Говард Лински - Поиск

― Что, черт побери, это такое?

― Я же сказал вам, Уиклоу, это ваш некролог, повествование о вашей жизни, которое опубликует каждая газета, когда вас положат в землю. Я собираюсь лично присутствовать.

― Они не могут... вы не можете... это не правда... я никогда... не делал такого... вы должны сказать вашему другу. Он не может написать обо мне такого.

Он ткнул в газету пальцем.

Пока Брэдшоу наблюдал, Эдриан Уиклоу становился все более и более расстроенным словами, которые теперь буквально пожирал глазами. Брэдшоу же сам испытывал неожиданное внутреннее спокойствие.

― Против какой конкретно части вы возражаете, Уиклоу? Против части об убийстве детей или части о том, что вы измывались над полицией и семьями годами, предлагая им ложную надежду, а затем наслаждались их разочарованием.

― Вы не можете так написать! ― теперь он бешено жестикулировал. ― Это не правда... это не честно... это не справедливо по отношению к ней.

― Какая часть, Уиклоу? ― невинным тоном спросил Брэдшоу. ― Какая часть не справедлива, конкретно? Покажите мне.

Уиклоу перевернул страницу, чтобы Брэдшоу мог ее увидеть, и прижал палец к оскорбительному абзацу, но ему не стоило утруждаться. Брэдшоу уже знал, что так сильно его расстроило.

― Ах, это, ― спокойно заметил детектив, взял некролог из рук Уиклоу и принялся спокойно зачитывать вслух.

― «Отец Эдриана Уиклоу умер, когда тот был очень юн, и в детстве у него не было друзей. Уиклоу вырастила мать-одиночка. В своей автобиографии, написанной им лично, Уиклоу описывает противоестественно близкие отношения, ставшие еще теснее, когда мальчик подрос и перешел в период полового созревания. Уиклоу признался, что регулярно занимался сексом со своей матерью в подростковом возрасте, даже выдвигал предположение, что их кровосмесительные физические отношения могли послужить причиной его чудовищных преступлений».

― Но это ложь!

― Разве? ― спросил Брэдшоу. ― Мы уже давно перестали различать разницу между правдой и ложью, насколько вам известно.

Он добродушно пожал плечами.

Сейчас Уиклоу боролся за то, чтобы сохранить самообладание. Брэдшоу видел, как напряглось его лицо.

― Я никогда такого не делал! ― он замотал головой из стороны в сторону. ― Не с собственной матерью. Как в это кто-то может поверить?

― Они все в это поверят. Большинство людей считают, что все, о чем пишут в газетах, правда. Вы это знаете. В данном случае, все довольно ясно. Вы росли одиноким ребенком без отца и были изнежены своей одинокой матерью. Вы признались в собственных мемуарах, что имели с ней регулярные сексуальные контакты с тринадцати лет, продолжавшиеся многие годы.

― Нет! Я никогда такого не говорил!

― Может, говорили, а, может, и нет. Но, правда, кто может знать наверняка?

К удивлению Брэдшоу, на глаза Уиклоу набежали слезы. Слезы горя и недовольства.

― Моя мать была хорошим человеком, ― задыхаясь произнес он. ― Моя мать никому не причиняла зла. Вы не можете так порочить покойную женщину. Вы не можете превращать мою мать в монстра!

― Могу и собираюсь.

― Почему? ― проревел Уиклоу.

Из его глаз действительно полились слезы, что привлекло внимание двух тюремных охранников, но они не стали вмешиваться. Вместо этого, зрелище, казалось, их захватило. Они никогда прежде не видели Эдриана Уиклоу таким и явно наслаждались увиденным.

― Потому что это причинит вам боль, ― пояснил Брэдшоу, ― единственный способ, который я придумал, как до вас добраться. Конечно, мне жаль вашу матушку, но она мертва, и никакая боль, мной причиненная, не сравнится со знанием, что она дала жизнь такому больному, извращенному монстру, наслаждающемуся убийством маленьких детей. По сравнению с этим, это ерунда. Она уже умерла. Когда вы последуете за ней, я собираюсь отправиться в семью каждой жертвы, чтобы рассказать им, как я стал свидетелем того, как вы лепетали и умоляли меня не рассказывать миру, что вы трахали собственную мать. А затем мы все от души посмеемся.

― Нет, пожалуйста.

Но Брэдшоу лишь улыбнулся ему.

― Вы закончили? ― спросил детектив. ― Потому что я, да.

― Вы не можете...

― Могу и сделаю, ― он встал. ― Жалею лишь, что не подумал об этом раньше.

― Умоляю вас не делать этого.

― Давай, продолжай, умоляй. Мне это нравится. Ваши жертвы умоляли, знаю, вам это нравилось. Теперь моя очередь.

От отчаянья убийца разорвал бумагу на мелкие кусочки и издал яростный вопль. Брэдшоу рассмеялся.

― Знаете ли, это не единственная копия.

― Не делайте этого!

Теперь он пытался добраться до Брэдшоу, но два крепких тюремных охранника настигли его, как только он вскочил. Они подхватили убийцу под руки и потащили прочь.

― Нет! ― закричал он. ― Отпустите меня! Нет! Не дайте ему уйти! Он не может этого сделать!

Брэдшоу подождал, когда они почти что достигнут двери. Он хотел верно выждать момент. Уиклоу кричал, выл и тянул одну руку, хватая воздух перед собой, желая, чтобы на его месте оказалось горло Брэдшоу.

― Хотел бы помочь вам, но ничем не могу, ― сказал ему детектив.

Уиклоу испустил страшный рев, когда его поволокли за порог.

Глава 50

Мир почему-то казался более счастливым, оптимистичным местом. Настроение Брэдшоу поднялось, и он поймал себя на том, что улыбается из-за невероятной природы своей победы. Никто этого не ожидал.

Это было так же потрясающе, как когда выигрывает твоя любимая футбольная команда.

― Четыре ― один, ― сказал он Тому и Хелен. ― Можете ли вы в это поверить?

Он даже не возражал, что в пабе в тысячный раз за это лето на полную громкость проигрывали «Football's Coming Home!».

― Четыре, черт возьми, один, ― он моргнул от удивления. ― Англия только что победила Голландию.

― Нет, не победила, ― поправил его Том. ― Англия только что разгромила Голландию.

― Полагаю, ни один из вас такого не ожидал, ― высказалась Хелен, так как они оба прыгали от радости, когда в ворота залетал мяч.

― Нет, ― ответил Том. ― Что официально делает тебя нашим талисманом.

Он приобнял ее и сжал в объятиях.

― Так что тебе нельзя уходить от нас.

― По крайней мере, пока Англия не проиграет, ― уточнил Брэдшоу.

― Перестаньте говорить о проигрыше, ― приказал Том. ― Англия не проиграет. Настройся на позитив, мужик. Куда ты собираешься?

― Домой, ― сказал Брэдшоу, ― я не могу допоздна с вами пить, у меня завтра очень важный день.

― Ты в этом уверен?

― Нет. Ну, я не знаю, ― признался Брэдшоу. ― Может быть, Уиклоу сдастся или, вероятно, поймет, что мы блефуем.

― Многое зависит от того, насколько убедительным ты был, ― заметил Том, ― играя ублюдка.

― Кто сказал, что я играл?

***

На следующий день с Йеном не связался ни сам Уиклоу, ни его представители. Как и на следующий. На третий день Брэдшоу стало ясно, что его финальный гамбит провалился.