Игорь Фёдоров - Волк

— Какого… — раздалось под крышей.

Солнце ее не взошло, а в калитку кузнеца кто-то постучал громко и смело. Собака яростно бросилась к источнику звука, и только цепь каким-то чудом удерживало это чудовище

— Хозяин, открывай! — донеслось с улицы. И опять настойчивый стук.

На крыльцо вышел Кузнечик — мужик в два метра ростом, широкий и мускулистый, ничем не похожий на одноименное насекомое. Даже на скрипке не играл.

— Заткнись! — проорал он неизвестно кому, но и собака и гость тут же затихли.

Кузнечик подошел к забору, привстал на носки и заглянул за калитку.

— Сколько времени, знаешь? — сурово спросил он, глядя вниз.

— Время вершить великие дела, — отозвался Тимофеев, ничуть ни оробев.

— Ребенка разбудил.

— Медь нужна?

Кузнечик вздохнул, потер сонные глаза и открыл калику.

— Откуда? — сурово спросил он Тимофеева.

— Из сарая, — невозмутимо ответил тот.

— Из чьего сарая?

— Моего, естественно.

Кузнечик посторонился и Тимофеев вошел во двор. Из окна выглянула недовольная женщина.

— Мое почтение, Светлана Семеновна, — поприветствовал Тимофеев.

Женщина чуть кивнула и исчезла.

— Пошли, — буркнул кузнец и направился в кузницу.

Сама кузница больше всего напоминала мастерскую, со всевозможными станками, агрегатами, сварками и бензопилами. Но горн, мехи и наковальня тоже занимали свое законное место. Возле стены стоял молот, который в поселке мог поднять только Кузнечик. Как-никак, потомственный кузнец. Конечно, этот замечательный человек нуждался в металле. Он просто не представлял себе жизни без него. Не для ковки, так для ремонта бытовой техники. Мы и паять умеем.

Тимофеев с грохотом вывали из рюкзака на верстак медную проволоку, явно скрученную с какого-нибудь мотора или трансформатора. Кузнечик с подозрением посмотрел на два мотка.

— И давно в твоем сарае такие залежи полезно ископаемого?

— Вчера уборку затеял, смотрю — медь валяется бесхозная. Ну, думаю, кузнецу понадобиться. Вот и принес. Может, пригодиться?

Тимофеев смотрел на Кузнечика честными глазами, и как раз это и настораживало.

— Бери, не пожалеешь.

— Медь я возьму, — медленно произнес Кузнечик, — но если она окажется не чистой…

— Да как ты мог подумать, — с обидой в голосе произнес Тимофеев.

— Принес бы днем, вопросов не было бы. А тут… Солнце еще не взошло.

— Похмелье у меня. Сейчас, сразу к Паловне…

— А выглядишь на удивленье свежим.

Тимофеев насупился.

— Да разве я могу…

— В том то и дело, что можешь, — с чувством сказал кузнец, — очень даже можешь. Или припомнить? Ты, да Васильев, два засранца! То — одно, то — другое. Нарезались до диких гусей, — и за руль. Забор мне попортили.

— Так, восстановили же!

— Если бы не подушка безопасности, не было бы сейчас вас, идиотов, на радость людям. Восстановили! Я до сих пор зол.

— Да это когда было-то? Я же молод еще был.

— Да ты и сейчас не стар.

— По глупости, по неопытности, — махнул рукой Тимофеев.

— Теперь поумнел, что ли?

— Ну так, берешь?

— Беру, — тихо сказал кузнец, — но я предупредил.

И он заплатил Тимофееву за медную проволоку, бессовестно снятую с обоих колхозных тракторов. Последних тракторов, бывших на ходу. А когда до него дошли последние новости, медь уже была использована по назначению. То есть, доказательства преступления не было. Оно и к лучшему, потому что в противном случае, было бы и соучастие в этом преступлении.

Потом были жуткие разборки. Там было все. И дверь Тимофеевского дома, слетевшая с петель от мощного удара. И сам Тимофеев, успевший выпрыгнуть из окна. И Васильев, наставивший ствол пистолета в голову Кузнечика.

— На хрен нужен такой участковый, — зло заметил тот, — по вам обоим тюрьма плачет.

— Покинь помещение, старик, — спокойно сказал Васильев, — иначе сам загремишь, надолго оставишь дочку без отца.

— Не попадайся мне на дороге, — кипя от ярости, прохрипел Кузнечик, покидая дом Тимофеева.

— Ты бы тоже поостерегся, — посоветовал Васильев, — мало ли что.

Вскоре умер Егорыч, и в поселке появился я. Невольный инструмент в ловких руках Васильева.

Мы вдоволь накупались на речке, объелись пирожками Паловны и позагорали. Паха с Алей по достоинству оценили поселковый отдых, что мне, как хозяину, очень льстило.

— А где русалки обитают? — спросила Аля, кода пришло время собираться.

— Там, — указал я, — выше по течению в зарослях ив.

— Посмотреть бы на них.

— Здесь тебе не зоопарк, — заметил Паха, — тем более, что русалки, это мутанты.

— Мутанты? — удивилась Аля.

— Серега подтвердит.

— Спорная версия, — сказал я, оглядываясь вокруг в поисках мусора. Не хотелось бы услышать нарекания со стороны земляков.

— Может, завтра перед отъездом заглянем, — жалобно попросила Аля, — вдруг увидим?

— Может, — пожал я плечами.

— Мы здесь медовый месяц можем провести, — заметил Паха, — тогда каждое утро будем их караулить.

Мы свернули пляжные полотенца, убрали мусор в пакет и стали усаживаться в автомобиль. Перед тем, как занять свое место, я внимательно оглядел всю округу. Обратил внимание на каждое дерево, каждый куст на предмет перекосившегося от злости лица.

— Высматриваешь своих друзей? — спросил Паха, — Думаю, у них сейчас более важные дела.

Пыльный от долгой дороги Дельфин фыркнул и направился в поселок.

— Приходила жена Васильева, — грустно доложил батюшка.

— Зачем, — тихо и настороженно спросил я.

— Повесился.

Я медленно опустился на табурет.

— Насмерть? — спросил Паха.

— Лучше бы, конечно, чтобы просто шею сломал, — хмуро заметил батюшка, — да вы проходите, чего застряли на пороге?

Мы неорганизованно протопали в гостиную, чувствую себя виновными в случившемся. Хотя никто никого в петлю насильно не тянул. Как я успел заметить за последнее время, все, что вроде бы заканчивается хорошо, в итоге заканчивается смертью.

Мы сидели на диване, батюшка устроился напротив нас на стуле.

— Скажу сразу, я вас ни в чем не упрекаю. Вы делали, что должны были делать, и за дураков не отвечаете. А Васильев повел себя именно как дурак, слабак и трус. Вы со мной согласны?

Мы неуверенно кивнули.

— Весь поселок стоит за вас, даже те, кто колдунов не любит, — продолжил батюшка, — но есть один человек, у которого свое мнение на сей счет.

Я понимающе кивнул.

— По этому, предлагаю вам свернуть ваши каникулы и завтра с раннего утра уехать.

Отец Алексей внимательно следил за нами, мы же чувствовали себя паршиво.

— Завра начнется расследование, вопросы, цель вашего визита, в чем состоит твой конфликт с Васильевым. А он был полицейским, так что прокуратура сразу к тебе отнесется немного предвзято. Даже если с тобой будет весь поселок и Тряскин-младший. Все это затянется на какое-то время, а Тимофеев свой шанс не упустит. Вот поймают его, и все станет на свои места.