Донато Карризи - Дом голосов

Они познакомились накануне и нынче вечером должны были попрощаться перед тем, как она улетит на самолете обратно в Канаду. Но Пьетро решил сделать последние часы ее пребывания во Флоренции незабываемыми.

Он подготовил небольшую, но безукоризненную программу.

Он поведет девушку полакомиться пирожными в кафе Джилли, потом приобрести одеколон и косметические кремы в Officina Profumo-Farmaceutica, старинной аптеке рядом с церковью Санта-Мария Новелла. Выбор безошибочный: девушки по таким товарам с ума сходили. Потом — особенная экскурсия, включающая тайные места, как правило не обозначенные в путеводителях, которая завершится поездкой на «альфа-ромео» в Форте-деи-Марми, где они отведают спагетти по-версилийски в ресторане «Лоренцо». Но, дожидаясь, пока его юная подруга проснется, Пьетро задумался о своем отце, от которого и унаследовал страсть к достопримечательностям.

Синьор Балу страстно любил свой город.

Как только позволяло время, он с наслаждением бродил по улицам, снова и снова открывая для себя виды, ароматы и людей Флоренции. Все его знали, все с ним здоровались. Запоминающийся тип: тощий, в неизменном «Burberry» и в широкополой шляпе от дождя, даже когда светило солнце. Летом он носил просторные бермуды и рубашки в цветочек, а еще ужасные кожаные сандалии. Невозможно было его не заметить. Перед тем как выйти из дому, он набивал карманы разноцветными круглыми леденцами и карамельками «Роксана», которые потом раздавал всем подряд, взрослым и детям.

Когда Пьетро был маленьким, отец брал его за руку и водил по городу, показывая места, которые затем вошли в репертуар диковинок, предназначенных для того, чтобы вызывать изумление у девушек. Например, лицо, вырезанное на стене Палаццо Веккьо: по слухам, то был профиль приговоренного к смерти, изображенный самим Микеланджело, который случайно оказался там, когда преступника вели на казнь. Или автопортрет Бенвенуто Челлини, спрятанный на затылке «Персея», который можно разглядеть, только выходя с Лоджии Ланци и глядя на статую сзади. НЛО на картине пятнадцатого века, изображающей Мадонну. Или ряд старинных детских портретов в Коридоре Вазари.

Но из всех достопримечательных странностей с самого детства Пьетро Джербера больше всего поражало «колесо подкидышей», установленное в пятнадцатом веке с внешней стороны Воспитательного дома. Оно представляло собой вращающийся цилиндр, подобие колыбели. Родители, не имевшие средств, чтобы содержать появившегося на свет ребенка, клали младенца в это устройство, потом дергали за веревочку, привязанную к колокольчику, звон которого слышали монахини, обитавшие внутри. Цилиндр поворачивали и забирали новорожденного, так ему не приходилось слишком долго находиться под открытым небом. Изобретение прежде всего позволяло тем, кто оставлял ребенка, сохранять анонимность. В последующие дни детей выставляли на всеобщее обозрение [5] В Лоджии Бигалло на площади дель Дуомо. : вдруг какой-нибудь благотворитель возьмет на себя заботы о ребенке или родители одумаются и заберут его к себе.

На девушек Пьетро эта история производила глубокое впечатление. Пьетро это было на руку: растрогав очередную подругу, он уже ни минуты не сомневался, что затащит ее в постель. Он не слишком доверял чувствам и даже не трудился это скрывать. Сам не умея влюбляться, не верил в любовь женщины. Может быть, потому, что не мог опереться на детские воспоминания: его отец слишком рано овдовел.

Синьор Балу старался изо всех сил. Отрешившись от неизмеримой боли, взялся в одиночку растить ребенка, которому едва исполнилось два года и который впоследствии не сохранил никаких воспоминаний о матери.

До поступления в начальную школу Пьетро никогда о ней не спрашивал и не страдал от ее отсутствия. Как мог он грустить о женщине, которой не знал. Его мама — красивая синьора, представленная на фотографиях из старого альбома в кожаном переплете, вот и все.

Но когда ему было семь-восемь лет, что-то время от времени прорывалось.

В тот период он забрасывал отца вопросами: хотел знать все. Какой у нее был голос, какое она любила мороженое, когда научилась ездить на велосипеде и как звали куклу, которая у нее была в детстве. К сожалению, отец не всегда знал ответ и часто был вынужден импровизировать. Но со временем любознательность Пьетро совершенно исчерпала себя, безо всякой на то причины. Он больше не задал ни одного вопроса, и в редких случаях, когда всплывала эта тема, разговор замирал после нескольких ничего не значащих реплик. Правда, каждый раз отец с нажимом произносил одну и ту же фразу:

— Твоя мать безумно тебя хотела.

Будто это служило оправданием жене, которая умерла через двадцать один месяц после рождения ребенка.

Долгое время Пьетро не видел синьора Балу вместе с какой-либо женщиной. И никогда не задавался вопросом, почему так. Но когда ему почти исполнилось девять лет, кое-что произошло. Однажды в воскресенье отец повел его поесть мороженого в кафе «Виволи», заведение с богатой историей. Прогулка как прогулка, во время которой в очередной раз прозвучал рассказ о том, что такой замороженный десерт придумали во Флоренции, при дворе Медичи. Потом, когда они сидели за столиком снаружи, к ним подошла грациозная синьорина, и отец представил ее как свою «подругу». Юный Пьетро сразу почувствовал, что эта встреча неслучайна, как эти двое пытались ему показать. Наоборот, она была заранее задумана ради какой-то цели. Какой именно, Пьетро знать не хотел. И чтобы ясно дать это понять, не прикоснулся к шарикам вишневого и шоколадного мороженого. В ярости, на какую только дети способны, наблюдал, как мороженое тает перед их немыми взорами. У него никогда не было матери, и он не хотел никакой замены. Больше он никогда не видел эту синьорину.

Много лет спустя июльским утром гибкое тело прелестной Британи задвигалось под простыней, предвещая скорое пробуждение. Она повернулась к Пьетро, открыла зеленые глаза и одарила его сверкающей улыбкой.

— Здравствуй, прекрасная дочь восточной Канады, добро пожаловать в сладостное флорентийское утро, — торжественно произнес Пьетро, легонько хлопнув ее по ягодицам и одарив беглым поцелуем в губы. — Я приготовил для тебя уйму сюрпризов.

— Правда? — развеселилась девушка.

— Хочу сделать так, чтобы забыть меня было невозможно: будь уверена, через пятьдесят лет ты станешь рассказывать обо мне своим внучатам.

Девушка потянулась к нему, прошептала на ухо:

— Докажи мне это.

Тогда и Пьетро скользнул под простыню.

Британи приняла его: откинула голову назад, закрыла глаза.

В этот момент завибрировал телефон. Проклиная того, кто звонит в столь неподходящий момент, Пьетро высунулся наружу и ответил незнакомому абоненту.