Люси Фоли - Список гостей

Уилл ерзает на песке, пытаясь выпрямиться. Я не стану ему помогать.

— Джонно, приятель, господи…

— И да, я не просто ушел с работы, чтобы запустить продажу виски. Как же это жалко! Ты только послушай… меня уволили за то, что я был на работе под кайфом. Как подростка. Один жирный мужик взял курсы по командному спорту, я не уследил, и он слишком быстро спустился по канату и сломал лодыжку. А знаешь, почему я был под кайфом?

— Почему? — опасливо спрашивает он.

— Потому что мне приходится курить, чтобы выжить. Потому что только это помогает мне забыть. Понимаешь, все те годы назад моя жизнь будто остановилась. Как будто… как будто… с того момента ничего хорошего не происходило. Единственным хорошим событием после школы были те пробы на телешоу, и ты отнял это у меня, — я делаю паузу, глубокий вдох, готовясь сказать то, что наконец-то осознал спустя почти двадцать лет. — Но у тебя все иначе, правда? Над тобой прошлое не имеет власти. Оно не имеет никакого значения. Ты продолжаешь брать все, что захочешь. И тебе всегда это сходит с рук.

Четверо друзей с шумом вваливаются в шатер. Питер Рамзи еле волочит ноги, чуть не врезавшись в стол с шикарным свадебным тортом. Я вижу, как Дункан прыгает Ангусу на спину, так крепко обхватывая его шею, что лицо Ангуса багровеет. Он пошатывается, то ли смеясь, то ли задыхаясь. Затем Феми прыгает на них обоих, и все падают на пол спутанным клубком из тел. Они под кайфом и, наверное, взволнованы своей выходкой — тем, что вот так просто вынесли Уилла из шатра.

— К бару, парни! — вопит Дункан, вскакивая. — Пора всколыхнуть ад!

Остальные гости следуют их примеру, болтая и смеясь. Я остаюсь сидеть на месте. Большинство из них взволнованы и возбуждены речью и зрелищем, которое последовало за ней. Но я не чувствую того же — хоть Уилл и улыбался, но во всем этом ощущалось что-то тревожное: повязка на глаза и связанные руки и ноги. Я смотрю на главный стол и понимаю, что там никого нет, кроме Джулс, которая просто сидит неподвижно, видимо, погруженная в свои мысли.

Внезапно от бара доносится какой-то шум. Повышенные тона.

— Тихо… стой на ногах!

— В чем твоя проблема, черт возьми?

— Боже, да успокойся ты…

А потом я отчетливо различаю голос моего мужа. О боже. Я вскакиваю и бегу к бару. Там столпился народ; все глазеют, словно дети на детской площадке. Я проталкиваюсь вперед так быстро, как только могу.

Чарли скорчился на полу. Затем я замечаю, что он занес кулак и почти что оседлал кого-то еще: Дункана.

— А ну-ка повтори, — говорит Чарли.

Какое-то мгновение я могу только смотреть на него: мой муж, учитель географии, отец двоих детей, всегда такой добрый. Я давно не видела его с этой стороны. Я понимаю, что должна действовать.

— Чарли! — зову его я, бросаясь вперед. Он поворачивается и с секунду просто моргает, будто не узнает меня. Он раскраснелся, его трясет от избытка адреналина. Я чувствую, как от него пахнет алкоголем. — Чарли, какого черта ты вытворяешь?

Тут он, кажется, немного приходит в себя. А потом, слава богу, встает. Дункан расправляет рубашку, что-то бормоча себе под нос. Чарли идет за мной, и толпа расступается перед нами, я понимаю, что за нами молча наблюдают все гости. Теперь, когда ужас отступил, я чувствую унижение.

— Ну и что это было? — спрашиваю я его, когда мы возвращаемся в главный шатер и садимся за ближайший стол. — Чарли… что на тебя нашло?

— С меня хватит, — обрубает он. У Чарли явно заплетается язык, и теперь я вижу по болезненно сжатым губам, насколько сильно он напился. — Он начал что-то бормотать о мальчишнике, но с меня тоже хватит.

— Чарли, — говорю я, — что случилось на мальчишнике?

Он протяжно стонет и закрывает лицо руками.

— Скажи мне, — уговариваю я его. — Ну что такого ужасно могло произойти? Серьезно?

Чарли поник. Кажется, он внезапно смирился с тем, что должен все рассказать. Чарли делает глубокий вдох. Повисает долгая пауза. И потом он наконец начинает говорить.

— Мы поплыли от парома в Стокгольме к одному из островов архипелага и разбили там лагерь. Это было так… ну, знаешь, по-мальчишески — ставить палатки, разводить костер. Кто-то купил стейки, и мы готовили их на углях. Я никого не знал, кроме Уилла, но тогда они казались нормальными.

Внезапно он вываливает все — наверное, алкоголь развязал ему язык. Чарли рассказывает, что все они учились в «Тревельян», так что ему пришлось выслушивать кучу скучных воспоминаний; Чарли просто сидел, улыбался и пытался выглядеть заинтересованным. Очевидно, он не хотел напиваться, и они над этим подшучивали. Потом один из них — кажется, Пит, как решил Чарли — достал грибы.

— Ты съел грибы, Чарли? Волшебные грибы? — я почти смеюсь. Это совсем не похоже на моего разумного, пекущегося о безопасности мужа. Это я в подростковые годы перепробовала много разного и частенько не контролировала себя в клубах Манчестера.

Чарли морщится.

— Да, мы все так сделали. Когда ты в компании таких парней… то не можешь отказаться, понимаешь? И я не учился с ними в дорогущей школе, поэтому уже был вне их круга.

«Но тебе тридцать четыре , — хочется сказать мне. — А что бы ты сказал Бену, если бы его друзья заставляли сделать что-то нехорошее? » А потом я вспоминаю прошлый вечер, когда я выпила целый бокал, пока они все смотрели. Хоть я не хотела и не должна была.

— Ладно. Ты съел волшебных грибов. — Мой муж, заместитель директора, который не терпит никаких наркотиков в школе. — Боже мой, — говорю я и правда начинаю смеяться, не в силах больше сдерживаться. — Представь, что сказали бы в родительском комитете!

Чарли рассказывает, как они сели в каноэ и поплыли на другой остров. И прыгали в воду голышом. А потом парни взяли Чарли на слабо, чтобы он доплыл до третьего крошечного островка — они часто так спорили, — а когда он вернулся, все ушли. Оставили его там, без каноэ.

— У меня не было одежды. И да, была весна, но это же гребаный Полярный круг, Ханна. И ночью там очень холодно. Я просидел несколько часов, прежде чем они наконец пришли за мной. Меня начало отпускать после грибов. Было так холодно. Я думал, что получу переохлаждение… думал, что умру. И когда они меня нашли, я…

— Что?

— Я плакал. Я лежал на земле и рыдал, как ребенок.

Он и сейчас выглядит настолько подавленным, что готов расплакаться, и я сочувствую ему всем сердцем. Мне хочется его обнять, как Бена, но я не знаю, что за этим последует. Да, на мальчишниках все творят бог знает что, но это кажется спланированным, как будто все специально нацелились на Чарли. Это неправильно.

— Это… ужасно, — говорю я. — Похоже на какую-то травлю. В смысле, да и это есть травля.