Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

– Она славная девочка! – Неожиданно для себя я пытаюсь защитить ее от имени всех восемнадцатилетних девушек, которые провалили экзамены и обманули надежды амбициозных матерей.

– Мне нужно с ней поговорить! – твердо заявляет Виктория. – Передайте ей трубку.

Дверь ванной закрыта, я тихо стучу, прижав телефон к плечу, чтобы ничего не было слышно.

– Онни, – шепотом зову я.

– Входите.

Окно распахнуто. Сквозняк. На подоконнике блестят капли дождя, на полу лужи. Дерево склоняется прямо в комнату.

Я думала, что Онни уже вылезла и завернулась в полотенце или даже оделась. Однако одежда лежит на полу кучкой. Зак складывал свои вещи точно так же. Она все еще в ванне, худенькое тело кажется совсем белым. Наверное, никак не может согреться – руки прижаты к телу, кисти спрятаны под покрытыми пятнышками ногами.

– Твоя мама, – говорю я и протягиваю телефон.

Вода выплескивается из ванны. Онни качает головой:

– Да ну ее!

– Так нельзя! – говорю я одними губами.

Она пристально смотрит на меня, злобно морщит нос и тянется к трубке. На пол летят тучи брызг. Я быстро отворачиваюсь, успев заметить на запястьях багровые шрамы.

Сентябрь 2010

Начался новый учебный год, и я хочу, чтобы она бросила работу. Летом все было идеально. Мы прекрасно проводили время. Вкусная еда. Сад. Секс. Это и есть секрет счастья. Почему никто не напишет об этом в самоучителе «Как стать счастливым»?

Лиззи утверждает, что любит свою работу, потому что та дает ей общение с разными людьми – школьниками, родителями, учителями. Вряд ли это нормально. Ей должно вполне хватать меня. Пытаюсь это объяснить. Она без умолку болтает про новых учеников: какие, видите ли, они милые в форме, которая им велика, как они гордятся своими дневниками и пеналами. Разве они понимают ее так, как я? Ничуть. Скоро будут отсиживаться в библиотеке со своими телефонами да обжираться конфетами. Знают, что она их не выдаст. Они ее просто используют, злоупотребляют ее добротой.

Вчера сказала, что волнуется за одного из стажеров, который учился по ускоренной программе. Он плакал, спрятавшись за стеллажами.

– Он? – воскликнул я.

– Да, он. Его зовут Энгус. Ему никогда не приходилось учить целый класс.

Я сказал: «Тебе не столько платят, чтобы ты еще и психиатром работала. Его зарплата наверняка выше твоей». Думал, обидится, а она лишь рассмеялась.

– Твоя правда, приятель! Хорошо, что я не делаю это за деньги!

– «Твоя правда, приятель»?! – повторил я. – Разве так говорят?

Весь вечер этот Энгус не шел у меня из головы, я прямо-таки изнемогал. Вспомнил Полли Мильтон, чья неверность закончилась плохо. Пришлось закусить губу, чтобы не предостеречь Лиззи. Как там французы называют оргазм? Маленькая смерть. В постели, когда она была готова кончить, я отстранился. Сидел на краю кровати и ждал, пока не почувствовал ее руку на плече. А после сразу же скрылся в ванной. Она ласково звала меня по имени, я ее проигнорировал. Передернул, пытаясь думать о других женщинах – вспомнил сексапильную вязальщицу со студии, – но постоянно видел лицо Лиззи, представлял, как она жмурится, когда целует меня, как влажные волосы падают на ее раскрасневшиеся щеки.

Вернувшись в постель, обнаружил, что она спит.

Даже не проснулась! Я же ворочался без сна, потому что так и не кончил. Посреди ночи позвонила Шарлотта, поставил мобильник на беззвучный. За завтраком Лиззи тихонько напевала, читая утреннюю газету, будто ничего не случилось. Внутри меня все клокотало: чертов Энгус распустил слюни как баба, и она кинулась его утешать, а на меня ноль внимания! Придумал вот что: сказал, что уезжаю в Галлз (этим летом я там почти не был), – она же вместо того, чтобы возмущаться или плакать, только и бросила: «Неплохая идея». Даже от чертовой газеты не оторвалась!

Щелкнул по ней пальцем, смял. Лиззи чуть опустила газету, посмотрела на меня. Я сказал, что она могла бы поехать со мной, если бы бросила работу, а она спросила:

– Как будем счета оплачивать?

– Мы могли бы продать дом.

– Дом мамин. Когда она умрет, он будет принадлежать и мне, и Пегги.

Я сдержался и сказал:

– Мы могли бы выращивать овощи-фрукты, придерживаться здорового образа жизни. Ребенка завести, наконец.

В тот момент я был настроен решительно.

– Могли бы, – кивнула Лиззи. Ее глаза загорелись, потом она поразмыслила и рассмеялась. – Ты вроде хотел новую машину. И мы даже начали на нее копить. Учти, на выручку с продажи овощей авто с откидным верхом не купишь!

– Я мог бы продать картину!

Она сложила газету и поднялась.

– Знаешь что? Пока мы не заработали наши миллионы, отправляйся-ка один. Надеюсь, поездка пойдет тебе на пользу.

Мы были женаты всего пару месяцев! Она должна увиваться за мной круглые сутки. Раньше она буквально ходила вокруг меня на цыпочках, исполняла любые капризы. Что произошло? Неужели дело в Энгусе?

Решил ее проверить.

– Возьми больничный на пару дней, – велел я. – Скажи, что простудилась.

Стоя на пороге, она лишь улыбнулась. Сообщила, что после работы задержится: сначала у нее собрание, оттуда поедет к матери.

Собака взвизгнула.

– Прости, Говард! – воскликнул я. – Я наступил тебе на лапу?

Ясное дело, она вернулась, чтобы проверить, в порядке ли он. Я притворился, что раскаиваюсь: упал на колени и как следует почесал ему пузо. Когда я поднялся, она обвила мою шею тонкими руками и воскликнула:

– Я тебя обожаю!

Я крепко обхватил ее за бедра.

– И я тебя!

– Не смогла бы жить без тебя!

Зарылся лицом ей в волосы, пнул собаку коленом. Я так крепко держал ее за бедра, что чувствовал тепло ее тела и даже пульс. Она едва вырвалась.

– И я бы не смог!

Дальше студии я не доехал. Белый шум. Дверь на запор. Тюбики краски выложены в нужном порядке, крышечки крепко завернуты. Бумажное полотенце, на котором они лежали, постоянно морщилось, я заменил его более сухим, и теперь все как надо. Ровно.

Розетка выдается из стены дальше, чем плинтус – примерно на дюйм. Халтура! Стараюсь не смотреть и ничего не могу с собой поделать.

Вязальщица слышала, как я пришел. Встретилась со мной взглядом и удивилась. Обычно я не показываю своих эмоций.

Не надо было брать трубку. Я разозлился на Лиззи, вдобавок чертовски не выспался. Вот и потерял бдительность. Неужели теперь ничего нельзя поделать? Неужели всему конец? Все же наладилось… Проклятие, только что я был по-настоящему счастлив!

Нет. Никакой это не конец. Нужно лишь как следует все обдумать и найти способ, выбрать стратегию.

Шарлотта сделала УЗИ.

– У него маленькие ручки и ножки! – воскликнула она. – Зак, ты меня слышишь? Я пыталась до тебя дозвониться. Ты потрясен? Прости! Один шанс из миллиона! Я сначала и сама не верила. Зайдешь ко мне? Я взяла отпуск на неделю. Понимаю, ты хочешь побыть один, но если ты не намерен участвовать в жизни ребенка…