Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды [сборник litres]

Потом я отвел Кеннеди в мотель, в первый номер. Кора пошла с нами; ствол я у нее забрал. Заперев за пленником дверь, я поцеловал Кору.

– Умница, не теряешься, когда припечет. Значит, так. Одного его нельзя оставлять ни на минуту. Буду дежурить всю ночь. Ему могут опять позвонить, и мы поведем его к телефону. Нам, наверное, лучше открыться. Но только пивной сад, в зале никого не сажай. Если его дружки приедут – пусть видят, что ты на месте и все как обычно.

– Хорошо. Фрэнк?

– Да?

– В следующий раз, когда я стану умничать, врежь мне как следует.

– То есть?

– Нужно было уехать. Теперь я поняла.

– Черта с два! Без этой-то бумажки.

Она меня поцеловала.

– Кажется, Фрэнк, я тебя люблю.

– Мы справимся. Не бойся.

– Я не боюсь.

Я просидел с Кеннеди всю ночь. Еды я ему не давал, спать – тоже. Раза три-четыре он беседовал с Вилли, а один раз Вилли захотел потолковать со мной. В общем, все обошлось. В промежутках я еще ему наподдавал. Я и сам устал, но нужно же было, чтобы он поторапливал своих дружков с бумагой. Он вытирал полотенцем окровавленное лицо, а из пивного сада тем временем доносилась музыка, люди разговаривали и смеялись.

Утром, около десяти, пришла Кора.

– Вроде приехали. Трое.

– Веди их сюда.

Она воткнула ствол сзади за пояс и пошла. Через минуту раздался звук падения – грохнулся один из дружков Кеннеди. Кора велела им пятиться с поднятыми руками, а сама шла, держа их на мушке. Один споткнулся и упал.

Я открыл дверь.

– Прошу, джентльмены.

Они так и вошли с поднятыми руками, а за ними – Кора; она протянула мне ствол.

– У них у всех были пистолеты, я велела оставить их в зале.

– Лучше принеси сюда. Может, еще дружки явятся.

Она ушла и сразу вернулась с пистолетами. Вынула патроны и положила на кровать. Затем стала обыскивать карманы пленников. И скоро нашла бумагу. Самое смешное, что был там еще один конверт с фотокопиями – негатив и шесть отпечатков. Эти умники собирались шантажировать нас и дальше, но ничего лучше не придумали, как притащить копии с собой. Я смял их в ком, положил на пол и поджег. Когда все догорело, я растер пепел ногой.

– Ну вот, ребята. Я вас провожу. А ваш арсенальчик пусть остается.

Я проводил их до машин, и они уехали, а я пошел в зал. Коры не было. Поискал снаружи – тоже нет. Тогда я поднялся наверх. Она была в спальне.

– Ну все, мы справились. Ничего не осталось, даже копии уничтожил. Все-таки я тоже волновался.

– Значит, копии уничтожил? Но меня-то пока не уничтожил. У меня ведь этих копий в голове сколько угодно. Или ты и меня уничтожишь? – Она расхохоталась и бросилась на кровать.

– Если у тебя хватит дурости лезть в петлю – просто чтобы со мной разделаться, – то да, у тебя полно этих копий в голове. Миллион. Кто спорит.

– Э, мне-то лезть в петлю не придется. Мистер Кац тебе не сказал? Раз меня уже признали виновной в убийстве по неосторожности, больше судить не могут. Конституция… или что-то вроде того. Нет, мистер Чемберс. Я безнаказанно могу отправить вас на виселицу. Будете плясать в петле. Плясать и плясать!

– Да что на тебя нашло?!

– А ты не знаешь? Ночью заезжала твоя знакомая. Она про меня не знала, остановилась переночевать.

– Какая еще знакомая?

– С которой ты ездил в Мексику. Она мне все рассказала. Мы с ней теперь подруги – когда она поняла, кто я, подумала, что я могу ее и убить.

– Да я в Мексике больше года не был.

– Еще как был.

Кора вышла и направилась в мою комнату. Вернулась с котенком в руках, только этот котенок был больше взрослой кошки, серый и пятнистый. Кора положила его на стол передо мной, и он запищал.

– Когда ты уехал, пума окотилась, и девушка привезла тебе котенка – на память.

Она прислонилась к стене и опять засмеялась, каким-то диким смехом.

– Кошка вернулась! Она наступила на провод, погибла, а теперь вернулась! Ха-ха-ха! Кошки приносят тебе несчастье. Забавно, правда?

Кора вдруг поникла, заплакала, а потом успокоилась и пошла вниз. Я двинулся следом. Она взяла картонную коробку и стала отрывать от нее верх.

– Делаю домик для нашей зверушки, дорогой.

– Мило.

– А ты что подумал?

– Ничего.

– Когда соберусь позвонить мистеру Сэкетту, я тебе сообщу. Так что успокойся. Тебе понадобятся силы.

Она насыпала в коробку стружек, настелила шерстяного тряпья. Потом отнесла коробку наверх и положила туда котенка. Он помяукал и уснул.

Я пошел выпить. Не успел я наполнить бокал, как вошла Кора.

– Я просто хочу взбодриться, дорогая.

– Мило.

– А ты что подумала?

– Ничего.

– Когда решу свалить, я тебе сообщу. Так что успокойся. Тебе понадобятся силы.

Она как-то странно на меня взглянула и ушла наверх.

До вечера я ходил за ней по пятам, боялся, что она позвонит Сэкетту. Она тоже не спускала с меня глаз – боялась, что я удеру. В тот день мы даже не открывались. В промежутках между шатаниями по дому мы сидели наверху. Друг на друга не смотрели. Смотрели на котенка; когда он начинал пищать, Кора приносила ему молоко. Я таскался за ней следом. Попив молока, котенок засыпал. Играть он еще не умел, слишком был маленький. Все мяукал или спал.

Ночью мы молча лежали рядом. Я, наверное, уснул, потому что мне опять снились кошмары. А утром, не успев толком проснуться, бросился вниз по лестнице. Разбудило меня дребезжание телефонного диска. Кора стояла в уголке у телефона, полностью одетая, в шляпке, а рядом на полу была перевязанная шляпная коробка. Я выхватил у нее трубку и бросил на рычаг. Потом схватил Кору за плечи и подтолкнул к лестнице.

– Поднимайся. Поднимайся, или я…

– Или ты что?

Зазвонил телефон, и я поднял трубку.

– Слушаю.

– Такси вызывали?

– Ах да. Я звонил, но передумал ехать. Такси мне не нужно.

– Хорошо.

Когда я поднялся, Кора раздевалась. Мы опять легли и долго лежали молча, а потом она повторила:

– Или ты что?

– Ну, врежу тебе в ухо, наверное. Или еще что-нибудь…

– Что-нибудь еще, именно.

– Ты к чему клонишь?

– Фрэнк, я знаю, о чем ты сейчас думал. Ты лежал рядом со мной и соображал, как меня убить.

– Да я спал!

– Не ври, Фрэнк. Потому что я врать не стану. Мне нужно тебе сказать одну вещь.

Я задумался. Кора угадала. Я лежал рядом с ней и ломал голову, как ее убить.

– Ладно, пусть так.

– Я так и знала.

– А ты-то лучше, что ли? Хотела сдать меня Сэкетту. Это разве не то же самое?

– Да.

– Значит, мы квиты. Как тогда. Вернулись к тому, с чего начинали.

– Не совсем.

– Именно так. – Я сник, положил голову ей на плечо. – Именно так. Мы можем себя сколько угодно обманывать, радоваться деньгам и шутить насчет того, как здорово, когда в постели с нами сам дьявол, но все именно так. Да, я хотел уехать с той женщиной. Мы собирались в Никарагуа ловить диких пум. Однако я не поехал, знал, что должен вернуться. Мы с тобой скованы одной цепью. Мы думали, что вознеслись на горную вершину… Увы, той ночью мы оказались под ней погребены.