Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды [сборник litres]

Она тоже сперва мечтала уехать, особенно когда я расписывал Гавайи и Южные моря, однако вскоре в дело вмешались деньги. Когда мы открыли мотель – через неделю после похорон, – люди к нам так и повалили, желая на нас поглазеть, а потом приходили еще и еще, потому что им у нас понравилось. Кору сильно увлекла возможность подзаработать деньжат.

– Фрэнк, большинство придорожных закусочных никуда не годятся. Управляют ими какие-нибудь бывшие фермеры из Канзаса или еще кто похуже, и в том, как угодить клиенту, они разбираются как свиньи в апельсинах. Если кто-то понимающий в этом деле приложит усилия, чтобы людям понравилось, они придут еще – и друзей приведут.

– Да к черту посетителей! Мы продадим заведение.

– Чем оно прибыльней, тем легче будет продать.

– Оно и так прибыльное.

– Я имею в виду приличную прибыль. Например, я думаю, что клиентам будет приятно посидеть на воздухе под деревьями. Сам подумай. В Калифорнии такой дивный климат – и кто этим пользуется? Людей селят в убогих типовых хибарах, где такая духота, что того и гляди стошнит, и кормят жуткой дрянью – одинаковой по всему штату, – и не дают возможности получить удовольствие.

– Послушай, лучше поскорее продать. Конечно, на воздухе сидеть приятнее. Это все знают, кроме владельцев калифорнийских забегаловок. Но если сажать клиентов снаружи, то понадобятся еще столы, освещение, проводка и всякое прочее, а может, следующему владельцу ничего такого не захочется.

– Мы пробудем здесь полгода, нравится нам это или нет.

– Так давай потратим время на то, чтобы найти покупателя.

– Я хочу попробовать свою идею.

– Хорошо, пробуй.

– Можно вынести часть столов из помещения.

– Я сказал – как хочешь. Пошли, выпьем.

Всерьез мы разругались из-за лицензии на продажу пива – до меня дошло, куда метит Кора. Она устроила под деревьями небольшой помост, поставила столы, растянула полосатые навесы, а вечером там зажигались фонарики, – и дело пошло. Кора оказалась права. Клиентам очень нравилось посидеть полчасика под деревьями и послушать музыку – мы включали маленький приемничек, – прежде чем ехать дальше. Тут и пиво кстати пришлось. Кора придумала, что это теперь будет пивной сад.

– Говорю тебе, не нужен мне никакой пивной сад! Мне только одно нужно – парень, который захочет выложить наличные.

– Но ведь обидно же.

– Мне – вовсе нет.

– Послушай, Фрэнк. Лицензия обходится всего лишь в двенадцать долларов за полгода. Господи, уж на двенадцать долларов мы можем разориться!

– Лицензия на пиво – это торговля пивом. У нас уже есть лицензия на бензин и заправка, и лицензия на хот-доги, а теперь еще и пиво. К черту все! Я хочу убраться отсюда, а не завязнуть еще сильней.

– Люди охотно сюда приезжают, и у меня уже все устроено, – и вдруг я начну им объяснять, что пива нет, потому что у нас нет лицензии.

– Зачем вообще кому-то что-то объяснять?

– Нам всего-то нужно поставить стойку с кранами – и можно продавать бочковое пиво. Оно вкуснее, чем в бутылках, и прибыли от него больше. На днях видела в Лос-Анджелесе отличные стаканы. Высокие такие. Для пива как раз подойдут.

– Теперь еще и стойка, и стаканы! Говорю тебе: не желаю я никакого пивного сада!

– Фрэнк, неужели тебе никогда не хотелось остепениться?

– Послушай-ка, я мечтаю отсюда убраться. Хочу в другое место, где мне не будет являться призрак чертова грека, и не будет сниться это его эхо, и где я не буду подскакивать, заслышав по радио гитару. Нужно свалить отсюда, иначе я чокнусь.

– Ты все врешь.

– Нет, не вру. Никогда в жизни не говорил серьезней.

– Никаких призраков ты не видишь. Кто другой, может, и увидел бы, да только не Фрэнк Чемберс. Нет, ты хочешь уйти, потому что ты бродяга, вот и все. Такой ты был, когда сюда пришел, таким и остался. Ну уедем, истратим все деньги, а потом что?

– Да какая разница? Мы уедем или нет?

– То-то и оно, что тебе никакой разницы. Мы могли бы жить здесь…

– Знаю. Ты этого и добиваешься. Чтобы мы остались.

– А почему бы и нет? У нас тут все налажено. Почему не остаться? Послушай, Фрэнк, с самого первого момента ты нацелился превратить меня в бродяжку. Ничего не выйдет. Я тебе говорила: это не мое. Я хочу нормальной жизни. Мы останемся здесь. Мы купим лицензию на торговлю пивом. Будем зарабатывать.

Была поздняя ночь, мы, полураздетые, сидели наверху. Кора бегала взад-вперед по комнате и бросала короткие фразы, – как тогда, когда диктовала заявление.

– Конечно, останемся. Как скажешь, так и сделаем. Вот, выпей.

– Мне не нужно больше пить.

– Нет, нужно. Нужно еще порадоваться денежкам.

– Мы уже порадовались.

– Но мы ведь хотим еще заработать? На пивном саде? Пропустим по паре стаканчиков за удачу.

– Ну ты и тип. Ладно. За удачу.

Так повторялось два-три раза в неделю. А когда я трезвел, мне опять снились те же сны. Я падал и слышал этот ужасный треск.

Сразу после того, как кончился условный срок, пришла телеграмма, что у Коры заболела мать. Она собрала кое-какие вещи, и я отвез ее на поезд. Усадив Кору в вагон, я почувствовал необычайную легкость, словно весь состоял из воздуха, и меня того и гляди подхватит ветер. Я был свободен!

Целую неделю – никаких упреков, споров о будущем и утешений с помощью выпивки.

На парковке какая-то девица никак не могла завести машину. Как ни старалась – все впустую.

– Что? Не желает заводиться?

– Парковщик забыл выключить зажигание, и аккумулятор сел.

– Тогда это к ним. Они должны вам его зарядить.

– Но мне нужно как-то домой добираться.

– Я вас отвезу.

– Вы ужасно милый.

– Да я самый милый в мире!

– Вы ведь даже не знаете, где я живу.

– А мне все равно.

– Довольно далеко. За городом.

– Чем дальше – тем лучше. В любом случае нам по пути.

– Вам просто невозможно отказать.

– Так и не отказывайте!

Девушка была светловолосая, наверное, чуть старше меня и очень даже ничего. Что мне в ней особо понравилось, так это ее непосредственность – она совершенно меня не боялась, как будто я ребенок и ничего плохого сделать ей не мог. Да, держаться она умела, точно. И вот что меня окончательно подкупило: она не знала, кто я такой! Мы по дороге познакомились, и мое имя ей ни о чем не говорило. Господи, какое облегчение! Хоть один человек не попросит меня присесть к нему за столик и поделиться подробностями, как они выражались, убийства грека.

Я смотрел на нее и чувствовал то же самое, что тогда, на вокзале: как будто я соткан из воздуха и того и гляди улечу, если не буду держаться за руль.

– Значит, вас зовут Мадж Аллен?

– Ну, вообще-то, Кремер. После смерти мужа я взяла девичью фамилию.