Игорь Фёдоров - Волк

Единственное, чего не тронул огонь, был старый сарай на дальнем конце двора. Просто удивительно, что он не вспыхнул, как спичка, от одной искры, залетевшей с ветром, учитывая, сколько в нем находилось запасов сена и дров на зиму. Помниться, в этом сарае я часто прятался от себя и всего мира. Теперь он молча смотрел на меня открытыми настежь перекосившимися воротами.

Я медленно побрел к этому выстоявшему сооружению, осторожно ступая по земле, стараясь не испачкаться в саже. Я прямо чувствовал любопытные взгляды из соседних окон, задававшимися вопросом: что он еще задумал. Неспроста же я, в самом деле, блуждаю по пепелищу.

Я вошел в сарай, где были постоянная прохлада и полумрак. Полусгнившие перекрытия все еще надежно держали крышу. Аккуратно сложенное сено, расставленные на своих местах инструменты. Я обернулся назад. Ну вот же сгоревший дом, совсем рядом. Тут даже случайной искры не надо, достаточно высокой температуры, чтобы все весело заполыхало. Уж не помог ли кто?

— Хозяин! — в робкой надежде позвал я.

В глубине сарая что-то зашуршало. Потом заскрипели потолочные балки, сверху посыпалась труха. Так вот почему сарай уцелел.

— Что б мне до конца дней свинарники чистить, — послышался сверху удивленный голос домового, — племяш опять объявился! Вроде, недавно был. Какими ветрами в нашу скромную обитель? А я думаю, чей там вой был слышен?

— К Васильеву в гости заглянул.

— Это ты зря, — посетовал домовой, — посадят.

— За что? — удивился я.

— За убийство. Ты же его убил? Даже?

— Да что ж вы все такие кровожадные? — возмутился я, — Леший посоветовал ему хребет перебить. Ты вот, тоже.

— И каков результат твоей миссии? — послышалось сверху. Мне показалось, что он сел на балку, свесил ноги и приготовился к интересной беседе.

— Васильева ждет следствие и, надеюсь, зона, — отчитался я, — а Тимофеев в бега ударился.

— Ну а эту-то дрянь можно было и порешить. Такую бойню устроил. Как с цепи сорвался.

— Судьба накажет.

— Законы жизни? Что-то слышал.

Я подошел к копне сена, лег и растянулся на нем во весь рост, как в старые добрые времена. Знакомый запах навевал детские воспоминания и вытеснял недавние кровавые события.

— Хотя возможно и так тоже неплохо, — согласился домовой, — только ты бы поостерегся, мало ли что.

— Сегодня у батюшки переночуем, а завтра с утра уедем.

— Так ты не один?

— Со мной друг и его невеста.

— Красивая? — игривым голосом поинтересовался домовой.

— Не поверишь, рыжеволосая и зеленоглазая.

— Да иди ты! — воскликнул домовой, — Ведьма?

— Точно.

Под крышей некоторое время было тихо, лишь периодически что-то тихо шуршало и скрипело.

— Даже не знаю, кого тебе нужно опасаться больше, — задумчиво промолвил домовой, — этих двоих или ведьму.

— Мы с ней друзья.

— Таких людей очень полезно в друзьях держать, могут пригодиться. Но никто не знает, что они способны выкинуть в тот или иной момент.

— Слушай, — я приподнялся на локте, — а поехали со мной, у меня квартира без хозяина простаивает. Холодно и неуютно.

— В город?

— Там не так уж и плохо, — заверил я, — только шумно очень. Квартиру, правда, снимаю. Но на ближайшие пять лет она моя.

— Ну, не знаю, — задумчиво пробормотал домовой, — цивилизация не только людей изрядно попортила, но и домовых зацепила. Новости и до нашего дальнего края долетают, наслышаны. Столько судеб загублено…

Из далекого настоящего в мое детское прошлое донесся автомобильный гудок.

— Завтра утром заеду за тобой, — сказал я, вставая с сена, — если решишься.

— Я подумаю.

В приподнятом настроении я вышел из сарая, и ее раз прошелся по пепелищу. Если домовой жив, то и это место нельзя считать мертвым.

Я подошел к Дельфину, Аля радостно помахала пакетиком с пирожками.

— Паловна угостила.

Мы уселись по заранее отведенным местам, Паха завел мотор.

— Она еще про Кузнечика рассказала.

— Что он кузнецом был? — спросил я.

— Не-а. Что случилось между ним и Васильевым.

— Об этом даже жена не знает.

— Паловна все знает. На то она и продавец. Ей по статусу положено.

— Потом расскажешь, — махнул я рукой.

В салоне запахло свежей выпечкой. Впереди ждала река. Думать о неприятных вещах не хотелось.

Колхоз испытывал не самые лучшие времена. Точнее сказать, все накрылось медным тазом. Все хорошее когда-нибудь заканчивается, вот и золотые годы колхоза завершились. Экономика страны падала в пропасть и тянула за собой все, за что могла ухватиться. И если какое-то производство сумело оправиться от шока и раскрутиться с новой силой, то только не в этом поселке. Поднять сельхозпроизводство можно было только при помощи инвестиций со стороны, а их не было и не предвиделось. Техника доживала свой век в холодных гаражах. Один комбайн так и остался ржаветь на поле в коматозном состоянии. Остальная техника кучковалась под обветшалой крышей. Как не пытался председатель хоть как-то подлатать изношенные механизмы — все впустую. Будто злой рок навис над колхозом, когда-то занимавший первые места в районе по уборке урожая. А тут еще Васька напакостил, будь он неладен. Комбайнер, мать его.

— Два трактора на ходу, — подытожил председатель, разговаривая сам с собой и оглядываясь вокруг в поисках чуда, — и все. Остальное металлолом один.

Он сел в один из тракторов, положил руки на руль и тоскливо посмотрел по сторонам. Родители учили его не сдаваться, что он сейчас и намерен делать. Не сдаваться. Если будет урожайный год (а он будет, потому что — дальше некуда), сделаем упор на картошку, капусту и свеклу. Что-то продадим, что-то оставим себе. Главное — пережить это год. Больше надеяться не на что. Зерновые еще долго не взойдут в этих краях. В этом году — точно. Не за лошадьми же, в самом деле, ходить с плугом. Надо будет привлекать людей и кормить их обещаниями. Без этого никак. А уж Василий, скотина, будет работать в три смены, отрабатывая погубленный комбайн.

Председатель вздохнул, вспоминая прежние времена, повернул ключ зажигания и почувствовал, как по спине прошелся холод. Трактор был мертв. Еще одна попытка, и только тишина в гараже, да во дворе вороны шумят.

Председатель спрыгнул с трактора и подскочил к другому. Повернул ключ. Ничего. Оба трактора, последние кормильцы, молчали, равнодушно смотря фарами в безмолвную пустоту. Дизельное топливо поровну разлито по обеим машинам, что же случилось?

Это не должно быть проблемой, отчаянно подумал председатель и открыл кожух мотора. Всю можно исправить. Но лишь тихий стон вырвался из его горла. Глаза не могли поверить увиденному. Уже без всякой надежды, он кинулся к другому трактору и дрожащими руками открыл крышку. Та же самая картина. Иногда даже у самый отчаянных оптимистов опускаются руки. И это был тот самый случай. Что-то отдаленно похожее на безысходность появилось на горизонте. Не будет ни картошки, ни свеклы. Председатель в растерянности оглядел гараж, уже абсолютно бесполезный и ненужный.