Люси Фоли - Список гостей

— Я убрал в комнате, — сказал Одиночка, когда мы вернулись с тренировки по регби. Это я ему сказал, потому что больше мне не о чем было его просить. — Но я нашел вот это.

И он держал их в руках так, словно мог обжечься: стопку экзаменационных заданий.

Он посмотрел на Уилла. На лице Одиночки застыло такое выражение, будто кто-то умер. Пожалуй, для него правда кое-кто умер: его герой.

— Убери их обратно, — очень тихо попросил Уилл.

— Нельзя было их брать, — сказал Одиночка, что, как мне показалось, было очень храбрым поступком, учитывая, что мы оба были в два раза больше его. Если так подумать, он был очень смелым и порядочным парнем. Но я стараюсь не думать.

Он потряс головой.

— Вы… вы списываете.

Уилл повернулся ко мне, когда Одиночка вышел из комнаты.

— Ты чертов идиот, — сказал он. — Зачем ты попросил его убрать, если знал, что это лежит у нас?

Он их украл, а не я. Хотя тогда мне стало понятно — если это выйдет наружу, он все повесит на меня.

Я помню, как Уилл тогда улыбнулся, хотя улыбкой это назвать было трудно.

— Знаешь что? — сказал он. — Думаю, сегодня самое время поиграть в «Выживание».

— Ты не мог этого вынести, — говорю я Уиллу, — потому что знал, что тебя исключат, если об этом кто-то узнает. А ты так пекся о своей гребаной репутации. И так было всегда. Ты брал то, что хотел. И подставлял всех остальных, если они стояли у тебя на пути. Даже меня.

— Джонно, — говорит Уилл спокойным, уравновешенным тоном. — Ты слишком много выпил. И не понимаешь, что говоришь. Если бы мы были виноваты, то это не сошло бы нам с рук. Понимаешь?

Мы двое со всем справились. Той ночью в комнате Одиночки было четверо парней — парочка заболела и лежала в больничном крыле. Это сыграло нам на руку. Кажется, один из них дернулся, когда мы зашли, но мы действовали очень быстро. Я чувствовал себя наемным убийцей — и это было чертовски здорово. Так весело. Я почти не думал. Значение имел лишь адреналин, бурлящий в крови. Я сунул ему в рот спортивный носок, а Уилл завязал глаза, так что все звуки, которые он издавал, были приглушенны. Нести его было нетрудно: он оказался легким, как пушинка.

Одиночка немного сопротивлялся. Правда, он не обмочился, как некоторые парни. Как я уже говорил, он был довольно смелым.

Я думал, мы пойдем в лес. Но Уилл указал на скалы. Я непонимающе таращился на него. На одно ужасное мгновение мне показалось, что он предлагает сбросить его вниз.

— Тропа через утес, — одними губами произнес он.

— Да, хорошо.

Я вздохнул с облегчением. Нам потребовалась целая вечность, чтобы спуститься вниз, мел рассыпался от каждого нашего шага, ноги скользили, и мы даже не могли держаться за вбитые в скалу перила, потому что руки были заняты. Парень уже перестал сопротивляться. Он просто стих. Помню, я тогда испугался, что он не может дышать, и хотел вытащить кляп, но Уилл покачал головой:

— Он дышит через нос.

Может, примерно тогда я и начал чувствовать тревогу. Я сказал себе, что это глупо: ведь мы все через это проходили, так? Мы продолжили идти.

Наконец мы добрались до мокрого песка пляжа. Я не мог понять, почему мы выбрали такой легкий путь. Когда он снимет повязку, то даже без очков поймет, где находится. До школы было рукой подать, а по этой тропинке любой дурак поднимется — особенно маленький ребенок. Парни все время спускались на пляж. Но потом я подумал: может, Уилл хотел дать ему поблажку из-за всего того, что Одиночка для нас делал, — чистил ботинки, убирал в комнатах и все такое. Это казалось справедливым.

— Ты это знаешь, Уилл, — говорю я. Откуда-то из глубины моей души раздается шум, звук боли. Возможно, я начал плакать. — Мы должны были заплатить за то, что натворили.

Я помню, как Уилл указал на начало тропинки. Тогда-то он и достал шнурки. Ничего особенного, простые шнурки от спортивных кроссовок.

— Мы его свяжем, — сказал он.

Это было так легко. Уилл заставил меня привязать его к перилам у подножия скалы — я хорошо разбирался в узлах и тому подобных вещах. Тогда я понял. Разумеется, это усложнит задачу. Если ему и удастся выбраться, то на это уйдет немало времени.

А потом мы его бросили.

— Да бога ради , Джонно, — говорит Уилл. — Ты слышал, что все тогда говорили. Это был ужасный несчастный случай.

— Ты знаешь, что это неправда…

— Нет. Это правда. И больше тут нечего сказать.

Я помню, как проснулся на следующий день, выглянул из окна нашей комнаты и посмотрел на море. И тогда-то я понял. Я не мог поверить, какими мы были идиотами. Ведь был прилив.

— Уилл, — пробормотал я. — Уилл… вряд ли он успел развязаться. Прилив… я не подумал. Господи, наверное, он мог… — Мне показалось, что меня сейчас стошнит.

— Заткнись, Джонно, — сказал Уилл. — Ничего не случилось, ясно? Для начала, нам надо разобраться между собой, Джонно. Иначе у нас будут огромные проблемы.

Я не верил в происходящее. Хотел заснуть, проснуться и понять, что это был всего лишь сон. Ведь такое казалось невозможным. И все ради стопки украденных заданий.

— Так, — сказал Уилл, — ты согласен? Мы спали. Мы ничего не знаем.

Он так быстро все продумал. Я тогда и не представлял, что нам придется о чем-то говорить. Но потом я подумал, что нужно сказать. Так будет правильно, разве нет? Такие вещи нельзя хранить в тайне.

Но я не стал с ним спорить. Его лицо меня пугало. Его глаза изменились — словно в них угас весь свет. Я медленно кивнул. Тогда я и не думал о том, что потом это будет для меня значить, как это меня сломает.

— Скажи это вслух, — попросил меня Уилл.

— Да, — ответил я, и мой голос звучал как карканье.

Он умер. Не смог себя отвязать. Это был несчастный случай. Именно это нам и сказали через неделю на общем собрании после того, как его смытое волной тело нашел смотритель школы. Видимо, в конце концов узлы сами развязались, но недостаточно быстро, чтобы Одиночка успел спастись. Можно было бы подумать, что на теле останутся следы. Но шеф местной полиции был другом отца Уилла. Они оба часто выпивали в кабинете директора. Пожалуй, это как-то помогло ситуации.

— Я помню его родителей, — говорю я Уиллу. — Как они потом приехали в школу. Его мама выглядела так, словно тоже хотела умереть. Я видел из окна своей комнаты, как она выходила из машины. Она подняла взгляд, и мне пришлось отойти подальше на трясущихся ногах.

Я встаю на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с Уиллом. Я сильно сжимаю его плечи, как будто хотел заставить взглянуть мне в глаза.

— Мы убили его, Уилл. Мы убили того парня.

Он отбивается от меня, слепо раскидывая руки. Его ногти цепляются за мою шею, царапая под воротником. Шею начинает щипать. Я прижимаю Уилла к скале одной рукой.