Тесс Герритсен - Призрак ночи

– Да, в башенке и на вдовьей дорожке. Ремонт уже закончен.

– Насколько хорошо вы знаете плотников?

– Я видела Неда и Билли почти каждый день в течение нескольких недель, так что, могу сказать, мы неплохо знакомы.

– Подолгу ли вы с ними беседовали?

– Я использовала их как подопытных кроликов. – Я смеюсь, увидев выражение лица Вона: его бровь поехала вверх. – Я пишу кулинарные книги. Сейчас я работаю над книгой о традиционных блюдах Новой Англии и испытываю разные рецепты. Билли с Недом всегда с удовольствием снимали пробу.

– Кто-либо из них хоть когда-нибудь вселял в вас чувство неловкости?

– Нет. Я доверяла им и позволяла входить в дом даже в мое отсутствие.

– У них был ключ?

– Они знали, где его взять. Я всегда оставляла для них ключ сверху за дверным косяком.

– Значит, кто-то из них мог сделать дубликат этого ключа.

Я недоуменно качаю головой:

– Почему вы о них расспрашиваете?

– Они работали в этом доме, когда здесь жила госпожа Нильсон.

– Вы уверены, что действительно знаете Билли и Неда?

– А вы, мэм?

Я умолкаю. И правда, хорошо ли все мы знаем друг друга?

– Они никогда не давали повода не доверять им, – отвечаю я. – Да и Билли совсем еще ребенок.

– Ему двадцать, – возражает Перри.

Как странно, что они уже осведомились насчет возраста Билли! Теперь и я в курсе, сколько ему лет. Им не надо указывать на очевидное: да, двадцатилетний мужчина способен совершить насилие. Я вспоминаю маффины, жаркое и пироги, которыми потчевала плотников. Ох, как загорались глаза Билли каждый раз, когда я являлась к ним с угощением на пробу! Неужели я кормила чудовище?

– А другой плотник? Что вам известно о мистере Хаскелле?

Глаза детектива непроницаемы, нельзя понять, о чем он думает, однако его вопросы заставляют меня ступить на зыбкую почву. Мы вдруг перестаем говорить о безликих взломщиках и переключаемся на тех, кого я знаю и люблю.

– Известно-то мне немногое – например, что он великолепный плотник. Оглянитесь вокруг, посмотрите, какую красоту он сотворил. Нед рассказывал, что начал работать у Шербруков много лет назад: он был мастером у тетки хозяина.

– Речь идет о покойной Авроре Шербрук?

– Да. Неужели вы полагаете, что Шербруки захотели бы иметь дело с Недом Хаскеллом, если бы возникли какие-нибудь проблемы? Да ведь он не только плотник. Он еще и признанный художник. В местной галерее выставлены его деревянные птицы.

– Мы об этом слышали, – невозмутимо отвечает Перри.

– Вам следует взглянуть на его работы. Некоторые из них продаются даже в бостонских галереях. – Я перевожу взгляд с одного детектива на другого. – Он художник, – повторяю я, словно это автоматически исключает Неда из списка подозреваемых.

Конечно, ведь художники созидают, а не разрушают! Они никого не убивают.

– Говорил ли мистер Хаскелл о чем-нибудь таком, что обеспокоило вас? Показалось вам неуместным или заставило понервничать?

Я ощущаю перемену в ходе нашей беседы. Оба детектива слегка подаются вперед и внимательно вглядываются в меня.

– Почему вы спрашиваете о Неде?

– Это обычные вопросы.

– Они не кажутся мне обычными.

– Прошу вас, ответьте.

– Ну что ж. Нед Хаскелл ни разу ничем меня не стеснил. И ни разу не напугал. Он мне нравится, и я доверяла ему настолько, чтобы пускать в дом. А теперь скажите: почему вы уделяете ему столько внимания?

– Мы исследуем каждую зацепку. Это наша работа.

– А разве Нед в чем-то провинился?

– Без комментариев, – отвечает Вон, и этот ответ говорит о многом. Он закрывает записную книжку. – Мы свяжемся с вами, если у нас возникнут другие вопросы. А пока вот что: вы все еще оставляете ключ за косяком сверху?

– Он и сейчас там. Я просто не подумала, что его надо убрать.

– Рекомендую немедленно сделать это. И запирайтесь на засов, когда вы дома. Я заметил, что он у вас есть.

Мужчины направляются к двери. Я иду за ними – на многие мои вопросы ответа по-прежнему нет.

– А что с машиной Шарлотты? – спрашиваю я. – У нее ведь была машина, верно? Вы уже нашли ее?

– Нет.

– Значит, убийца угнал ее.

– Мы не в курсе, где она. Вероятно, уже за пределами штата. А может, лежит на дне какого-нибудь озера.

– Тогда это мог быть угон, да? Кто-то украл машину, а тело владелицы выбросил в море. – Я слышу отчаянные нотки в собственном голосе. – К примеру, на нее напали, когда она выезжала из городка. А не здесь, не в этом доме.

Детектив Вон останавливается на веранде и смотрит на меня загадочно-холодным взглядом.

– Заприте дверь, госпожа Коллетт, – лаконично произносит он.

И это первое, что я делаю после отъезда полиции. Я задвигаю засов и прохожу по дому, проверяя, все ли окна плотно закрыты. Грозовые тучи, наливавшиеся свинцом всю вторую половину дня, наконец-то разверзлись под раскаты грома. Остановившись у окна, выходящего на море, я наблюдаю, как хлещет по стеклам дождь. Сам воздух вокруг кажется напряженным и опасным, и, взглянув на свои предплечья, я замечаю, что волоски на коже встали дыбом. Молния располосовала небосвод – и почти одновременно весь дом сотрясается от оглушительного грохота.

Вот-вот вырубится электричество.

Я беру в руки свой мобильный, чтобы понять, много ли осталось заряда в батарее и протянет ли он всю ночь без зарядки. И только сейчас вижу голосовое сообщение и вспоминаю, что пропустила звонок во время разговора с детективами.

Сообщение зазвучало – и я вздрагиваю, услышав голос Неда Хаскелла: «Эйва, вероятно, вы кое-что узнаете обо мне, но на самом деле это неправда. Все неправда! Поверьте, я не сделал ничего дурного и хочу, чтобы вы помнили об этом. История эта не завершилась, до конца еще очень далеко. Но я ничего не могу с этим поделать».

Я в нерешительности смотрю на телефон: должна ли я уведомить полицию об этом сообщении? Или так я нарушу доверие Неда? Почему он выбрал именно меня, чтобы сказать это?

Стрела молнии пронзает море. Я отшатываюсь от окна, ощущая, как ответные раскаты грома отзываются в моих костях, словно моя грудная клетка – грохочущий барабан. Сообщение Неда встревожило меня, и под звуки бушующего шторма я снова обхожу дом с проверкой: все ли окна и двери заперты?

В эту ночь я не могу уснуть.

Молния раскалывает тьму, рокочет гром, а я бодрствую на кровати, где спала погибшая женщина. Я вспоминаю все, о чем мы говорили с Недом Хаскеллом, и словно серия слайдов проплывает у меня в голове. Вот Нед стоит на вдовьей дорожке, поднимая топор, и мышцы напрягаются на его предплечьях. Вот он широко улыбается мне, когда я ставлю перед ним тарелку с говяжьим жарким. Я думаю о том, что обычно лежит в ящике с плотницкими инструментами – все эти острые лезвия, тиски, отвертки – и как приспособления для обработки дерева запросто можно использовать в других целях.