Хелене Флод - Терапевт

— Да, — говорю с благодарностью, — я тоже так думаю.

— Отлично, — произносит Арилль, и его усатую физиономию озаряет улыбка. — Тогда меняем замок на входной двери; я думаю засандалить туда действительно надежный секретный замок, с двойными металлическими накладками и хитрым секретным механизмом. Замок, с которым шутки плохи, вот я о чем. У моего приятеля из Ниттедала есть из чего выбирать, и в вашем случае, мне кажется, нужно выбрать лучшее из имеющегося. С цепочкой и дополнительным запором для надежности. Круговая охранная сигнализация на проход — это такая штука, когда сигнализация срабатывает при любой попытке войти в двери или выйти из них. Мне кажется, вам стоит держать ее включенной постоянно, а отключать только когда вам самой нужно войти или выйти — во всяком случае, в нынешней ситуации. Сигнализацию двигательной активности в доме вы должны включать, когда ложитесь спать, и, если хотите, мы можем обезопасить от проникновения окно в спальне, а на дверь спальни поставить хороший замок, чтобы вы чувствовали себя в безопасности, даже если в доме сработает сигнализация.

— Да, — говорю я, чувствуя, как ужас минувшей ночи растворяется и покидает меня.

— Все точки установки сигнализации выведены на нашу диспетчерскую в Экерне, — продолжает Арилль, — у нас там круглосуточно кто-нибудь дежурит. Обычно мы звоним человеку и спрашиваем, надо нам выезжать на вызов или нет, но, я думаю, мы присвоим вам, как пользователю, красный код. Это значит, что мы приедем независимо от того, что вы скажете нам по телефону. Это временно, конечно. Пока не разрешится… — Он чуть смущенно отводит взгляд, смотрит в окно. — Эта история с вашим мужем.

— Хорошо.

— В общем, мы с помощником примемся за работу, не откладывая. Чтобы всё установить, потребуется довольно много времени, так что сегодня занимайтесь своими делами, а мы займемся своими. Можно мы снимем слепок с вашего ключа, для диспетчерской?

Я даю им все, о чем они просят. Пока эти двое в доме, я могу спокойно принять душ и одеться. Только когда я стою на платформе метро и жду поезда, мне приходит в голову, что я веду себя неосторожно: пускаю в дом посторонних людей, которых нашла в Интернете…

Выйдя из метро, я вижу их издали. Они ждут меня возле входа в бюро. Удлиненный стройный силуэт Маргрете, немного неустойчивый по понятным причинам, рядом с высоким сутулым мужчиной; Харальд, должно быть. А еще с ними маленькая тоненькая женщина — несомненно, пресловутая Лана Мей. Я слишком далеко, чтобы рассмотреть их получше, но Маргрете ни с кем не спутаешь.

Они увлечены разговором и не видят меня. Харальд и его гражданская жена плотно запахнулись в куртки, спасаются от ветра. Маргрете ветра не замечает. Я не виделась с ней несколько дней. Наверное, я должна была съездить навестить ее… не знаю. Или это она должна была навестить меня? Может, она предпочитает быть одна, как и я… Не думаю, что мы могли бы утешить друг друга.

Ненадолго останавливаюсь, чтобы лучше разглядеть их. Вот стоят члены семьи, ждут кого-то. Сдается мне, что не меня. Разумеется, если их спросить, они ответили бы, что меня. Но на самом деле они ждут его. Родные Сигурда ждут Сигурда. Как бы мне хотелось развернуться и поехать домой! Ведь Сигурд больше никогда не придет. Может быть, на самом деле они и не его ждут. Просто выжидают, пока идет время. Или ждут, когда оно снова пойдет…

Харальд замечает меня, когда я нахожусь от них метрах в пятидесяти. Поднимает руку, машет мне. На других это действует как сигнал: они поворачивают головы в мою сторону и смотрят, как я подхожу.

— Привет, — говорю я.

Они смотрят на меня. У Маргрете красные глаза и безразличный взгляд. Я обнимаю ее. Тело у нее увяло, ослабло. Я обнимаю Харальда, напряженно-незнакомого. Но он, по крайней мере, слегка похлопывает меня по спине. Потом здороваюсь с Ланой.

Пожалуй, ее можно назвать миленькой. Она похожа на свои фото, что я видела, хотя в жизни менее привлекательна. Во всяком случае, здесь, на парковке в Сместаде, где не перед кем позировать. Лана принимает мою руку.

— Приятно познакомиться, — произносит она по-американски в нос и сдержанно улыбается, — хотя, конечно, лучше бы при других обстоятельствах.

Я стараюсь изобразить улыбку. От одной мысли о Лане Мей меня тошнило с самого первого раза, когда Маргрете показала нам с Сигурдом ее фото и пустилась рассказывать, как невероятно умна новая подруга Харальда: у нее-де докторская степень в прикладной физике и чрезвычайно увлекательная работа в одной из энергетических компаний в далекой Калифорнии, призванных разрешить климатический кризис. Но теперь, когда я знаю, что мы никогда не познакомимся ближе — она превратится в полноценного члена семьи, а я наоборот, — я испытываю к ней какое-то родственное расположение. Только вот улыбнуться никак не получается.

— Ну что же, — говорит Харальд, плотнее запахиваясь в куртку, — пойдемте?

К нам выходит мужчина моего возраста. Он облачен в сообразный ситуации костюм. Пожимает нам руки, всем по очереди. Мою руку и руку Маргрете он не выпускает дольше других; наши держит одинаково долго. Мы следуем за ним в его кабинет.

— Предстоит принять целый ряд решений, — серьезно произносит мужчина. — Но я здесь для того, чтобы помочь вам.

Просто удивительно как он ухитряется так точно выверить интонацию. Она не слишком скорбная, но и совсем не будничная или приятельская. Впечатление от этого человека почти стопроцентно нейтральное. Я вдруг спохватываюсь, что не помню, как его зовут.

Но вот начинается обсуждение. Какой гроб, подбитый каким материалом? Какие цветы? Где будет проходить церемония, был ли покойный верующим? Есть ли у семьи участок на кладбище, а если нет, то представляем ли мы себе, где бы нам хотелось, чтобы он покоился? Какие абсурдные вопросы… Я с трудом воспринимаю их всерьез. Но Маргрете, которая явно накачалась сильными барбитуратами, чтобы вообще держаться на ногах, внезапно пробуждается. Она думала об этом. Она хочет классический элегантный гроб с золотой обивкой. Дорогой, но она заплатит. Она хочет, чтобы церемония прошла в крематории кладбища Вестре Гравлюнд, и упокоить Сигурда она хочет на том же кладбище, подхоронить к ее родителям.

— И я туда же лягу, — говорит она; ее голос звучит глубоко трагически и в то же время чуть театрально.

Агент, если я использую правильное наименование, сдержанно кивает, словно подтверждая, что это продуманное решение, демонстрирующее хороший вкус, а затем поворачивается ко мне.

— А вы что об этом думаете? — спрашивает он.

— Меня устраивает, — с трудом выговариваю я.

Я благодарна ему за то, что он меня спрашивает, но сформулировать свое мнение по этому вопросу я не в состоянии. Маргрете поднимает вопрос выбора между красными и белыми розами или белыми лилиями.