Анна Иванова - Вера. Надежда. Смерть [СИ]

Проверив, не появились ли на поверхности воды в миниатюрной кастрюльке с яйцами пузырьки, я раскрыла макбук. В строке поиска ввела «награда за спасение погибавших». Друг-гугл тут же выдал цитату из статьи в Википедии: «Медаль „За спасение погибавших“ — государственная награда Российской Федерации, учреждённая Указом Президента Российской Федерации от второго марта тысяча девятьсот девяносто четвертого года». Интересно. Если я правильно оценила возраст насильника, три года назад ему было немного за тридцать. В девяносто четвертом он точно не мог служить в армии, а значит, вряд ли получил медаль. Если только… «Медалью в массовом порядке награждаются несовершеннолетние — обычно ученики средних школ». Допустим.

«В конце 1994 года состоялось первое награждение российской медалью „За спасение погибавших“. Список награжденных составил 94 человека». Молодец, Википедия, покажи мне этот список. Сколько же мужских имен! Посмотрим, кто из них подходит по возрасту. Теперь гораздо проще, всего два имени, и рядом с каждым из них надпись — награжден посмертно. Вряд ли издевавшийся надо мной или Надей человек — зомби, восставший из мертвых, чтобы покарать всех женщин за спасенную когда-то ценой своей жизни девочку. От этого образа меня передернуло, а на душе стало гадко. Иногда собственные мысли, за которые потом стыдно, кажутся чужими, как будто подселенными извне, или навеянными злыми духами. Может, Илья прав, и я ненормальная?

Вариант со школьником отметаем. Что, если насильник очень хорошо сохранился, и в девяносто четвертом ему на самом деле было восемнадцать? Очень-очень маловероятно, но проверить стоит. Я выбрала из списка все фамилии с пометкой «солдат-срочник». Таких оказалось на удивление много. Видимо, армия располагает к героизму. Или подвергает опасности жизни несчастных солдат, а те вынуждены помогать себе подобным.

Погуглив первое попавшееся имя, я отыскала статью из местной газеты. ВДВ. Групповой прыжок с парашютом. Один из солдат запутался в стропах и врезался в другого. Парашют второго парня повис, веревки обвили руки, но он сумел дотянуться до кольца, а когда запасной парашют раскрылся, подхватил товарища по несчастью за стропы. Оба выжили. Следом попалась еще пара похожих случаев. Виной каждый раз оказывался «внезапный порыв ветра», а герой успевал подхватить товарища на лету, распутать зацепившиеся стропы или зафиксировать «погасший купол», что бы это ни значило.

Была и пара более оригинальных случаев. В первом один солдат вытащил из воды другого во время неудачной переправы через реку, а во втором — сначала помог спасти местного жителя из горящего дома, а потом вынес на руках потерявшего сознание сослуживца, который вернулся в здание за кошкой.

Мне приходилось находить в соцсетях людей и с меньшим количеством данных, поэтому большую часть списка я отыскала без проблем. Внешним видом эти мужчины мало походили на моего насильника. С залысинами и пивными брюшками, они выглядели намного старше нашего с Надей общего знакомого. А может, никакого общего знакомого у нас нет? Не важно. Раз уж начала, нужно отыскать оставшихся. Не хватало всего троих парней. О каждом из них я нашла по несколько более свежих, и уже не таких оптимистичных статей. Все трое получили медаль «За спасения погибавших» повторно, один из них даже был награжден трижды, в последний раз посмертно. Все трое погибли, спасая других.

Глаза заслезились. Секунду спустя я поняла, что причина не только в скорби по героям — комнату наполнил дым. Выключив газ, я поставила подгоревшую кастрюлю с яйцами в раковину, под струю воды, и принялась размахивать полотенцем перед окном. Однажды геройство может сойти тебе с рук. Если повезет, во второй раз тоже. Но не стоит слишком часто испытывать судьбу. Если я буду бросаться на каждый крик о помощи, рано или поздно помочь не смогут уже мне.

Я открыла холодильник, чтобы достать продукты для третьей попытки приготовить ужин. Подумав, взяла яблоко и захлопнула дверцу. Оставить все как есть, когда появилась хотя бы какая-то, пусть даже ложная, зацепка, не в моих силах. Но что я могу? Позвонить Руслану? От одной мысли об этом я поперхнулась. Он бы наверняка что-нибудь придумал. Всегда придумывал. Появлялся, как тот самый волшебник в голубом вертолете, о котором вспоминал муж Вероники, спасал меня, а потом навсегда исчезал из моей жизни. Каждый раз навсегда. Похоже, чтобы снова его увидеть, мне нужно еще раз встретиться со смертью. В последнее время она и так назначала мне слишком много свиданий. Прожевав кусочек яблока, я выбрала знакомый номер из контактов в айфоне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Оперуполномоченный Краснов слушает.

— Дуешься?

Вместо ответа в трубке послышался смех. Илья с детства быстро забывал обиды, вот и теперь оставил официальный тон:

— Что тебе надо, Пылаева?

— Извини меня, я погорячилась.

— Не пристрелила меня на месте, и то ладно.

— Я больше не буду. Мир?

— «Я больше не буду» и все? Серьезно?

— Ну хорошо, чем я могу искупить свою вину?

— Готов принять в качестве извинения ужин. Ну или обед, если тебе так удобнее…

— Ужин так ужин, — вспомнила я две бутылки виски, с которыми на днях распрощалась. Лучшее решение за последние пару лет. — А сейчас можешь мне кое-чем помочь?

— Блин, я и правда поверил, что тебя совесть замучила…

— Пожалуйста!

— Диктуй, что нужно найти.

Какой сообразительный. Или это я стала настолько предсказуема?

— Дела, в которых упоминается медаль «За спасение погибавших».

Илья присвистнул.

— Дела… Думаешь, таких может оказаться несколько? Хотя, эти медали наверно чего-то стоят, а раз так, их обязательно крадут.

— Кражи меня как раз не интересуют.

— А что интересует? — насторожился Илья.

— Все остальное.

— Говори конкретно, или будешь сортировать сама.

— Я справлюсь, — улыбнулась я телефону, надеясь, что найдется хотя бы парочка файлов.

Нажав отбой, я впилась зубами в яблоко и села за стол. Закрыла браузер. На экране вновь появился текст продающего письма. «Чтобы быть готовой к любви всегда, необходимо ежедневно получать удовольствие от жизни. Баловать себя…» Из прихожей донесся шорох. Я в очередной раз вздрогнула и оторвалась от текста. Шелковый шарф, до этого висевший на крючке, упал на пол. «А для начала неплохо бы подлечить нервы», — напечатала я. Вздохнув, в очередной раз напомнила себе, что ждет нас с Валей, если курс не продастся, и удалила последнее предложение.

Я отмахнулась от жужжащего над ухом комара. Звук на мгновение рассеялся, а затем стал громче и настойчивее. С каждой секундой пробуждения он все меньше походил на комариный писк, скорее — на сигнал автомобиля или… Звонок в дверь. Интересно, кто отважился разбудить меня в такую рань? Девять утра, не так уж и рано. Особенно если бы вчера, а точнее уже сегодня, я не составляла план учебного курса до половины пятого утра. Я встала с кровати и, набросив на плечи шелковый халатик, отправилась открывать. Долгий протяжный звонок. На пороге мог оказаться кто угодно, но меньше всего я ожидала увидеть в глазок брата. Как же детская мелодия, по которой я всегда его узнавала? Как же наш уговор не приходить до обеда, если в этот день я не катаюсь на велосипеде?