Питер Свенсон - Восемь идеальных убийств

Ровно в половине четвертого в кафе вошла женщина, в которой я сразу признал Джиллиан – маленькая, закутанная в пухлую куртку с капюшоном. Она, должно быть, перехватила мой взгляд, поскольку сразу же подошла ко мне, и я представился.

– У меня всего лишь двадцать минут, – предупредила она, и мне показалось, что со времени нашего телефонного разговора Нгуен стала вести себя несколько более настороженно.

Я предложил ей кофе, но она предпочла травяной чай. Я опять встал в очередь и принес ей чашку. При этом просто не удержался, чтобы вновь не подумать про Клэр – как в кофе-шопах она всегда пила только травяной чай и как меня обычно бесила необходимость платить как минимум три доллара за несчастный чайный пакетик и порцию кипятка.

Вернувшись за стол, я сказал:

– Еще раз спасибо, что согласились встретиться. Понимаю, что все это может показаться немного странным, но меня попросили проверить прошлое кандидатов, и это нужно проделать как можно быстрее, поскольку издательство не хочет еще хоть сколько-то затягивать с принятием решения.

При слове «издательство» Джиллиан явно встрепенулась – впрочем, как и было задумано.

– О! – произнесла она. – А что за…

– Вообще-то я не имею права раскрывать название издательства; могу лишь сказать, что мистер Прюитт рассматривается там в качестве редактора большой антологии, а кое-кто, судя по всему, выразил озабоченность относительно его личной жизни, что может воспрепятствовать получению им данной работы.

Джиллиан, которая уже собиралась отхлебнуть своего травяного чая, поставила чашку обратно на блюдце.

– Вы сказали, что наш разговор будет строго конфиденциальным…

– О, можете не сомневаться! – ответил я. – Стопроцентно. Я даже не буду составлять письменный отчет.

– Я не видела и не слышала Ника вот уже больше трех лет, с тех самых пор, как ушла из Нью-Эссекса. Вы наверняка уже в курсе, что по моей просьбе на него оформлен судебный запрет на любые контакты со мной, иначе бы мы сейчас не разговаривали, верно?

– Верно, – ответил я, после чего добавил: – А долго у вас с ним были отношения?

Она глянула в потолок.

– Меньше года. В смысле, меньше года – это когда у нас действительно были отношения. Я была знакома с ним где-то еще за год до того, как мы стали встречаться, а когда порвала с ним, то проработала в Нью-Эссексе еще с полгода или около того.

– Можете рассказать мне, что побудило вас обратиться в суд?

Моя собеседница вздохнула.

– На самом деле он ни разу не поднял на меня руку и не угрожал физическим насилием, но после того, как мы разбежались, стал постоянно мне звонить, появлялся везде, где я должна была быть, а раз – это было только один раз, но именно это и вынудило меня обратиться в суд – жутко напился и стал ломиться ко мне в дом.

– Ничего себе! – произнес я.

– Дело в том… Понимаете, вообще-то я считаю, что Ник человек вполне приличный, но он пьет. Вы не знаете… он до сих пор пьет? Когда мы с ним последний раз общались, он уверял меня, что уже больше месяца даже не прикасался к спиртному.

– Обязательно это выясню. Выходит, по отношению лично к вам он ни разу не прибегал к насилию?

– Нет. Точно нет. Был просто чересчур уж навязчив, на самом-то деле. Считал меня любовью всей своей жизни.

– Он посвятил вам книгу, – заметил я.

– О господи! – Джиллиан прикрыла лицо рукой, словно бы смутившись. – Знаю. И это было уже после того, как мы разошлись… Послушайте, я не хочу помешать Нику получить работу, в которой он наверняка нуждается. Да, у меня с ним был плохой опыт, но если бросил пить, то он – как раз то, что надо. Он очень начитан.

– Так что, насколько вы его знаете, за ним не водится склонности к какого-то рода насилию? После того как вы разорвали с ним отношения, вам никогда не казалось, что ему хочется вам как-то отомстить?

Этот вопрос явно вызвал у Джиллиан некоторое недоумение, и я подумал, не зашел ли слишком уж далеко. Она начала было что-то отвечать, остановилась, а потом произнесла:

– Я никогда не замечала за ним подобной склонности, но вообще-то он… Он и вправду интересуется насилием с литературной точки зрения. Его очень привлекают сюжеты, замешанные на мести. Но это… это лишь чисто профессиональный интерес, насколько я понимаю. Это довольно типичный профессор-гуманитарий. Книжный червь.

Мне хотелось спросить ее, в курсе ли она относительно того, что приключилось с его сестрой – или же, в конечном счете, с мужем его сестры, Норманом Чейни. Но я и без того уже ощущал, что ступаю по тонкому льду. Джиллиан Нгуен изучала меня так, словно мысленно составляла словесный портрет, который может пригодиться впоследствии.

– Я понимаю, что все эти вопросы могут показаться странными, – произнес я. – Но просто, судя по всему – и это строго между нами, – кто-то обратился в издательство и обвинил Николаса Прюитта в каком-то акте насилия.

– О! – откликнулась Джиллиан, вновь поднося чашку к губам.

– В издательстве не поверили ни обвинениям, ни тому, кто их выдвинул, но просто чтобы убедиться…

– О боже, наверняка вы думаете, что это была я! – воскликнула профессорша, выпрямляясь на стуле.

– Нет-нет, нисколько! – поспешно ответил я. – Ни в коем случае. Мы в курсе, кто это был, есть имя и фамилия. Нам просто нужно ознакомиться с реальными фактами.

– Ладно, – сказала она, отодвигая чашку. – Послушайте, мне и вправду пора. А потом, на самом-то деле мне уже нечего добавить.

Джиллиан встала, и я последовал ее примеру.

– Спасибо, вы очень помогли. – Было совершенно ясно, что ее доверие я уже окончательно утратил, но решил все-таки испытать удачу. – Только один последний вопрос. Вы не в курсе, у Ника Прюитта имеется какое-то огнестрельное оружие?

Влезая в свою безразмерную куртку, она лишь покачала головой.

– Нет, насколько мне известно. Не считая чего-то совсем уж антикварного, хотя не думаю, что все это в рабочем состоянии.

– Антикварное оружие?

– Он его коллекционирует. Не для того, чтобы стрелять, – просто собирает старинные револьверы. Все, что можно увидеть в старых фильмах про сыщиков и преступников. Это у него хобби такое.

Официантка поставила перед нами пиво – «Стеллу» для Марти и «Белхеван» для меня. Мы устроились в задней кабинке «Таверны Джека Кроу», которая казалась отдельной комнаткой, напомнив мне отгороженную от всего остального зала «семейную» ложу в старой Южной церкви. Мы синхронно отхлебнули пива.

– Рад тебя видеть, Марти, – сказал я. Виделись мы совсем недавно, но почему-то он показался мне старше. Седой короткий «ежик» у него на голове словно еще больше поредел, на коже под ним проглядывали темные пятна. Скрюченные пальцы с распухшими суставами наводили на мысли об артрите.