Тесс Герритсен - Призрак ночи

Когда я останавливаюсь возле ее дома, мои руки трясутся, а сердце бешено колотится. Выключив двигатель, я некоторое время просто сижу в салоне и глубоко дышу в попытке успокоиться. Замечаю, что возле дома слоняются два мальчика-подростка – они наблюдают за мной и, видимо, удивляются, почему я так долго не выхожу из машины. Я понимаю, что мальчишки наверняка совершенно безобидны, однако, глядя на этих здоровяков, на их накачанные плечи и громадные ботинки, невольно ежусь и не сразу решаюсь покинуть свое убежище. Все же вылезаю из салона, иду ко входу и нажимаю кнопку звонка с номером квартиры Шарлотты. Один раз, второй, третий. Ответа нет, и входная дверь заперта.

Парни по-прежнему наблюдают за мной.

– Кто-нибудь из вас живет здесь? – спрашиваю я.

Они одновременно пожимают плечами, словно говоря: «Чего?» Можно подумать, они не знают, где живут!

– Я иногда бываю тут, – отвечает тот, что покрупнее. Его волосы выгорели на солнце, и если бы он жил в Калифорнии, то наверняка таскал бы с собой доску для серфинга. – В основном летом, когда приезжаю к отцу.

Ага, значит, из неполной семьи.

– А ты знаешь кого-нибудь из жильцов? Знаешь Шарлотту Нильсон?

– Женщину из триста четырнадцатой? Ага. – Парни обмениваются многозначительными ухмылками. – Хотелось бы мне знать ее поближе, – добавляет он, и оба разражаются громким хохотом.

– Мне нужно с ней связаться. Ты можешь передать ей эту записку? Я бы очень хотела, чтобы она позвонила мне. – Вытащив из сумочки блокнот, я быстро записываю на листочке свой телефон.

– Здесь ее нет. Она в Мэне.

– Нет, она не там, – возражаю я.

– Да нет, там.

– Она была в Мэне, но уехала месяц назад. Разве она не вернулась домой?

Парнишка качает головой:

– Я не видел ее с июня. С того дня, как она уехала на лето.

Мгновение я обдумываю это, пытаясь увязать с тем, что говорила мне Донна Бранка – по ее словам, Шарлотта уехала из Вахты Броуди по срочному семейному делу. Раз она не вернулась в Бостон, куда она могла отправиться? Почему она не отвечает ни на электронные письма, ни на звонки?

– Так что приключилось с Шарлоттой? – спрашивает подросток.

– Не знаю. – Я разглядываю дом. – Твой папа дома?

– Он вышел на пробежку.

– Не мог бы ты передать ему номер моего телефона? И попросить, чтобы он позвонил мне? Мне просто необходимо связаться с Шарлоттой.

– Ага. Ладно. – Парнишка засовывает листочек бумаги с моим телефоном в задний карман джинсов, где, как я опасаюсь, он навсегда и останется, однако больше ничего я сделать не могу.

Поиски Шарлотты привели к мальчишке-подростку, который наверняка может сунуть джинсы в стиральную машину и даже не вспомнит, что́ лежит у него в кармане.

Я снова сажусь в машину, размышляя, стоит ли провести ночь в Бостоне, вместо того чтобы четыре с половиной часа ехать назад, в Такер-Коув. Моя квартира пустовала несколько недель, так что заглянуть туда в любом случае не помешает.

На этот раз я делаю изрядный крюк, чтобы не проезжать мимо квартиры Люси. Запретная зона для меня расширяется. Сразу после смерти Ника я заставляла себя переступать порог сестриной квартиры, потому что Люси отчаянно требовалась моя поддержка. А потом я была уже не в силах это делать. Мне было тяжело и стыдно выносить ее объятия, смотреть ей в глаза, так что я просто перестала приходить к ней. Перестала звонить ей и отвечать на оставленные ею голосовые сообщения.

А теперь я не могу даже проехать мимо ее дома.

Запретные зоны продолжают расти, как расплывающиеся кляксы на карте города. Район вокруг больницы, где работает Люси. Ее любимая кофейня и продуктовый магазин. Все те места, где я могу столкнуться с ней и буду вынуждена объяснять, почему скрываюсь. От одной только мысли о встрече с сестрой мое сердце начинает бешено колотиться, а ладони потеют. Я воображаю, как эти черные кляксы увеличиваются, расползаясь по карте города, – и вот уже весь Бостон превратился в запретную зону. Возможно, имеет смысл навсегда переехать в Такер-Коув и запереться в Вахте Броуди. Состариться там и умереть вдали от города, где все вокруг отражает мою вину, особенно сейчас, когда я еду в свою квартиру.

Именно тут все и случилось. Вот перекресток, где лимузин врезался в «приус» Ника и тот закрутился по обледенелой улице. А вот у этого фонарного столба помятый «приус» наконец-то остановился.

Еще одна клякса на карте. Еще одно место, которого нужно избегать. По пути к своей квартире я ощущаю себя так, словно преодолеваю полосу препятствий, где каждый уголок, каждая улочка полна дурных воспоминаний, словно там спрятана бомба, готовая взорваться.

А самые ужасные воспоминания ждут в моей квартире.

Сначала их вроде бы и нет, они приходят не вдруг. Оказавшись внутри, я замечаю лишь спертый воздух дома, в котором несколько недель не открывали окна. Все так, как я оставила, – запасные ключи в плошке у двери, несколько новых выпусков журнала «Приятного аппетита!» сложены в стопку на кофейном столике. «Наконец-то я дома!» – обычно думает тот, кто после долгого пути оказался в родных стенах, но я все еще взбудоражена дорогой и по-прежнему не решила, стоит ли ночевать здесь. Я опускаю на пол сумку и бросаю ключи в плошку. С самого утра я ничего не ела и не пила, а потому иду в кухню за стаканом воды.

И тут меня захлестывает с головой… Канун Нового года.

Воспоминания настолько яркие, что я даже слышу звук открываемых бутылок, чувствую запах розмарина и кипящего жира для поркетты [11] Поркетта – традиционный итальянский рулет из свинины. . Помню такой радостный-радостный вкус шампанского на языке. В тот вечер я выпила слишком много шампанского, ведь это был мой праздник. Я весь день проторчала в кухне за чисткой устриц, разрезанием артишоков, раскладыванием грибной начинки в тарталетки, и, когда в мою квартиру пожаловали три дюжины гостей, мне хотелось праздника.

Поэтому я пила.

Пили и другие. Все, кроме Люси, которой не повезло: она в ту ночь была дежурным врачом. Они с Ником приехали на разных машинах, на тот случай, если ее вызовут в больницу, так что в эту ночь она могла позволить себе только газированную воду.

Разумеется, Люси все-таки вызвали, потому что в канун Нового года дороги заледенели и без происшествий обойтись не могло. Помню, я смотрела с другого конца комнаты, как она натягивает пальто и собирается уходить, и думала: «А вот и моя совершенно трезвая сестренка – она спешит, чтобы спасти чью-то жизнь, пока я тут допиваю шестой бокал шампанского».

Или это был уже седьмой?

К концу вечера я сбилась со счета, но в этом ли суть? Я же не собиралась никуда ехать. Никуда не собирался и Ник – он согласился переночевать в гостевой комнате, потому что слишком напился, чтобы садиться за руль.