Игорь Фёдоров - Волк

Девушка, до этого бывшая в безвозвратной коме, лежала с открытыми глазами, испуганно оглядываясь вокруг. Забыв, что мне нельзя делать резкие движения, я подбежал к ней. При виде меня, она вздрогнула и вжалась в каталку.

— С вами все в порядке? — спросил я.

Девушка ничего не ответила, но умирать она явно не собиралась. Кризис миновал.

— Врача! — крикнул я, чувствуя, как ликование переполняет меня.

Получилось!

Девушку перевели в палату. Я готовился к выписке. Она уже стояла на ногах и передвигалась, держась за стену. Я отстал от учебного графика на четыре дня.

Весь город обсуждал события, произошедшие в больнице в понедельник вечером. Запись с видеокамер, благодаря нечестным сотрудникам, попала в сеть, комментарии исчислялись тысячами. Количество очевидцев превышало вместительность больничного фойе в несколько раз.

— Вот смотри, — Паха показал мне запись на смартфоне, — вот мы.

И пересматривал много раз, и когда его в очередной раз накрывало шторами, он не мог удержаться от смеха.

— Ничего не помню!

— Много пропустил, — посочувствовал я.

В четверг, после обеда я вышел из больницы. Я честно отлежал пять дней, мой руки были исколоты капельницами, а сам я пропах хлоркой и лекарствами. Дельфин радостно поприветствовал меня звуковым сигналом.

Мы поколесили по городу, но домой меня не повезли. Вместо этого, мы притормозили возле библиотеки, один вид которой вызывал у меня боль и грусть.

— Мадемуазель просила, — пояснил Паха.

Аля вышла из автомобиля, мы последовали за ней. Уже на расстоянии было видно — здесь произошло что-то нехорошее. На двери висело объявление — «Библиотека закрыта по техническим причинам». По пороге лежали засохшие астры.

— В понедельник вечером здесь были убиты библиотекарша и ее помощница.

— Ух ты! — изумились мы с Пахой.

— Точно не помню, но одной перерезали горло, другая попалась под руку. В общем, все в крови, кошмар и ужас.

Я задумался.

— Библиотекарша. Она же была на похоронах?

— Была, — подтвердила Аля.

— И что это значит? — спросил я.

— Что убийца не Тимофеев — догадался Паха.

— Марину убила какая-то женщина из-за медальона, уж очень хотела его заполучить. Но на Марине медальона не оказалось.

— Она утром положила его в свою сумку, — сказал я.

— А сумку она забыла в гардеробе.

Мы с Пахой попытались представить такой поворот судьбы.

— А сумка до сих пор в гардеробе? — спросил Паха.

— Нет, конечно.

— Тогда зачем мы здесь? Я думал, мы хотим пробраться внутрь.

— Мы здесь, чтобы у вас не возникли глупые вопросы, — Аля заговорила противным голосом, — «а точно она закрыта, а их вправду убили?».

— Тогда, где медальон? — спросил Паха.

— Наверное, в полиции, — предложил я.

— Может, вы меня, все-таки, дослушаете? — рассердилась Аля.

— Мадам, — Паха изобразил рукой приглашающий жест.

— Медальон у кого-то в больнице. У хорошего человека и он у него и останется.

— С какой это стати? — возмутился я.

— Так распорядилась хозяйка.

На улице было тихо, только редкие автомобили проносились мимо. Тишина стояла и в библиотеке и, видимо, обосновалась там надолго. Молчали и мы с Пахой.

— Спиритический сеанс? — попробовал угадать я.

— Марина мне сама сказала.

— Я уже ничего не понимаю, — развел руками Паха.

— Ветер в больнице, — сказала Аля.

— Марина? — предложил я, — Она — уходящая?

— Что-то у них там случилось, я не знаю, что. Они говорят в общих чертах, без подробностей. Но Марина помогла тому парню, в крови который.

— А я ничего не помню, — посетовал Паха.

— Тот товарищ, что остался на кладбище.

— А-а. Лицо у него знакомое.

— А вчера вечером Марина посетила меня. Сказала, что медальон в надежных руках, не переживайте. И что это не Тимофеев. Если вкратце.

Вот почему девушка так быстро пошла на поправку. Я тут не причем. У нее оказался Маринин медальон. Я решил, что мое вмешательство тоже имело свой эффект, но сейчас меня беспокоило другое.

— А почему она меня не посетила? — спросил я.

— Дело в том, — Аля немного помолчала, — уходящие, это уже не те люди, что когда-то были с нами. У них другие планы, другая жизнь, промежуточная. Они не идет, не спят, а все человеческие проблемы для них — ерунда. Все земное для них не больше, чем пыль. Когда-то соска и погремушка в руках, это все, что нам было важным. Сейчас мы смотрим на это уже не так. Марина помогла тому парню в виде исключения, чтобы добро победило зло, в кои-то веки. Если она к тебе не приходит, значит уже сказала все, что хотела.

Мне даже было немного обидно, что Марина обделила меня своим присутствием. Все-таки, я не последний человек в ее жизни. Видимо у них там, действительно, другие приоритеты.

— И все же она попросила передать, что ты гопник.

Я заморгал и глубоко задышал, чтобы плач не вырвался наружу.

— Она это не грубо сказала, — поспешила пояснить Аля, — а нежно.

— Знаю, — прошептал я.

— А мне ничего не передали оттуда? — спросил Паха.

— А ты обойдешься.

— Если эта вся история, предлагаю отправиться по домам, — предложил Паха.

— Давайте по домам, — согласился я, — завтра на учебу.

Так хотелось встать под душ и постоять там с полчасика. В больнице работают хорошие люди, но запах там не самый приятный.

— Нас освободили от отработки, — поведал Паха, — завуч сказала «раз такое дело…».

— А меня еще освободили от физкультуры на месяц, — похвастался я.

Тимофеев сидел в лесу на голой земле, облокотившись на сосну и играл на гитаре. Пел для леса, птиц и мелких зверушек, для всех, кто мог его слышать. Вначале в ход шли романсы, затем немного шансона, после — «битлы». Даже детские песенки, что он когда-то пел для дочки Васильева, пришлись ко двору. Приближался час расплаты, ждать больше не было смысла. Но Тимофеев тянул время. Кто знает, может это его последний вечер. А если хорошо подумать, то вечер будет действительно последним. Можно было только надеяться, что Митрофанов и его товарищи будут уничтожены, а сам он, Тимофеев, беспрепятственно вернется к бабушке и будет спокойно жить в ее доме, даже с неодобрения ее детей.

Дом мэра был обычным загородным домом богатых выпендрежников и слабо походил на хорошо оснащенную крепость. Да, везде были натыканы видеокамеры, но Тимофеев на сто процентов был уверен, что запись просто сохранялась на жестком диске, а по истечении определенного времени удалялась. Навряд ли охрана будет сутками разглядывать на мониторе изображения проезжающих автомобилей по дороге и внутреннего участка вокруг дома. А вот Тимофееву это может пригодиться, когда придет время. План, при наличии наглости и отсутствия сомнений, обещал быть выполненным. Все было разведано и обдуманно неоднократно. То, что не получилось в прошлый раз, сегодня должно сработать безукоризненно.