Хелен Чандлер - Мера ее вины

Она дождалась, когда за ним закрылась дверь, и только тогда издала стон, который уже давно был готов у нее вырваться. Четырнадцать лет в тюрьме, четырнадцать лет смотрения в стену и мысли о том, как избавиться от тоски. И никакого сада, которым она могла бы заниматься…

Если в этом мире есть справедливость, то Эдвард должен был чувствовать боль, находиться в полном сознании, понимать, что он заперт внутри тюремной камеры собственного тела, слышать и видеть, как вокруг кипит жизнь, частью которой ему уже никогда не суждено стать.

— Я ни о чем не жалею, — произнесла Мария вслух. — Я сама решила так поступить.

И если ей в будущем суждено попасть в тюрьму, то в ее тюремной жизни также будут лезвия, которые можно купить или изготовить самой. Можно использовать приборы из тюремной столовой или что-нибудь из оборудования медсестры, можно сделать их даже из пластика. Мария не боялась боли. Она сделала боль искусством. Лучше пустить себе кровь, чем четырнадцать лет сидеть в тюрьме. Уж лучше умереть, чем провести еще четырнадцать лет с Эдвардом, из-за которого она в этой камере и оказалась. Когда она будет резать себя в следующий раз, ей придется быть более смелой. На самом деле ее выбор не ограничивался только тюрьмой или свободой. Третьим шансом была смерть. Никто из нас не избежит смерти. Она могла принять решение и умереть раньше срока, назначенного судьбой. Эдвард стал инвалидом, а она может истечь кровью и умереть. Может быть, в этом есть какая-то логика и закономерность? Что посеешь, то и пожнешь, подумала Мария.

К тому времени, когда присяжные вернулись в зал, в суде восстановилась обычная рабочая атмосфера. Во время ланча Лотти старалась избегать Кэмерона и села за стол между Агнес и Дженнифер. Кэмерон с Джеком смеялись в углу, и Лотти была рада, что не присоединилась к их компании. Атмосфера в комнате была напряженной, поскольку присяжные знали, что приближается момент, ради которого их собрали. Никто не говорил о судебном процессе, даже Табита перестала давать указания, а болтала ни о чем.

Ее честь судья Дауни дождалась, пока усядутся все присяжные, и только после этого начала свою речь. Она всем телом повернулась в их сторону и, чуть-чуть прищурившись, заговорила ровным, чуть низким голосом:

— Дамы и господа присяжные, сейчас я должна представить вам краткое резюме деталей процесса, который вы прослушали, а также рассказать вам о букве закона.

Затем ее честь подробно заговорила о показаниях свидетелей, уликах, представленных вниманию суда, включая видеоклип с ежом, о свидетельствах экспертов и врачей. Потом она описала версию событий, представленную Марией. Лотти изредка что-то записывала, хотя ранее во время суда делала достаточно подробные записи, смотрела на Марию, сидящую в стеклянном боксе, стенки которого чуть запотели, и думала о том, как та сейчас себя чувствует. Хотя Лотти и не была адвокатом, она понимала, что если присяжные признают Марию виновной, ее ждет, скорее всего, долгое тюремное заключение. Лотти попыталась представить себе, как люди живут в тюрьме. Если она сама попадет за решетку, как часто ее смогут посещать близкие люди? Захочет ли Зэйн видеть ее? Разрешат ли Дэниелу посещать свою мать? Не то чтобы Лотти думала, будто способна совершить преступление, но, с другой стороны, всего две недели назад она считала себя неспособной завести роман на стороне. Жизнь, конечно, очень непредсказуемая штука…

Двери судебного зала открылись, и вошли трое мужчин. Судья сделала небольшую паузу, возможно вспомнив о протестах, которые происходили в суде в первой половине дня, но мужчины спокойно сели в рядах для публики и, судя по всему, не собирались нарушать порядок. Это были мужчины высокого роста и внушительных размеров с хорошо развитой мускулатурой, похожие на борцов.

Имоджин Паскал и Джеймс Ньюэлл обменялись вопросительными взглядами и пожали плечами. Адвокат Ньюэлл повернулся в сторону Марии, но та в ответ на его немой вопрос покачала головой. Лотти покосилась на Кэмерона, ожидая, что тот сделает какое-нибудь саркастическое замечание, однако Кэм смотрел на судью и, казалось, даже не заметил появившихся в зале людей.

— Теперь поговорим о букве закона, — продолжила судья. — Обвинение должно было доказать то, что ответчица намеревалась убить доктора Блоксхэма, а также то, что использованная для удара сила не соответствовала требованиям, необходимым для самообороны. Вы сами должны прийти к выводу о том, в каком психическом состоянии находилась ответчица в момент нанесения удара. Действительно ли она искренне считала, что ее жизнь находится в опасности? Считаете ли вы, что у ответчицы были другие варианты действий, которые она могла бы тогда предпринять? Могла ли Мария Блоксхэм найти другой, менее опасный для жизни ее супруга выход из ситуации? Люди, находящиеся в опасности, не всегда точно оценивают силу, которую прилагают для самозащиты, однако эта сила не должна быть намного выше той угрозы, которую они, по собственному мнению, испытывают. Ответчица не должна ничего доказывать.

Если у вас есть какие-либо сомнения в том, что подсудимая виновна, сомнение должно быть использовано в пользу мисс Блоксхэм, и вы обязаны признать ее невиновной. Обвинение должно доказать вам, что действия ответчицы нельзя классифицировать как самооборону. Мне хотелось бы, чтобы вы пришли к единогласному решению, а значит, ваши мнения должны быть одинаковыми. Вы можете отправлять мне записки с вопросами через приставов, а также через приставов сообщить о том, что готовы вынести вердикт.

Имоджин Паскал встала, подошла к Джеймсу Ньюэллу и что-то прошептала ему на ухо. Тот кивнул, повернулся к сидящим за ним людям и тоже что-то тихо сказал.

— Ваша честь, проконсультировавшись с полицией, мы с мистером Ньюэллом пришли к выводу о том, что для вынесения присяжными вердикта их необходимо изолировать и перевести в отель. Учитывая, что сегодня уже был один неприятный инцидент, а общественность проявляет большую заинтересованность в результатах этого процесса, мы считаем, что возможно повторение подобной ситуации, и хотели бы оградить присяжных от попыток провокаций. — Судья посмотрела на трех громил, сидящих в зале.

— Изолировать? Что это значит? — шепотом и прикрыв рот рукой, спросила Лотти сидевшую от нее справа Дженнифер.

— Это значит, что до принятия решения нас запрут в отеле. Никто не поедет домой, и нам нельзя будет выходить наружу.

— О боже! Неужели они имеют на это право? А мы можем возразить?

— Можешь попробовать, — ответила ей Дженнифер, — я на это не решусь.

— Так вот. Дамы и господа присяжные, учитывая большую заинтересованность процессом со стороны СМИ, а также протесты, свидетелями которых вы сами сегодня явились, я приказываю, чтобы вас отвезли и содержали в безопасном месте, название которого не будет публично оглашено. Там вам будут обеспечены все необходимые условия для работы и жизни. После того как вам сообщат название отеля, вы можете связаться с партнером или другом для того, чтобы вам привезли личные вещи, необходимые для комфортного пребывания в отеле ночью и на следующий день. Пока в ближайшее время не решится вопрос места вашего пребывания, вы будете находиться в комнате присяжных. Во время обсуждения вердикта действуют правила, с которыми вы уже знакомы. Вы можете дискутировать, когда находитесь в полном составе в здании суда. Предупреждаю вас о том, что в случае несоблюдения этих правил к вам могут быть применены меры наказания. Пристав, проводите присяжных в их комнату.