Инна Жарчинская - Скрипач

— Угу-м, — ответил Басмач тихо.

— Будем считать, что договорились. Но если ты не согласен, то, будь так любезен, не возвращайся после очередной гулянки, ладно?

— М-да, — я ясно услышала в его голосе издевку.

— Все, я тебя предупредила, а ты делай выводы.

Наверное, если бы кто-нибудь увидел все это, то меня точно отправил бы в дурдом, но я была абсолютно уверена, что вредный котище прекрасно меня понял. И вскоре убедилась в том, что не ошиблась на его счет.

После этого нашего с ним «разговора» Бася кардинально изменил свое поведение. Охота на мои ноги прекратилась, а его душераздирающие вопли сменились коротким, но требовательным «Ма».

Легкая победа над Басмачом меня окрылила, и я вспомнила, что хотела посетить заброшенный дом и посмотреть, чем же там занимаются эти подозрительные типы. Возможно, во всем виноваты неожиданно свалившиеся на меня скука и одиночество. До встречи с Ником ничего подобного я никогда не чувствовала, а тут возникло вдруг такое ощущение, что мир опустел и вокруг не осталось ни одного живого человека. «Если он не вернется, — подумала я с тоской, — я свихнусь». Мое состояние не осталось незамеченным. Однажды ко мне подошла Анна Сергеевна — наш преподаватель по социологии — и участливо спросила:

— Азерцова, у вас все в порядке? Что-то вы мне в последнее время не нравитесь. Может, вам нужна помощь?

Я и сама себе не нравилась, но что тут можно было поделать? Пряча глаза, я почти спокойно ответила:

— Все нормально, Анна Сергеевна, у меня нет никаких проблем.

Но проблемы были, да еще какие! Ник снился мне почти каждую ночь. Я каждый вечер прислушивалась, надеясь услышать звуки скрипки. Но мой дьявольский скрипач даже не думал давать о себе знать. Он исчез, как будто его никогда и не было. Не выдержав, я решилась навестить его. Стоя перед запертой дверью, я жала на кнопку звонка и прислушивалась, нет ли в квартире хоть каких-то признаков жизни. Пустота.

Вечерами я подходила к окну и ждала, когда же он появится. Ведь не ночует же он в ресторане! Но и здесь меня ждало разочарование. Ник как сквозь землю провалился. Кошмары прекратились, но это меня больше не радовало. Без него я задыхалась, мне не хватало воздуха, света, звуков. Казалось, что я уже в могиле и весь окружающий мир не более чем выцветшая декорация. Следующим моим шагом должен был стать поход в «Империю». Но от этого пришлось воздержаться, потому что одна я туда пойти никак не могла. А если просить Галку, то мне пришлось бы все ей рассказать.

И вот я решила развеяться, посетив убежище бомжей, наркоманов и сатанистов, как их назвала Раиса. Не Бог весть какое развлечение, но сидеть дома, тупо пялясь в окно, мне надоело.

На следующий день я не пошла в университет и дождалась, когда Раиса ушла в магазин, а во дворе никого не было. Мне очень не хотелось, чтобы меня кто-нибудь увидел. Знаю я наших бабулек — потом обо мне поползут по двору слухи, что я наркоманка, сатанистка и вообще человек пропащий. А что еще могла делать приличная девушка в этой цитадели порока?

Легкой тенью выскользнув из подъезда, я направилась к выселенному дому, как раз к тому подъезду, где по ночам на третьем этаже творилось что-то, на мой взгляд, странное. Страшно не было нисколечко. Вся эта затея напоминала мне детскую игру в «Казаков-разбойников». Что могло случиться со мной среди бела дня в родном дворе?

В подъезде пахло мочой, пылью и чем-то горелым. Я прислушалась, но не уловила никаких посторонних звуков. Все верно, сатанисты, или кто они там, являются поздно вечером, а бомжи в это время шныряют по городу в поисках пустых бутылок, местных же наркоманов после убийства Светки распугала милиция, которая на всякий случай тщательно прочесала весь дом от подвала до крыши.

Перед нужной мне дверью я остановилась. Что-то мешало переступить порог, какое-то тревожное чувство.

Я осторожно дотронулась до грязной металлической ручки и тут же отдернула руку. На пальцах остались темные липкие следы, похожие на человеческую кровь или вишневое варенье. «Я здесь еще заразу какую-нибудь подцеплю», — подумала я с отвращением и, вытерев руку об стену, толкнула дверь ногой.

Рассмотреть пустую квартиру я не успела, потому что в этот момент сзади кто-то тихо подошел и ловко набросил мне на голову грязный, вонючий мешок из-под картошки. Я взвизгнула. Мой звонкий голос, который ни разу не подводил меня, застрял в горле, а вместо отчаянного вопля с губ сорвался лишь слабый стон. Я ощутила резкую боль от удара. Голова вяло мотнулась, и я провалилась в гулкую, звенящую пустоту…

Не знаю, сколько времени я находилась без сознания, потому что когда пришла в себя, то передо мной по-прежнему была темнота. Потом до меня дошло, что рот мне заклеили скотчем, руки-ноги надежно связали, а глаза завязали плотной повязкой. Я лежала спеленатая, как младенец, на чем-то мягком, пахнущем клопами. Вот только тогда мне стало по-настоящему страшно, на розыгрыш это не было похоже совершенно.

— Ты ее, часом, не убил? — услышала я незнакомый сиплый мужской голос. — Учителю не нужна мертвая девка. Для его ритуала годятся только живые.

— Слышь, Белый, ты не видишь, что ли? Дышит она.

— Не нравится мне все это, Старый. Учитель нам ничего не поручал, а инициатива, сам знаешь, наказуема.

— Белый, не гнуси, — возмутился тот, кого звали Старым, — Учитель еще и спасибо нам скажет. Он только объявит охоту, а тут мы — нате, пожалуйста, есть у нас для вас подарочек. И не надо будет рыскать по городу в поисках жертвы.

Ох, не понравились мне эти разговоры про жертву, охоту и ритуал какой-то. Почему-то сразу вспомнилась Светка с распоротым животом и перерезанным горлом. Уж не эти ли сволочи так над ней поиздевались?

Бабушка Соня всегда учила меня: «Машутка, запомни, детка, в любой ситуации надо сохранять свое лицо и держать себя достойно, потому что никто не знает, когда предстанет перед Богом. Молодые о смерти не задумываются, а старики хоть и думают, но все грехи отмолить не успевают». Легко ей было говорить. Интересно, как можно вести себя достойно, если тебя связали так, что ни рукой, ни ногой пошевелить не можешь и рот заклеен? Знала бы бабушка, в какое дерьмо вляпается ее единственная внучка, может, что-нибудь более полезное посоветовала. И ведь винить некого, никто меня в эту берлогу на аркане не тянул.

Я почувствовала, как холодные пальцы задирают на мне свитер и чем-то острым проводят линию от пупка до груди, похоже на нож.

— Слушай, а может, мы ее того, ну, сами оприходуем? — судя по голосу, это был Белый. — Но сперва трахнем. А что? Ничего так девка. Слышь, Старый, это же наша добыча, и мы сами можем распорядиться, как считаем нужным.

Я больше не могла изображать обморок и замычала.