Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах. Сборник детективов №1

Злобная судорожная гримаса исказила багровое лицо бывшего раба.

Чуял он, прежний раб, а потом и вольноотпущенник благородного патриция, как пахнут кровью и смертью, лютой смертью и беспощадной, все красивые слова, что произносил оратор Цицерон, приняв свою любимую позу, высоко подняв голову и закинув вверх правую руку, всегда готовую опуститься на голову того, кого он выбрал своей жертвой. Ткнуть обличительно пальцем, произнести свои коронные слова о пользе народа и Республики и приговорить к смерти. Но Апелле даже этого не дано. До него Цицерон не снизойдет. Смешно об этом и говорить. Его просто брезгливо внесут в список проскрипций – и убийцы, жадные до денег, найдут его и отрубят голову, чтобы получить вознаграждение из казны за смерть пособника «врага нации» сенатора Луция Сергия Катилины.

Бежать! Бе-жа-а-ать!

Пока в ворота виллы не постучали. Пока он только один здесь знает, что случилось. Молчать и никому не доверять: вокруг предатели, подлые, низкие предатели!

Он резко выпрямился на ложе и хрипло позвал виночерпия.

Худенький мальчик лет тринадцати в короткой голубой тунике подбежал к нему с кувшином.

Апелла машинально подождал, пока тонкой ароматной струйкой из кувшина вино заполнит дно чаши, и нетерпеливо вскинул чашу ко рту, плеснув содержимое туда, внутрь, как в жерло вулкана. И сморщился. Это хиосское вино, что осталось со вчерашнего дня, вызвало в нем непонятную злобу и раздражение. А ведь вчера он гордо угощал им своих гостей, возлежавших в триклинии, и хвалился его качеством, хвастался богатством и коммерческой удачей. Самонадеянный глупец! Любой из его вчерашних гостей, втайне ненавидя удачливого выскочку, всадит теперь ему нож в шею. Бесплатно. А уж за деньги, что положены по проскрипциям…

Осознав это, он чуть снова не завыл, но сдержался, хоть и сорвал накопившуюся злость на виночерпии.

– Что даешь ты мне, раб? Кислятину для свиней? – взвизгнул он, багровея потным лицом. – Засеку! Подай фалернского! Живо! Да не забудь добавить меда! И сними этот идиотский венок!

Бежать! Бе-жа-ать!

Лихорадочно пульсировала мысль в его голове.

У него есть от силы время до рассвета. Потом за ним придут.

Что он там наболтал вчера этим гостям? Ах, да, что он отправляет корабль и уезжает через пару дней в Кампанию, в свое имение. Собирался сначала в Помпеи, забрать выручку за вино, что поставлял он в большом количестве в местные трактиры.

Теперь туда путь заказан. Имение, поместье, рабов, – все заберут в казну! Все богатство, что копил годами – развеется, как дым.

Он едва снова не завыл от жалости к себе. Глотнув медовой горечи пятидесятилетнего фалерна, Апелла закрыл глаза и почувствовал, как обжигающий ком, прокатившийся по пищеводу до желудка, наконец-то согрел его внутренности, и зубная дрожь вдруг прошла вместе с судорогой, что ломала его члены. Он расслабился, и сознание его постепенно прояснилось.

Какой же он тупица! Корабль! У него ведь теперь есть корабль!

Готовый к отплытию и ждущий только его слова, чтобы пуститься в путь. Набитый под завязку товарами и подарками для правителей в Эфесе – втором по величине городе Республики. Амфоры с маслом и вином из Кампаньи, одного фалернского из кладовых фамильного поместья патриция с южного склона Палатинского холма – двадцать амфор.

А сундуки с драгоценностями и оружием? Подарок правителям Эфеса в обмен на возможные услуги в будущем от сенатора Катилины.

Будущем?

Апелла судорожно вздохнул – вздох был похож скорее на всхлип. Все, нет будущего! Никакого будущего больше нет у его патрона! И если Апелла будет сидеть здесь и рыдать, то и у него никакого будущего тоже не будет, к авгурам 24 24 Жрецы-гадатели в Древнем Риме – прим. автора не ходи! Этот корабль теперь принадлежит ему, Апелле! Справедливая компенсация за все его потери. И никакое это не предательство. Игра проиграна!

Что значат набранные в спешке два легиона Сергия Катилины против двадцати шести легионов закаленных в битвах бойцов Сената, объявившего Катилину «врагом отечества»? Ничего! Апелла очень хорошо умел считать. Апелла был не дурак. Недаром он так обогатился на торговле. Даже меньше, чем ничего. Его бывший хозяин уже мертвец, просто он еще этого не знает. Но звериное чутье Апеллы рисовало ему картины ближайшего будущего в самых кровавых красках. Патрицианская гордость не дает его господину сбежать. Катилина будет биться до конца во главе двух своих жалких легионов и погибнет на поле боя. Но Апелла отнюдь не гордый!

Бежать!

Морем. Немедленно. Как можно дальше! В Эфес, в столицу крупной провинции. Там примут, – там его знают. Там он затеряется среди людей в огромном городе, как осенний лист среди опавшей листвы, надежно скроется до лучших времен, улестит правителей дарами и вином и купит их защиту.

Цицерон не вечен. Подождем!

Сенат и народ Рима не станут тратить время и средства на розыски какого-то вольноотпущенника. А если Апелла и там почувствует угрозу, что ж… Парфия рядом, там его не найдут. Парфяне примут беглеца и не выдадут Риму. Там у Апеллы тоже есть нужные люди. А с деньгами и товарами он устроится везде.

Будьте вы все прокляты! Скорее, медлить нельзя ни в коем случае!..

Он бросил взгляд на притихшую фамилию и маленького запуганного виночерпия, застывшего у колонны с тяжелым кувшином в дрожащих руках.

Всех придется оставить здесь, чтобы не вызывать подозрений, промелькнуло у него в голове. Никому из них не доверяю. Слишком меня ненавидят. Продадут, к оракулу не ходи. Боятся и ненавидят. Наперегонки побегут. Эх, жаль, нельзя их всех сейчас… Времени нет. Возьму только двоих: старого грека, что служит мне второй десяток лет, и этого мальчика, плотоядно облизнулся вольноотпущенник. Впереди трудные времена, он поможет мне их пережить и скрасит мое бегство. Не забыть заветную шкатулку.

Допив чашу с вином цвета темного янтаря, пока дно не показало фривольные сцены, что он велел перерисовать со стен лупанария в Помпеях, Апелла окончательно пришел в себя.

– Мне необходимо проверить, все ли погрузили на корабль, как я приказал! – заявил он громким, но нетвердым еще голосом и откашлялся. – Вы, двое, – ткнул он пальцем в старого грека и мальчишку-виночерпия – собирайтесь! Пойдете со мной. И подними свиток с пола! Мы ночуем сегодня на корабле. Всем остальным ждать нас завтра. И смотрите у меня! – прорычал Апелла, сжимая мясистые пальцы в кулак. – Узнаю что – кожу сдеру. Никому виллу не покидать под страхом смерти. Ни с кем не говорить – под страхом смерти. Кто провинится – умирать будет долго, уж я об этом позабочусь!

Побелевшие от страха лица слуг показали, что хозяина своего они знали давно и очень хорошо…