Роберт Стайн - Ночь ожившего болванчика-2

Стоя посреди комнаты, я закрыла глаза. Всякий раз, закрывая их, я видела красный цвет, обезобразивший стены Сариной комнаты:

ЭМИ ЭМИ ЭМИ ЭМИ

— Но я этого не делала! — выкрикнула я вслух.

Чувствуя, как колотится сердце, я повернулась, взялась за ручку и рывком распахнула дверь чулана.

Ухватив Слэппи за плечи, я подняла его с пола.

Кисть выскользнула из его пальцев и со стуком приземлилась возле моей босой ноги.

В гневе я затрясла болванчика. Затрясла так яростно, что его руки и ноги мотались из стороны в сторону, а голова запрокинулась назад.

Затем я подняла его так, чтобы его глаза оказались вровень с моими.

— Признавайся! — закричала я, глядя со злостью в его ухмыляющуюся физиономию. — Ну же! Признавайся, что это сделал ты! Скажи мне, что это сделал ты!

Стеклянные глаза слепо таращились на меня.

Безжизненные.

Пустые.

Никто из нас не шевелился.

А потом, к моему ужасу, деревянные губы разомкнулись. Красный рот медленно приоткрылся.

И Слэппи издал тихий, зловещий смешок:

— Хии-хии-хии…

— Я не смогу прийти, — мрачно сообщила я Марго. Я лежала на кровати, прижимая к уху телефонную трубку. — Мне на целый день запретили выходить из комнаты.

— Как? За что? — поразилась Марго.

Я вздохнула.

— Если скажу, Марго, ты мне все равно не поверишь.

— Испытай меня.

Я все равно решила не говорить. И так уже вся семья считает, что я рехнулась. Зачем убеждать в этом еще и лучшую подругу?

— Может быть, расскажу при встрече, — сказала я.

На другом конце линии воцарилось молчание.

Потом Марго с благоговением выдохнула:

— Ух ты-ы…

— Ух ты? Что значит это «ух ты»? — закричала я.

— Ух ты. Видать, ты и впрямь натворила дел, раз даже не можешь об этом говорить.

— Это… это просто странно, — пробормотала я. — Давай сменим тему?

Снова молчание.

— Папа скоро устраивает вечеринку для шестилетних, Эми. И он интересовался…

— Нет. Извини, — тут же перебила я. — Я убрала Слэппи подальше.

— Как так? — удивилась Марго.

— Я убрала болванчика, — повторила я. — С этим покончено. Не буду я больше чревовещателем.

— Но, Эми… — запротестовала Марго. — Ты же так любила играть с этими болванчиками. И ты говорила, что не прочь малость подзаработать, помнишь? Вот папа и…

— Нет, — отрезала я. — Я передумала, Марго. Извини. Передай папе, что мне очень жаль. Я… я расскажу подробнее, когда мы увидимся.

Я тяжело сглотнула. И добавила:

— Если когда-нибудь мы увидимся.

— Звучит жутко, — тихо сказала Марго. — Может, мне самой к тебе приехать? Думаю, я могла бы попросить папу меня подбросить.

— Я наказана по полной программе, — горестно ответила я. — Никаких посетителей.

В коридоре послышались шаги. Наверное, мама или папа шли проверить меня. Кстати, мне и по телефону запрещено было разговаривать.

— Мне пора. Пока, Марго, — прошептала я. И повесила трубку.

В дверь постучалась мама. Я сразу узнала ее по манере стучать.

— Эми, хочешь поговорить? — спросила она.

— Не слишком, — угрюмо отозвалась я.

— Как только сознаешься, тебе позволят выйти, — сказала мама.

— Знаю, — буркнула я.

— Почему бы тебе не сознаться прямо сейчас? Такой денек славный, — продолжала мама. — Не трать его, просиживая в комнате.

— Мне… мне что-то не хочется разговаривать, — сказала я.

Больше она ничего не сказала. Но я слышала, что она по-прежнему торчит под дверью. Наконец, я услышала ее шаги, удаляющиеся обратно по коридору.

Я взяла подушку и зарылась в нее лицом.

Мне хотелось отгородиться от всего мира. И подумать.

Думай. Думай. Думай.

Я не стану признаваться в преступлении, которого не совершала. Ни за что.

Я найду способ доказать, что виновник — не кто иной, как Слэппи. И что я никакая не сумасшедшая.

Я должна как-то продемонстрировать всем, что Слэппи — не обычный болванчик.

Он живой. И несет в себе зло.

Но как это доказать?

Я встала и принялась мерить шагами комнату. Остановившись у окна, я выглянула на передний двор.

За окном и впрямь стоял прекрасный весенний день. Ярко-желтые тюльпаны покачивались на клумбе под моим окном. Небо сияло безоблачной синевой. Пара кленов, росших посреди двора, уже распустилась молодою листвой.

Я вздохнула полной грудью. Воздух благоухал свежестью.

Я увидела Джеда в компании двух приятелей. Они гоняли по тротуару на роликах. Смеялись. Веселились на всю катушку.

А я была узницей. Узницей в собственной комнате.

И все из-за Слэппи.

Я отвернулась от окна и уставилась на дверь чулана. Я затолкала Слэппи в самую глубь и тщательно закрыла дверь.

Я застигну тебя на месте преступления, Слэппи, решила я.

Вот как я докажу, что не сошла с ума.

Я глаз не сомкну, хоть всю ночь напролет. Хоть вообще не буду спать по ночам. И как только ты выберешься из чулана, я буду наготове. И последую за тобой.

И тогда я всем покажу, что ты вытворяешь.

Я всем покажу, что именно ты творишь зло в этом доме.

Я была ужасно расстроена. Я понимала, что не в силах здраво соображать.

И все же, составив план, я почувствовала себя чуточку лучше.

Бросив последний взгляд на дверь чулана, я подошла к столу и принялась за домашнее задание.

Мама и папа выпустили меня к ужину.

Папа пожарил на заднем дворе гамбургеры, первое барбекю нынешней весны. Я всегда любила гамбургеры, особенно прожаренные до черноты. Но сейчас я едва чувствовала их вкус.

Наверное, я слишком нервничала и переживала о том, как застать Слэппи врасплох.

За столом все были не слишком-то разговорчивы.

Мама говорила папе об огороде и о саженцах, которые она хотела там посадить. Сара рассказала немного о фреске, работу над которой она начала в своей комнате. Джед плакался, что рассадил коленку, катаясь на роликах.

Со мною никто не разговаривал. Время от времени на меня искоса поглядывали через стол. Изучали меня, словно какую-то неведомую зверюшку из зоопарка.

Я отпросилась из-за стола, не дождавшись десерта.

Обычно я засиживаюсь до десяти часов вечера. Но сегодня решила лечь чуть позже девяти.

Сна не было ни в одном глазу. Мне не терпелось поймать Слэппи.

Я выключила свет и забралась в постель. Потом я долго лежала, глядя на тени, колышущиеся на потолке, и ждала, ждала…

Ждала, когда Слэппи выберется из чулана.

Должно быть, меня все-таки сморило.

Я старалась не спать. Но, видимо, все равно задремала.

Разбудили меня какие-то звуки в комнате.

Охваченная тревогой, я подняла голову. И прислушалась.

Чьи-то ноги шаркали по ковру. Слышался тихий шорох.

По спине пробежала дрожь страха. Руки снизу доверху покрылись мурашками.

Снова послышался тихий звук. Совсем рядом с моей кроватью.