Питер Свенсон - Восемь идеальных убийств

– Ну да, эту. Вот это убийство так убийство! Идеальней некуда. Жалко, что никто до сих пор эту схему не скопировал.

– Не убил себя, прихлопнув целую кучу народу, ты хочешь сказать? – уточнил я. Не припомню, чтобы советовал ему почитать Агату Кристи, но раз так, значит, было дело. Это вполне в моем духе.

Мы заказали еще пива, поболтали о книгах, про его родных. Он спросил, как насчет по третьей, но я решил откланяться. Как и всегда с Марти, мне нравится проводить с ним время, но через какое-то время темы для разговора оказываются исчерпаны, и я начинаю ощущать печаль и одиночество. Со мной всегда так, когда я оказываюсь среди людей, – одиночество вдруг начинает ощущаться более остро, чем если б я оставался совсем один.

– Собираешься чего-нибудь предпринять насчет этого Ника Прюитта? – спросил он, пока я натягивал куртку.

– Нет, – ответил я. – Если только ФБР не вздумает пообщаться со мной еще разок. Если так, то, полагаю, все-таки можно будет упомянуть про него – скажу, что один бывший коп поглядел материалы по делу об убийстве Нормана Чейни и что Прюитт вполне годится на роль подозреваемого.

– На твоем месте я не стал бы упоминать мою фамилию, – сказал Марти. – Если ты не против.

– Нет, конечно же, нет. Я вообще никого не стану упоминать. По-моему, мне просто было любопытно, вот и всё. И малость напрягло, что они увидели какую-то связь между мной и этими преступлениями.

– А я уже думал, ты сейчас скажешь, что это имело какое-то отношение к Ниро, – заметил он, приканчивая свое пиво.

– А? – Я резко обернулся.

– О… Я просто решил, что фэбээровцы заявились к тебе с расспросами про Нормана Чейни из-за твоего кота. Ниро. Который в магазине.

– Это еще почему? – спросил я, стараясь сохранять относительное спокойствие.

– Я читал полицейские рапорты, и у Нормана Чейни был кот, рыжий, как Ниро, который после убийства бесследно исчез. Прочитал это… и сразу подумал, что вот, она, наверное, эта связь.

– Очень смешно, – сказал я.

– Он же в некотором роде знаменитость, этот твой Ниро, ты в курсе?

– В курсе. Половина людей приходит в магазин, только чтобы посмотреть на него. Эмили говорит, что у него собственный аккаунт в «Инстаграме», хотя я его ни разу не видел… Нет, про кота они ничего не спрашивали. И Ниро в любом случае не из Вермонта.

Я рассмеялся, и у меня в голове этот смех прозвучал насквозь фальшиво.

– Пожалуй, останусь еще на бокальчик, – решил Марти.

Еще раз поблагодарив его, я вышел в ночь. Температура заметно упала, пока мы с Марти сидели за пивом, и я осторожно двинулся пешком домой, стараясь избегать участков, прихваченных коварной гололедицей, черными пятнами расползшейся по узким тротуарам. Добравшись до своей улицы, я не сразу заметил ее, притаившуюся в тени голой липы перед моим домом, – скорее почувствовал. Это было то самое чувство, что я ощутил совсем недавно, – чувство, что за мной наблюдают.

Когда я подошел к подъезду, она выступила из тени и произнесла:

– Привет, Мэл.

– Привет, Гвен, – отозвался я.

– Похоже, вы не особо удивлены.

– Не особо. Сегодня я общался с двумя агентами ФБР, и они сказали мне, что вас отстранили.

– А с кем конкретно вы разговаривали? – спросила она, выступая вперед и оказываясь на свету с улицы. Дыхание ее вырывалось облачками пара в холодном ночном воздухе, но я не был уверен, что хочу пригласить ее зайти.

– Один агент был из Нью-Хейвена…

– Берри, точно?

– Послушайте, – произнес я. – Вообще-то я не уверен, что в принципе должен с вами разговаривать.

– Да, я все понимаю. Мне от вас ничего не нужно, но я надеялась, по крайней мере, просто поговорить, совсем немного, объяснить, что произошло… Я бы позвонила, но не смогла. Можно мне войти? Или, может, зайдем куда-нибудь выпить? Куда угодно, просто чтобы не стоять тут на холоде.

Мы прошли по моей улице до Чарльз-стрит и устроились в кабинке в «Семерках», где оба заказали по бутылочке «Ньюкасл Браун». Гвен сняла куртку, но обмотанный вокруг шеи толстый вязаный шарф оставила. Щеки и кончик носа были у нее еще красными с мороза.

– Что вы хотите знать? – спросила она.

– Так вас отстранили?

– Да, до выяснения.

– Как такое вышло?

Гвен отпила из своей бутылки, слизнула пену с верхней губы.

– Когда я представила начальству то, что выяснила… ну, больше не то, что выяснила, а скорее подозреваю – что между несколькими нераскрытыми убийствами на территории Новой Англии есть определенная связь, – мне было велено закрыть дело. Я сделала большую ошибку, рассказав им то, что в итоге привело меня к вам. Дело в том… Я уже знала, кто вы такой. Во всяком случае, слышала ваши имя и фамилию, поскольку некогда знала вашу супругу. Я знала Клэр.

Ее взгляд был направлен на меня, но при этом и как бы не на меня, остановившись где-то в районе моего подбородка.

– Откуда это вы знали Клэр? – спросил я.

– Знала, потому что мой отец был одним из ее учителей, в средней школе. Стив Клифтон.

Мне требовалось срочно принять решение. Требовалось решить, косить ли и дальше под дурака или же рассказать ей всю правду – бо́льшую часть правды, по крайней мере. По-моему, именно выражение ее лица и вынудило меня прийти к заключению, что надо быть правдивым. Гвен выглядела сильно напуганной, и я осознал, что раз уж она приняла решение быть со мной честной, то и я должен отплатить ей тем же.

– Да, я все про него знаю.

– И что вы про него знаете?

– Знаю, что он приставал к Клэр на протяжении двух лет, когда она училась в средней школе. Он ей всю жизнь испоганил.

– Это она вам так сказала?

– Да.

– А что именно она рассказывала? Если вы не против, что я спрашиваю. Я пойму, если вы чувствуете… – Она осеклась, и я понял, насколько это для нее тяжело.

В итоге ответил:

– Сказать по правде, в подробности мы особо не вдавались. Она подняла этот вопрос на ранней стадии наших отношений; сказала, что важно, чтобы я это знал, но всегда подавала это в довольно обтекаемой форме. По крайней мере, мне.

Слушая меня, Гвен кивала.

– Можете не пересказывать мне в точности ее слова. Я пойму.

– А почему у вас не его фамилия? – спросил я. – Почему вы не Гвен Клифтон?

– Я, естественно, очень долго была Клифтон, но потом совершенно законным образом сменила фамилию. Малви – это девичья фамилия моей матери.

– Что ж, вполне объяснимо, – признал я. И тут же добавил: – А вы и вправду знали Клэр?

– Да, я помню ее. Я была моложе, лет на пять, но она часто бывала у нас дома – несколько учеников отца регулярно приходили к нам, – и помню ее, поскольку мы множество раз играли с ней буги. А потом, позже, когда я уже училась в старших классах, отец признался мне в том, что делал, и ее имя было среди тех, которые он мне перечислил.