Питер Бенчли - Челюсти [litres]

Броуди перевел взгляд на Хупера, чтобы увидеть его реакцию, и в этот же момент Хупер посмотрел на него, но тут же отвернулся.

– Что у вас на уме, Квинт? Вы к чему клоните?

Рыбак откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

– Ни к чему. Просто пытаюсь завести дружеский разговор, скоротать время. Не возражаете, если возьму банку, когда допьете? Может, Броуди захочется еще пострелять.

– Не против. Только вы ко мне больше не лезьте, ладно?

Следующий час все трое по большей части молчали. Броуди дремал на стуле, надвинув на лицо шляпу. Хупер сидел на корме, зачерпывая и выливая за борт приманку и время от времени встряхивая головой, чтобы отогнать сон. Квинт, сдвинув на затылок кепку, наблюдал за морем с мостика.

– У нас гостья, – внезапно произнес он, спокойно и не повышая голоса.

Броуди встряхнулся. Хупер встал. Леса с правого борта натянулась и быстро убегала вниз.

– Возьмите удилище, – сказал Квинт и, стащив с головы кепку, бросил ее на скамью.

Броуди вынул удилище из держателя и поставил между ног.

– Когда скажу, – продолжал Квинт, – стопорьте катушку и подсекайте. – Леса остановилась. – Подождите. Поворачивает. Сейчас не подсекайте. Пусть заглотит поглубже.

Но леса провисла и не двигалась. Подождав несколько секунд, Квинт сказал:

– Чтоб меня. Выбирайте.

Леса шла легко. Даже слишком легко. Без малейшего сопротивления.

– Держите двумя пальцами, чтоб не запуталась, – посоветовал Квинт. – Не знаю, кто нас навестил, но наживку сняли легко и чисто. Как языком слизнули.

Леса вынырнула из воды и повисла над морем. Ни крюка, ни наживки, ни поводка. Проволоку аккуратно обрезали. Квинт соскочил со стула, спрыгнул с мостика и осмотрел лесу. Потом потрогал пальцами место среза и перевел взгляд на спокойную водную гладь.

– Похоже, нас только что навестила ваша подруга.

– Что? – не удержался Броуди.

– Да вы шутите, – взволнованно сказал Хупер, поднимаясь с транца. – Это же отлично.

– Я могу только предполагать, – продолжал Квинт, – но готов поспорить. Проволока перекушена чисто. С одной попытки. Других отметин на ней нет. Скорее всего, акула ее даже не почувствовала. Втянула наживку, захлопнула пасть – и дело сделано.

– И что дальше? – спросил Броуди.

– Подождем. Посмотрим, возьмет ли она вторую наживку или всплывет.

– Как насчет особого угощения? Того дельфинчика?

– Когда станет ясно, что это она, – ответил Квинт. – Когда я посмотрю на нее и пойму, что она действительно того стоит, вот тогда я и угощу ее особым блюдом. Эти твари – настоящие машины по пожиранию мусора, и я не хочу тратить ценный актив на какую-то мелочь.

И снова ожидание. Полный штиль. Гладь моря не тревожили ни нырявшие за добычей птицы, ни рыбы. Тишину нарушал только плеск приманки, которую выливал за корму Хупер. А потом леса с левого вдруг ушла в сторону.

– Оставьте удилище в держателе, – сказал Квинт. – Если она может перекусить проволоку, взять ее на крюк в любом случае не получится.

Кровь уже разносила по телу адреналин; мысль о том, что под ними плавает существо, размеры и силу которого невозможно представить, отзывалась возбуждением и страхом.

Хупер стоял у левого планшира, словно загипнотизированный глядя на убегающую проволоку. Внезапно леса остановилась и обвисла.

– Вот дерьмо. Опять. – Квинт взял спиннинг и начал сматывать лесу на катушку. Проволока была перекушена так же, как и в первый раз. – Дадим ей еще один шанс. Поставлю поводок покрепче, хотя если там то, что я думаю, ее это не остановит. – Он открыл холодильный ящик, взял еще одну наживку и снял проволочный поводок. Потом достал из ящика в кокпите цепь длиной в четыре фута и толщиной в три восьмых дюйма.

– Похоже на собачий поводок, – заметил Броуди.

– В точку, – подтвердил Квинт, прикручивая один конец цепи к ушку крюка, а другой к проволочной лесе.

– Думаете, перекусит?

– Думаю, что да. Может быть, не с первого раза, но если захочет, то перекусит. Мне бы выманить ее на поверхность.

– А если не получится, что будем делать?

– Пока не знаю. Можно, конечно, взять четырехдюймовый акулий крюк и цепь потолще, насадить кусок наживки побольше и бросить за борт. Но что делать, если она клюнет? Такая тварь вырвет любой кламп на лодке. В общем, пока ее не увижу, рисковать и крепить цепь не стану. – Квинт швырнул крюк с наживкой за борт и отпустил несколько ярдов лесы. – Ну, давай, дрянь. Покажись, а мы посмотрим.

Теперь все трое не спускали глаз с лесы левого борта. Хупер наклонился, зачерпнул приманки и вылил за корму. Что-то мелькнуло в воде, заставив его посмотреть влево. В тот же миг ихтиолог издал нечто нечленораздельное и застыл с открытым ртом. Привлеченные его хрипом, Броуди и Квинт повернулись.

– Господи! – выдохнул полицейский.

Не далее чем в десяти футах от кормы, ближе к правому борту, из воды высунулась на пару футов плоская, конической формы морда громадной рыбы. На верхней, пепельно-серой части головы выделялись, напоминая черные оспины, два глаза. По обе стороны от пасти, там, где серый цвет переходил в кремово-белый, располагались ноздри – глубокие разрезы в бронированной шкуре. В открытой меньше чем наполовину пасти виднелись громадные треугольные зубы, будто жуткая стража охранявшие вход в темную пещеру за ними.

Секунд, может быть, десять люди и рыба смотрели друг на друга.

– Гарпун! – рявкнул, опомнившись, Квинт и сам же бросился исполнять собственный приказ. Пока рыбак возился с гарпуном, Броуди потянулся за винтовкой. Но акула не стала их ждать и бесшумно скрылась из виду. Длинный серповидный хвост мелькнул над водой – Броуди успел выстрелить в него и промахнулся, – и чудовище исчезло.

– Ушла, – пробормотал он.

– Невероятно! – Хупер покачал головой. – Такой я ее и представлял. Нет, она даже больше. Невероятно! Голова не меньше четырех футов в поперечине.

– Может, и так, – согласился, подходя, Квинт и положил у кормы два гарпуна с зазубренным острием, два бочонка и два мотка веревки.

– Видели когда-нибудь такую? – спросил, обращаясь к хозяину шхуны, Хупер. Глаза у него блестели от возбуждения, и сам он как будто ожил, наполнившись свежей энергией.

– Пожалуй, что нет, – ответил Квинт.

– Сколько в длину будет, как, по-вашему?

– Трудно сказать. Футов двадцать. Может, больше. Не знаю. С этими тварями все, что свыше шести футов, большого значения не имеет. Есть шесть – уже опасна. И с этой тварью мы еще хлебнем лиха.

– Надеюсь, она вернется, – сказал ихтиолог.

По спине у Броуди пробежал холодок. Он поежился и покачал головой.

– Чудно как-то. Мне показалось, она ухмылялась.

– Такой у них вид, когда пасть открыта, – подтвердил Квинт. – Не приписывайте ей то, чего нет. Безмозглый мусорный бачок, и ничего больше.