Игорь Фёдоров - Волк

— Еще не знаю, — ответил я, — для этого я и здесь, чтобы принять решение.

— Решился на разведку, — понимающе кивнул леший.

— Что-то в этом роде.

— Я вот что тебе скажу — не затягивай, — леший указал рукой на восток, — леса горят и очень сильно. Туристы, чтоб их, разожгли огонь, а он, в ответку, спалил их лагерь и пол-леса в придачу. При попутном ветре дорога домой для тебя закроется дня через три. А если не огонь, то дым всю территорию накроет. Удушье, знаешь ли. Обидно будет умереть в шкуре зверя. Можешь, конечно, попытаться купить билет на поезд. Но…

Он оценивающим взглядом осмотрел меня.

— …тебя не пустят.

Я посмотрел в сторону востока. Там, над лесом, весь горизонт был устелен дымом. И раз уж временя для шпионажа у меня резко сократилось, я решил его не терять.

— Дядька, где капканы?

— Об этом можешь не волноваться, — леший отмахнулся, — я их припрятал. Они предназначены для кое-кого другого.

Теперь я мог быть спокоен за сохранность своих лап.

Когда я проснулся под березой на своей поляне, солнце висело над частоколом деревьев, как бы намекая, что вечер, в принципе, уже наступил. Небо было абсолютно чистое и лишь одно маленькое облачко, как недоразумение, висело надо мной. Я тоже, как это облачко, был здесь лишним. В воздухе чувствовался запах дыма. Ругая себя, что проспал все на свете, я метнулся к окраине леса. Вел себя свободно и раскованно, как и подобает хамоватому гостю. Капканы мне не мешали, односельчане в лес старались не заходить, особенно вечером. Опасаться было нечего, чувствовал себя прекрасно. Будто и не было многокилометрового ночного марафона. Спасибо моей поляне. Я засел в осиннике, откуда весь поселок открывалось в лучшем виде. Рекогносцировка началась.

Я переводил взгляд с одного двора на другое. Рассматривал малейшие детали. Искал изменения за полмесяца. Первый печальный факт, о котором я уже знал от доброжелателя, но еще не видел, это мой сгоревший дом. Жуткое зрелище, печальное пепелище. Остались целыми только перекосившийся забор, да мой сарай, стоявший на затворках двора. Печь на месте дома одиноко возвышалась над обгоревшими бревнами, будто не понимая, что здесь произошло. А дом, теплицы, гараж, хозяйственные постройки, все лежало под слоем золы и пепла. Там же лежала моя восемнадцатилетняя жизнь, рядом с моим любимым мопедом. Сколько же еще это пожарище будет стоять и пугать людей. Я решил, что первое, что я сделаю после разборок с Васильевым — уберу все, что осталось от местного колдуна. Хватит людям жить сказками.

Второе, на что я обратил внимание, был двор Васьки-комбайнера. Тихий и заброшенный, теперь на нем никогда не будут строить снеговиков под радостные мальчишечьи крики. В доме, обветшалом и покореженном, как сама Васькина жизнь, поселилась смерть. Простодушная и беспощадная. Сам того не ожидая, я заскулил.

Дом Кузнечика тоже еще не снял с себя траурной печали. Кузница, не остывавшая несколько поколений, погасла навсегда. Дочь Кузнечика, некогда спасенная моим дядей, теперь играла среди мехов, молотов, наковален и прочих кузнечных атрибутов. Чувство вины черным вороном пролетело надо мной, ледяным крылом коснувшись моего сердца. Чем я могу помочь вдове Кузнечика, кроме своего ненужного раскаянья? Будем думать.

Дальше мой взгляд упал на дом батюшки. На ветру колыхалось белье, ставни были еще открыты, значит, все живы и здоровы. Он моя самая надежная защита. Авторитетное слово отца Алексея может перевесить чашу весов в мою сторону, если станет совсем худо. Этот человек меня крестил. Этот человек знает мою тайну. В конце концов, он друг моего дяди, и я очень надеялся на его помощь, когда меня потащат на костер. Образно выражаясь. Правда на моей стороне, а Бог там, где правда. Вот так, ненавязчиво, я прикрыл свои тылы. Резервом обещала быть Альбина. Я чувствовал себя не одиноким, хотя бы для собственного спокойствия.

Перед финалом провел беглый осмотр остального поселка. Во дворе Паловны в конуре сидел Футик. Умная овчарка с глупым именем. Магазин самой Паловны был приветливо открыт, что меня только порадовало, так как он соседствовал бок о бок с моим несчастным домом. Люди заходили и выходили, значит, торговля шла. С другой стороны, горевший дом колдуна мог бы стать достопримечательностью. Туристы любят страшные места — надо в будущем обдумать эту идею в проекте восстановления поселка.

Председатель, Ира Звягинцева, помешанный Степаныч, колхозное управление без колхоза и другие, все оставалось на своих местах, все шло своим чередом под вечерним небом. Никто и не подозревал, что поселок стал объектом наблюдения. Все цепные псы были мной отмечены и на всякий случай занесены в список потенциальной угрозы. Я чувствовал себя ребенком, играющим в разведчиков. Было интересно и увлекательно. Пока я не обратил внимания на участок Васильева.

Когда-то милый и адекватный, пусть и хулиганистый человек, вдруг в одночасье превратился в моих глазах в низкое мстительное убожество, способное на зверское убийство. От одного вспоминания об этом, мое сердце вздрогнуло от возмущения. Этот страж порядка устроил такой хаос в нашем поселке, что просто диву даешься, как земля может спокойно вращаться вокруг своей оси, никак не реагируя на поступки некоторых своих чад. Внешне дом никак не выдавал сущность своего хозяина. Аккуратный, уютный, гостеприимный. Ухоженный участок. Теплицы с целыми стеклами. Даже коровник, после моего последнего посещения ставший пустым, и тот устроен со знанием дела. А вот и сам хозяин. Я весь напрягся, превратился в единый комок чувств, глядя, как он выходил из дома. Я даже слышал, как стучат по деревянному крыльцу его «берцы». Но от увиденного я тут же сник. На руках у Васильева сидела его полуторагодовалая дочка, тихий спокойный ребенок с большими невинными глазами.

Мне сразу стало не по себе. Возникло непреодолимое желание хлопнуть лапой по лбу. А все ли я правильно делаю, все ли детали учтены в моем «продуманном плане»? Чего бы я добился, допустим, отправив Васильева за решетку? Или в больницу? Или на кладбище? Оставить невинного ребенка без отца? Так у нас в поселке и так несколько семей понесли потери. Я тяжело вздохнул. Может действительно довериться жизненным законам, а там, гляди, Васильева скрутит какой-нибудь инфаркт. И справедливость будет восстановлена.

Я долго смотрел на эту семейную идиллию, и уже был готов смиренно повернуться и пойти прочь с поникшей головой обдумывать новые обстоятельства. Но тут в гости к Васильеву нагрянул не кто иной, как Тимофеев собственной персоной. Дочка была отправлена к матери, а друзья-убийцы уединились в беседке. Я хотел себя заставить уйти, оставить все на суд высших сил. Но не мог сдвинуться с места. Что-то заставило меня остаться и ждать. Интуиция нашептывала мне: не спеши, сейчас начнется самое интересное и все встанет на свои места. И вот, это произошло.