Питер Мэй - Локдаун

Лодка прошла под новыми пешеходными мостами, висящими по обе стороны от железнодорожного, ведущего к вокзалу Чаринг-Кросс, Макнил разъединил провода, которые скрутила доктор Кастелли, и двигатель заглох. Они беззвучно преодолели короткий отрезок реки до пристани напротив министерства обороны.

От нее по обе стороны колеса обозрения к посадочной площадке вели деревянные мостки. У причала стоял на якоре большой прогулочный теплоход, мягко покачиваясь на волнах. Макнил посмотрел на огромную нависающую над головой конструкцию. Лишь на таком близком расстоянии можно было оценить ее истинный масштаб. Он заметил свет в будке управления в конце пристани, но никаких признаков жизни.

Макнил аккуратно направил лодку к пирсу и спрыгнул на него, чтобы привязать катер к белому ограждению, тянущемуся по всей длине причала. Маленький катер стучал и царапал бока о край пирса. Макнил опустился на колени рядом с лодкой. Доктор Кастелли решила, что он хочет помочь ей выбраться, но вместо этого Макнил прошептал:

– Лучше останьтесь здесь. – Она уже собиралась возразить, но Макнил оборвал ее. – Эти люди – убийцы. С ними шутить не стоит.

Она сдалась и потянулась за винтовкой, которую они забрали с Собачьего острова.

– Тогда вам понадобится вот это.

Но он покачал головой.

– Оставьте у себя. Если кто-нибудь приблизится, стреляйте.

– А если это будете вы?

Макнил сурово покосился на нее.

– Тогда сделаете исключение.

– Ладно.

Он перепрыгнул через ограждение и побежал к навесу у южного конца причала. Там остановился и вгляделся в подножие колеса обозрения. Четыре огромных красных двигателя, чьи резиновые колеса работали как шестеренки, вращающие огромное колесо, застыли в неподвижности. Не считая света из будки управления, не было никаких признаков жизни. Макнил вышел из тени причала и почувствовал себя как на ладони под плексигласовым навесом дорожки, пока бегом преодолевал оставшиеся тридцать шагов набережной.

Путь ему преградила решетка калитки. Она звякнула, когда Макнил перелез через нее на другую сторону. Дорожка зигзагами поднималась к посадочной площадке. Когда-то на ней выстраивалась очередь из нескольких тысяч посетителей, желающих насладиться видами сверху, а сейчас пустая, она выглядела призрачной. Сквозь упругие спицы колеса завывал ветер, стучали голые ветви деревьев на открытой площадке. Над головой тянулись массивные кабели с ногу толщиной, твердо удерживающие конструкцию в бетоне. Рядом стояло несколько полукруглых скамеек у столиков закрытого кафе, а за ними – пустынная веранда самого кафе, игровая площадка, пребывающая в печальном запустении в отсутствие детских голосов, которые когда-то ее оживляли.

Блюм стоял у памятника Интернациональной бригаде – добровольцам, помогавшим испанскому народу в борьбе против фашизма. Поднятые вверх кулаки, обращенные к небу лица. Четверть бойцов погибла. Застигнутый врасплох Блюм обернулся на звук голоса Макнила.

– У вас тридцать секунд для рассказа о том, что вы сделали, прежде чем я сломаю вам шею.

Напряженность на лице Блюма сменилась улыбкой, почти облегчением.

– Что ж, это будет очень глупо с вашей стороны, мистер Макнил. Потому что ей переломают не только шею, если со мной что-нибудь случится.

– Где она?

Макнил всполошился. Прежде чем приблизиться, он убедился, что Блюм один. Но разве тот стал бы вот так стоять на виду, в одиночестве и без защиты, если не был уверен, что имеет рычаг воздействия на Макнила?

Блюм запрокинул голову и посмотрел в небо.

– Она там, – сказал он.

Поначалу Макнил не понял, пока не проследил за взглядом Блюма, и тогда осознал, что тот говорит о колесе. Блюм улыбнулся, увидев замешательство Макнила.

– На самом верху, – подтвердил он. – Самое роскошное место, и совершенно бесплатно. Но падать оттуда долго… если вы будете плохо себя вести.

Макнил уставился на него, всеми фибрами души желая нанести этому человеку увечья. Пришлось напрячься, чтобы держать себя в руках.

– Чего вы хотите?

– Хочу знать все, что знаете вы, и понять, кто еще в курсе.

Взгляд Макнила упал на выгравированную на черном мраморе постамента надпись. «Они ушли, открыв глаза и не увидев путь иной».

– Я знаю, что по какой-то случайности Чой заразилась вирусом гриппа, который вы создали. И вся пандемия – результат вашей беспечности.

Блюм закатил глаза и покачал головой.

– Вот как вы думаете? Серьезно? Весьма снисходительно с вашей стороны.

– О чем это вы?

– О том, что это была не случайность, мистер Макнил. Мы заразили бедняжку Чой намеренно. И отправили ее в «Бег и плавание», зная… нет, питая надежду, что начнется пандемия.

Макнил ожидал услышать что угодно, но только не это. Простое признание Блюма было ошеломительным в масштабе всего кошмара. Настолько, что Макнил не нашел иных слов, кроме вопроса:

– Зачем?

– Это долгая и болезненная история, мистер Макнил, – вздохнул Блюм. – «Штейн-Франкен» была на грани банкротства. Полная катастрофа. А ведь все так хорошо начиналось. Скажем так, некоторая сумма денег перешла из рук в руки. Кое-какие чиновники Всемирной организации здравоохранения объявили «Гриппобой» предпочтительным средством против эпидемии птичьего гриппа, которую все предсказывали. – Он грустно улыбнулся. – И это не понравилось нашим конкурентам из «Рош». Мы фактически перекрыли путь «Тамифлю». – Он скрестил руки на груди и прислонился к памятнику Интернациональной бригаде. – «Гриппобой» заказали все западные страны. Я говорю о миллиардах. Как известно, чтобы заработать, нужно идти на риск. Мы много вложили в производство. Пришлось увеличить выпуск, чтобы удовлетворить спрос. Мы начали строить новую фабрику во Франции. И положили все яйца в одну корзину, точнее, в этом случае, в одно гнездо. Но это казалось настолько надежным. Всем был нужен «Гриппобой». А потом… В общем, потом вьетнамцы, камбоджийцы и китайцы начали убивать птиц. Миллионами! Экономический ущерб был чудовищным. Но они это сделали. И по этой причине угроза начала отступать. Все правительства вдруг разом заявили, что у них есть другие приоритеты для вложения капиталов, которые они ранее уже предназначили для «Гриппобоя». Одни заказы отменили, а другие так и не поступили. Со «Штейн-Франкен» было покончено, мистер Макнил. Да, у нас еще была куча денег. Проблема заключалась в том, что все они были вложены не туда. По большей части в производство лекарства, которое никто не хотел покупать.

И тут Макнила накрыло понимание, словно рассеялся осенний утренний туман.

– И в отсутствие рынка для вашего лекарства вы решили создать новый спрос.

Блюм медленно кивнул.