Роберт Стайн - Ночь ожившего болванчика-2

— Приведи себя в порядок, — велела мама. — Умойся. Потом ступай на кухню, и я сооружу тебе чего-нибудь перекусить.

— Хорошо, — согласилась я.

Сара вышла за дверь вслед за мамой.

— Странно, — пробормотала она, прежде чем уйти. — Эми становится такой странной…

После ужина позвонила Марго. Говорила, что ужасно переживает из-за случившегося. И что ее папа меня не винит.

— Он хочет дать тебе еще один шанс, — сказала Марго. — Может, с другими детьми…

— Спасибо, — ответила я. — Но я пока убрала Слэппи. Не знаю, хочу ли я после всего быть чревовещателем.

— А сегодня-то что случилось? — спросила Марго. — Что пошло не так?

— Я правда не знаю, — сказала я. — Честное слово, не знаю.

Тем вечером я легла спать пораньше. Перед тем, как выключить свет, я бросила взгляд на дверь чулана. Она была закрыта накрепко.

При мысли о том, что Слэппи надежно заперт в чулане, мне становилось спокойнее.

Заснула я быстро. И спала крепко, без сновидений.

Проснувшись на следующее утро, я села и потерла глаза.

И в тот же миг из дальнего конца коридора послышался возмущенный визг Сары.

— Мама! Папа! Мама! Скорее! — верещала Сара. — Идите, полюбуйтесь, что Эми устроила на этот раз!

Я крепко зажмурилась, слыша истошные крики сестры.

«Что там еще? — думала я с содроганием. — Что там еще?»

— О-о! — вырвалось у меня, когда мой взгляд упал на приоткрытую дверь чулана.

С колотящимся сердцем я поднялась с кровати и помчалась по коридору к Сариной комнате. Туда уже спешили мама, папа и Джед.

— Мама! Папа! Смотрите, что она натворила! — вопила Сара.

— О нет! — донесся до меня крик мамы и папы.

Я остановилась в дверях, заглянула в комнату… и обомлела.

Стены комнаты! Они были измазаны красной краской!

Кто-то взял большую кисть и исписал все стены в Сариной комнате огромными красными буквами:

ЭМИ ЭМИ ЭМИ ЭМИ

— Не-е-е-е-ет! — простонала я. И тут же обеими руками зажала рот, чтобы заглушить стон.

Мой взгляд метался от стены к стене, читая мое имя снова и снова:

ЭМИ ЭМИ ЭМИ ЭМИ

Почему МОЕ имя?

Внезапно мне стало дурно. Я судорожно сглотнула, пытаясь побороть тошноту.

Я моргнула несколько раз, пытаясь избавиться от вида уродливых красных каракулей:

ЭМИ ЭМИ ЭМИ ЭМИ

— Зачем? — дрожащим голосом спросила Сара. Она одернула ночную рубашку и прислонилась к комоду. — Зачем, Эми?

Внезапно я поняла, что все смотрят на меня.

— Я… я… я… — выдавила я.

— Эми, так не может продолжаться, — скорбно произнес папа. На лице его не было гнева. Только печаль.

— Мы окажем тебе помощь, дорогая, — сказала мама. В ее глазах стояли слезы. Подбородок дрожал.

Джед стоял молча, скрестив на груди руки.

— Зачем, Эми? — снова спросила Сара.

— Но… я тут ни при чем! — выдавила я наконец.

— Эми, только без выдумок, — тихо проговорила мама.

— Но мама, я этого не делала! — чуть не плакала я.

— Это уже серьезно, — пробормотал папа, потирая щетинистый подбородок. — Эми, ты хоть понимаешь, насколько это серьезно?

Джед протянул руку и двумя пальцами потер одну из красных каракулей.

— Засохла, — сообщил он.

— Значит, это было сделано еще ночью, — сказал папа, не сводя с меня глаз. — Ты понимаешь, как это плохо? Это уже не просто шалость.

Я глубоко вздохнула. Меня всю трясло.

— Это сделал Слэппи! — не выдержала я. — Я не сошла с ума, папа! Не сошла! Ты должен мне поверить! Это сделал Слэппи!

— Эми, пожалуйста… — тихо сказала мама.

— Идемте со мной! — кричала я. — Я докажу. Я докажу, что это сделал Слэппи. Пойдемте!

Я не стала ждать ответа. Повернулась и выскочила из комнаты.

Я неслась по коридору. Остальные молча следовали за мной.

— У Эми что, с головой не в порядке? — спросил родителей Джед.

Я не слышала, что они ответили.

Я ворвалась в комнату. Они спешили следом.

Я подошла к чулану и распахнула дверь.

— Видите? — крикнула я, показывая на Слэппи. — Видите? Вот вам доказательство! Это сделал Слэппи!

Я торжествующе указала на Слэппи:

— Видите? Видите?

Болванчик сидел под дверью, скрестив ноги. Голова его высоко торчала на узких плечах. Казалось, он ухмылялся нам.

Левая рука Слэппи покоилась на полу. Правая рука лежала на коленях.

Именно в правой руке он и сжимал кисть.

Щетинки кисти были испачканы красной краской.

— Я же говорила, что это сделал Слэппи! — воскликнула я, отступая назад, чтобы остальным было лучше видно.

Но все по-прежнему молчали. Мама с папой хмурились и качали головами.

Тишину нарушило хихиканье Джеда.

— Что за чушь, — сказал он Саре.

Сара опустила глаза и ничего не ответила.

— О, Эми, — вздохнула мама. — Неужели ты действительно думала, что сможешь свалить все на болванчика, сунув ему в руку кисть?

— А? — выдохнула я, не понимая, о чем она говорит.

— Неужели ты действительно думала, что мы этому поверим? — тихо спросил папа. Он пристально смотрел мне в глаза. — Неужели ты считала, что сунув Слэппи в руку кисть, убедишь нас, что это он исписал твоим именем стены у Сары?

— Ничего я не совала! — взвизгнула я.

— Когда это она выучилась писать? — съязвил Джед.

— Потише, Джед, — осадил его папа. — Тут дело серьезное. Это тебе не шутки.

— Сара, забери Джеда, — распорядилась мама. — Идите на кухню и позавтракайте.

Сара повела Джеда к двери. Но он вывернулся.

— Я хочу остаться! — закричал он. — Я хочу посмотреть, как вы накажете Эми!

— Вон! — крикнула мама, замахав на него руками.

Сара вытащила его из комнаты.

Меня колотила крупная дрожь. Прищурившись, я посмотрела на Слэппи. Неужели его ухмылка стала шире?

Я смотрела на кисть в его руке. Красная краска на щетинках расплывалась, расплывалась, пока перед глазами не осталась одна сплошная краснота.

Несколько раз моргнув, я повернулась к родителям.

— Вы действительно мне не верите? — спросила я дрожащим голосом.

Они покачали головами.

— Как же нам тебе поверить, милая? — ответила мама.

— Мы не можем поверить в то, что деревянный болванчик учинил все это безобразие в Сариной комнате, — добавил папа. — Почему бы тебе не сказать нам правду, Эми?

— Но я уже сказала! — возразила я.

Как мне доказать им это? Как?

С яростным воплем я захлопнула дверь чулана.

— Давай попробуем успокоиться, — тихо попросила мама. — Давайте оденемся и позавтракаем. Поговорить можно, когда все хоть чуточку устаканится.

— Дельная мысль, — сказал папа, по-прежнему щуря на меня глаза за стеклами очков, будто видел впервые в жизни.

Он поскреб лысину.

— Похоже, придется звать маляра. Красный как минимум в два слоя закрашивать нужно.

Они с мамой повернулись и медленно направились к двери, обсуждая по дороге, сколько денег уйдет на то, чтобы привести комнату Сары в божеский вид.