Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

— Адвокатская контора Ламмерта! — не без удовольствия произнес он и тут же услышал возбужденный голос:

— Ламмерт! В чем дело? Подавайте апелляцию! Вы пропустили уже все сроки!

Остин Ламмерт не смог сдержать улыбки. Компромат, которым щедро поделился с ним Дрейк, был теперь его щитом и оружием. С ним он чувствовал себя как никогда уверенно.

— Мистер О’Брайан, если не ошибаюсь? Однако, коллега… вы меня удивляете — все-то вам неймется! Я ведь сказал, что не нуждаюсь в советчиках.

— Казнь Виктора Дадли назначена на пятое декабря, — продолжал кричать Брендон, — то есть ровно через две недели! Вы должны сегодня же подать апелляцию! Чего вы ждете?

— Мистер О’Брайан, кто из нас адвокат Дадли: вы или я? Позвольте мне самому решать, что и когда я должен делать.

— Ламмерт, вы действуете преступно! На суде у обвинения была толпа свидетелей, у вас ни одного! О чем это говорит — только о вашей лености и тупости! А «открытая входная дверь»? Как вы могли допустить, чтобы такая существенная деталь из алиби вдруг превратилась в улику?!

Ламмерт расхохотался в трубку.

— Ваша халатность вам дорого обойдется! — не унимался О’Брайан. — Я добьюсь, чтобы вас лишили лицензии!

— О как! А не у вас ли, дорогой коллега, однажды уже отбирали лицензию? Многим до сих пор непонятно, как вам удалось выпутаться.

Брендон замолчал — выпад Ламмерта сразил его не меткостью, но неожиданностью.

— Вы, я вижу, без дела не сидели… — наконец проговорил он. — Собрали на меня досье?

— Да, наскреб немного… — продолжал Ламмерт, сейчас он чувствовал себя на коне. — И еще кое-что такое, о чем оч-чень любопытно было бы узнать служащим вашей конторы, да и не только им, я думаю! — Последнюю фразу Ламмерт вставил просто так — «для усиления эффекта», не имея в виду ничего конкретного.

Скорее всего, он следовал еще одному из постулатов Дрейка, гласившему примерно следующее: «Ни один адвокат не может похвастаться тем, что в его практике нет таких фактов, которые он хотел бы скрыть». Ламмерт знал, что играет наверняка, но даже не подозревал, насколько точным окажется выстрел.

У Брендона перехватило дыхание: «А вот это удар ниже пояса. Надо поскорее взять себя в руки».

— Поговорите с женой Дадли, — упавшим голосом произнес он, — там есть неувязки…

— Всего доброго, коллега! — резко оборвал разговор Ламмерт. — Не суйте нос в мои дела, и я не стану интересоваться вашими.

Ламмерта теперь не тревожили никакие угрозы — компромат, как он только что убедился, был весьма действенный. Конечно, у О’Брайана есть связи во влиятельных кругах, вплоть до генерального прокурора и губернатора штата… И немногим ранее он, несомненно, мог бы добиться, чтобы Ламмерта отстранили от ведения дела. Но сейчас, по завершении суда, проведенного без каких-либо отступлений от процессуальных норм… да еще и под председательством почтенного Герберта Смайлза в качестве судьи… Нет, О’Брайан машет кулаками после драки — это ясно.

«Откуда он мог узнать?» — первое, что подумал Брендон, немного придя в себя. Каким образом Ламмерту удалось копнуть так глубоко? Недаром, видно, сказано, что все тайное становится явным…

По правде говоря, Брендон был больше растерян, чем испуган. Ему бы сейчас хоть частичку той невозмутимости, которой обладал Стивен! Стивен… Стив… Все его любили… даже тот, кто недолго с ним общался, тут же попадал под власть его обаяния. Просто встречаются иногда в жизни люди, которых невозможно не полюбить. И пресловутая ориентация не имеет к этому никакого отношения. Нет ничего удивительного, что и Глория была им увлечена. Может быть, потому она и реагировала так болезненно, узнав про их со Стивом связь…

«В конце концов, мы теперь с женой квиты!» — рассудил задним числом Брендон.

О’Брайана не беспокоило, что́ станут говорить о его пристрастиях в светских, немного консервативных кругах их штата. Не боялся он осуждения со стороны сыновей и других родственников. Его семья, несмотря на приверженность католицизму и старым традициям, была достаточно терпимой: допускала браки с иудеями, переход в другую религию, разводы и тому подобное. Он живет в свободной стране, черт возьми! И сейчас ему предоставляется возможность оценить, так ли широки пределы этой хваленой свободы?

Пострадать — и основательно — могла только его репутация юриста. Ведь все переворачивалось с ног на голову. Получалось, что он спасал не просто человека, которого считал невиновным , а предмет страсти — своего любовника! А всю жизнь проповедуемые гуманистические идеалы служили ему лишь прикрытием? Да, картинка рисовалась развеселая — лакомый кусок для недругов и конкурентов! С какой же радостью они наперебой кинутся обливать его потоками грязи, от которой до конца дней не отмоешься!

Брендон представил на минуту несчастное лицо жены, слышащей за спиной грязные сплетни о нем, и понял, что надо оградить Глорию от подобной напасти, чего бы это ни стоило. Нельзя допустить, чтобы история его взаимоотношений с Кларком вышла наружу и хоть как-то еще раз коснулась Глории. Ламмерт, по всей видимости, начнет действовать, только если его крепко прижать, потому что знает: с него самогó тоже перышки посыплются. Придется оставить его в покое. Проклятье! Опять Остин Ламмерт, будто скользкая рыба, вырвался у него из рук!

Но надо же спасать мальчишку — это сейчас главное. Отсрочить исполнение приговора. Времени совсем немного. Чем, собственно, еще он может помочь?

И в эту минуту Брендону вдруг пришло в голову, что тогда, на суде, проводя мысленно параллели между судьбами Стива и Вика, не заметил одного и, может быть, главного отличия, — в противоположность тому, давнему процессу в виновности Виктора Дадли он не сомневался…

Брендон ехал по слегка припорошенным осенней листвой городским улицам.

Теперь он понимал, что ничего особенно не боится. Да вовсе и не страшен этот Ламмерт — жучишка навозный! Кто рассказал ему про лицензию? Дрейк, конечно. Да того самогó можно так пугнуть — мокрое место останется! А что до Стивена Кларка… так он уже три года как в могиле. И пусть только кто осмелится посягнуть на его светлое имя!

Но с чем О’Брайану никак не удавалось справиться — это с подавленностью, которая оставалась после разговора с Ламмертом. Брендон вдохнул глубже и вновь ощутил тянущую боль в груди — в области старого пулевого ранения, того самого ранения, едва не стоившего ему жизни, которое он получил во время бегства со Стивеном. Брендон ненадолго остановился, устало опустил руки на руль. Борьба требовала сил, и немалых. А силы — как нарочно — вдруг оказывались на нуле.

Придется еще посидеть над делом Дадли: заново взвесить все мотивы, улики, нестыковки. И любым способом добиться отсрочки — благо путей для этого предостаточно. Надо решить, каким из них удобнее сейчас воспользоваться.