Игорь Фёдоров - Волк

И вдруг на пути, когда я миновал очередную опушку и вбежал в лесополосу, мне встретилась стая волков. Они лежали под соснами, отдыхали или караулили зайцев. Мое появление было таким неожиданным, что они не сразу отреагировали, что было для меня спасением. Назревал нешуточный конфликт, а я даже не знал их точное количество. И только благодаря наличию у меня человеческого сознания, я пробежал в наглую через их лагерь, не останавливаясь. Начавшаяся было погоня тут же захлебнулась, как только выяснилось, что моя скорость превышает скорость среднестатистического волка. Я даже основательно испугаться не успел.

До моего поселка оставалось еще полпути, а я уже чуть не вляпался в неприятность. Также не стоило забывать о капканах и охотниках. Все-таки, надо было дать нож Але на хранение, так как его владелец может и не вернуться. Дав себе установку в будущем быть осторожнее (насколько это возможно), я перепрыгнул огромный камень, и тут же полетел кубарем в овраг по крутому склону. Пока я лежал на дне и приходил в себя, мне в голову пришла мысль, что безопасно передвигаться по ночному незнакомому лесу можно только прогулочным шагом. Может, эта разведочная экспедиция была не таким уж хорошим и продуманным шагом? Вот только менять уже что-то стало поздно. Я был на середине пути.

Я стоял на могиле своего дяди, заменившего мне отца на восемнадцать лет. То есть, на всю жизнь. Мрачная скромная могилка, а я даже цветы не могу принести. Только для приличия немного поскулить. Я снова почувствовал себя одиноким и маленьким под таким огромным небом, предутренним, но еще полным звезд и молчаливым бледнеющим месяцем, безразлично смотрящим в сторону Южного Креста или Лебедя.

Неподалеку располагались еще несколько могил. Одна принадлежала Кузнечику, умершему нежданно-негаданно от разрыва сердца. У него остались жена и дочка. Еще дальше, через несколько участков, лежал Васька-комбайнер с тремя сыновьями школьного возраста. Зарезанные двумя недоумками. Правда, в официальных документах смерть наступила в результате неосторожного обращения с огнем. Знаю на все сто, местные шептались о нечистых силах, охранявших территорию умершего колдуна. Бред какой. А рядом с Васькой покоилась его Мария. Вся семья снова была вместе.

Настало утро. Небо очистилось от звездного крошева. Солнце тихо и молчаливо стояло за соснами, слушая звуки оживающего леса. Его свет проникал сквозь тесный строй стволов и мягко ложился на землю, покрытую хвоей. Поселок пробуждался, оживал. После первых петухов все зашевелилось. Человеческие запахи усилились и стали ярче. Люди собирались на работу, занимались домашним хозяйством. Коровы шли на пастбище, по дороге собираясь в свой сплоченный коллектив. Все, даже ветер, готовилось к активной трудовой деятельности. А вот мне надо было отдохнуть. Для этого было у меня подходящее место. Я не спеша побежал к своей поляне.

Вся дорога была мне знакома до мелочей. И муравейник, огромный валун, и даже та самая примечательная сосна, на которой восседал старый ворон. Он, будто тоже узнал меня, с криком сорвался с ветки, взмыв в небо и сделал надо мной широкий круг.

Я оглянулся вокруг себя. Что-то привлекло мое внимание. Что-то было не совсем необычным. Не так, чтобы очень, но какая-то мелочь заставила меня насторожиться. Я закрыл глаза и принюхался, отделяя запахи друг от друга и раскладывая их по полочкам. На заметку брал самые яркие и объемные. Вот оно — здесь очень много ягод и грибов. Этот год выдался урожайным на подножный корм. Это хорошо. Так бы я сказал, будь я сейчас человеком. Но, что же тогда меня так смущает?

— Наверно то, что никто не собирает все это добро, — раздался голос за спиной.

Как выглядят лешие, я вам не скажу. Во-первых, они очень скромные. Надо будет, сами покажутся. Во-вторых, жутко обидчивые. И, наконец, они мстительные. Могу лишь намекнуть, что в толпе вы их, может быть, даже и не заметите.

— Здравствуй, дядька, — поприветствовал я на своем языке, — как нынче лес?

— Не видишь? Стоит на месте. Чего ему случится? — он стоял, прислонившись к сосне, всем своим важным видом еще раз напоминая, кто здесь хозяин. Он смотрел на меня с явным интересом, но без удивления. Ему ли удивляться волку.

— Сам-то, как?

— Да вот, решил заглянуть мимоходом.

— И навестить своего другана Васильева?

— По его душу и пришел, — кивнул я.

— Ох, Серега, опасное это дело, счеты сводить.

— Да я только попугать малость, — невинно пожал я плечами, — чтобы впредь неповадно было.

— Неповадно было детишек резать? — невесело усмехнулся леший, — а по мне так, решился — веди дело до конца.

— Убить?

— Ну, зачем же так круто? Перебей ему хребет одним ударом, у тебя получится, — у лешего глаза загорелись от восторга, — представь только — начал было Степаныч опять буянить сдуру, а тут к нему участковый на коляске приезжает и пальцем грозит, плохо ведешь себя Степаныч, нехорошо. Я тебя скрутил бы, да спина не позволяет. В следующий раз, хорошо?

И захохотал, аж слезы побежали. Вместе с ним развеселился лес. Защебетали, запрыгали птицы. Из-за облака выглянуло солнце, посмотреть, чем вызвано веселье и тоже улыбнулось. Вот такой юмор.

— Он, кстати тоже тебя ждет — не дождется, — продолжил леший, — скучает, бедняга. От тоски тут везде капканов понаставил.

— Поэтому и ягоды так много, — заметил я.

— Угу, всех волками запугал. Люди, не то, что бы боятся в лес выйти, — леший стал не спеша ходить взад-вперед, заложил руки за спиной, — но не решаются. Есть некоторые смельчаки. Мне-то это только на руку. После кончины вашего поганого колхоза жить стало веселее и дышать легче, ты не поверишь.

— Поверю.

— Не перебивай, — он посмотрел на меня строгим взглядом, — я рассуждаю. Значит, это… Вот. А сейчас вообще благодать настала. Тишина. Никто не шумит. Костры не разводят. На гитарах не играют. Вот только…

Он почесал лысину. Я молчал.

— Скучно немного. Поиграть не с кем.

Все, без исключения, знают, как лешие и им подобные существа обожают игры. Когда человек заблудится в лесу, или потеряет дома вещь, или забудет что-то важное, или споткнется на ровном месте, это все проделки, как принято говорить, нечисти. Все можно валить на них — не ошибетесь. Хотя, какая это нечисть? Так, хулиганье мелкое. Это все равно, что сравнить закоренелого серийного маньяка-насильника-убийцу с ребенком, укравшим жвачку из магазина.

— А как Егорыч представился, так тоска совсем загрызла, — он вздохнул и задумался.

Не желая прерывать его рассуждения, я молчал.

— Сам-то что думаешь? — наконец вернулся он на землю.

— По поводу?

— По поводу всего этого, — он кивнул в сторону поселка.