Хелен Чандлер - Мера ее вины

— Да, это может быть мотивом, — ответил Антон.

— Но ведь она сразу позвонила в полицию и призналась в том, что сделала. Как вы думаете, инспектор, она собиралась избежать наказания?

Антон не ответил. Он провел пальцем под воротником с видом человека, которому уже сильно надоели расспросы.

— О банковских счетах, — продолжал Ньюэлл. — К каким из этих счетов миссис Блоксхэм имела доступ и могла распоряжаться при помощи доверенности или являясь совладелицей?

— Я затрудняюсь ответить на этот вопрос.

— Я вам помогу. — Адвокат протянул приставу несколько выписок со счетов, чтобы тот передал инспектору, который быстро просмотрел их. — Сейчас вы можете ответить на этот вопрос?

— Судя по всему, она не могла распоряжаться ни одним из них, — произнес Антон.

— Совершенно верно, Мария Блоксхэм не имела никакого отношения к этим счетам и не могла снять с них ни одного пенни. Вы обнаружили счета, открытые на ее имя?

— Нет, не обнаружили, — признался инспектор.

— Была ли она вписана в страховку автомобиля мистера Блоксхэма?

— Нет.

— Чьи паспорта вы нашли во время проведения обыска в доме?

— Паспорт доктора Блоксхэма обнаружили в его офисе. Паспорт миссис Блоксхэм мы не нашли.

— Получается, что Мария Блоксхэм не имела доступа к деньгам, она не могла управлять автомобилем и уехать из страны. В доме даже не было телефонной линии, — подвел итог Ньюэлл.

— В ее обуви в дальнем углу шкафа был обнаружен мобильный телефон, — сообщил Антон.

— А на телефоне были деньги? — спросил адвокат.

— Нет, но раньше могли быть.

— Вы установили факт того, что с этого номера были сделаны звонки? И куда именно?

— Нет, не установили. Это предоплатный тариф, по которому не предполагаются отправка счетов абоненту и детализация счета. Совершенно очевидно, что она прятала телефон от мужа, — самодовольно закончил Антон.

— Спасибо, инспектор; очень хорошо, что вы пришли именно к этому заключению. Она действительно прятала телефон от своего мужа. Вы упомянули, что на кухонном столе лежали письма. Кому была адресована вся эта корреспонденция?

— Все письма были адресованы доктору Блоксхэму, — ответил Антон.

— И на какой адрес были отправлены письма? — поинтересовался Ньюэлл.

— Не знаю. В тот момент мы не сочли этот вопрос важным.

— Очень хорошо. У меня больше нет вопросов, — произнес адвокат и сел на место.

— На этом обвинение заканчивает работу, — произнесла Имоджин Паскал.

В рядах присяжных неожиданно началось оживление. Табита подняла над головой лист бумаги и подозвала пристава, который взял бумагу и передал судье.

— Поступила просьба от присяжных, — сообщила судья Дауни адвокатам, — они хотели бы осмотреть дом Блоксхэмов. У меня нет никаких возражений против этой просьбы. Мисс Паскал, мы сделаем небольшой перерыв, а вы займитесь, пожалуйста, организацией этой поездки. Попрошу присяжных удалиться в свою комнату до получения дальнейшей информации. Мы сообщим вам, когда можно будет выехать в дом Блоксхэмов, после чего на сегодня вы можете быть свободны до завтрашнего заседания.

— Чертова Табита, — прошептал Кэмерон Лотти. — Джек был совершенно прав, они утром действительно что-то задумывали.

— На самом деле это не самая плохая идея, — ответила она, — это даст нам возможность увидеть место преступления. Я бы на него взглянула. Мне хотелось бы понять, как они жили. Сложно сказать, что происходит в доме за закрытыми дверями. Вполне возможно, что это наш единственный шанс увидеть ситуацию такой, какая она есть, без давления со стороны обвинения и защиты.

— Согласен, — ответил Кэмерон. — Я просто надеялся, что нас отпустят раньше. Такое ощущение, что со вчерашнего дня прошла вечность… Пожалуйста, проходи.

— Ты чего-то ждешь?

— Нет, просто хочу посмотреть, как ты идешь. — Кэмерон наклонился к ней так близко, что ее волосы коснулись его щеки, и прошептал: — Ты же и раньше чувствовала, что я на тебя смотрю.

Комната присяжных была полностью закрыта от окружающего мира, а циркуляция и поступление свежего воздуха происходили при помощи древнего кондиционера, который не справлялся с температурой самого жаркого дня десятилетия — так, нагнетая драматизм, утверждали в газетах. Поступавший через кондиционер сухой и пыльный воздух был чуть прохладнее воздуха улицы. Стоявший в комнате длинный прямоугольный стол из вишневого дерева уже стал липким на ощупь, а сидеть на стульях с прямой спинкой было не очень удобно. Одиннадцать присяжных, заняв свои обычные места, сосредоточенно пили воду. Кэмерон куда-то исчез.

— Я не понимаю, почему мы не можем выйти из здания, — жаловался Пэн, — у них же есть номера наших мобильных. Я мог бы за это время десять раз пройтись по магазинам, купить жене подарок на день рождения и вернуться.

— Правила есть правила, — ответила Табита. — Процесс слишком важный для того, чтобы все мы разбегались. Судья попросила нас дождаться подтверждения завтрашнего визита в дом Блоксхэмов. Я уверена, что это не займет много времени.

Присяжные один за другим закатили глаза, словно по их рядам, как по воде, пробежала рябь, но никто не стал возражать Табите. Возражать — значит выслушивать дополнительные бесполезные комментарии. Никто не собирался попусту растрачивать силы при такой жаре.

Неожиданно за дверью раздались грохот и ругательства. Табита плотно сжала губы, но промолчала. Лотти скрыла улыбку. Пэн встал и открыл дверь.

Из коридора показался улыбающийся Кэмерон, в руках которого были две большие сковородки, заполненные льдом.

— Та-да! — воскликнул он. В ответ раздался гром аплодисментов.

В коридоре открылась дверь другой комнаты присяжных, и в дверном проеме показался уже немолодой мужчина.

— Вы не могли бы чуточку потише? — прошипел он. — Мы пытаемся вынести приговор.

Джек наклонился в сторону Лотти и прошептал ей на ухо:

— Видишь, везде все одинаково. У любого жюри присяжных есть своя Табита.

Лотти прикрыла ладонью рот, чтобы скрыть улыбку. Она во все глаза смотрела на Кэмерона, показавшегося ей еще более загорелым, чем вчера, когда они гуляли в Портисхэде. Сегодня на нем была еще более обтягивающая светлая майка, края рукавов которой выгодно подчеркивали красно-коричневый цвет напряженных бицепсов. Лотти почувствовала, что вся горит, и далеко не только от того, что на улице такая жара. Она принялась сосредоточенно грызть чуть неровный край ногтя на большом пальце, стараясь не смотреть, как он перекладывает лед в две большие вазы в центре стола для того, чтобы всем было удобно до них дотянуться.

Кэмерон подошел к стороне стола, за которой сидели Лотти и Джек, наклонился между ними и поставил на стол емкость с кубиками льда. Джек, обмахиваясь газетой, усмехнулся.