Хассо Грабнер - Грань тьмы

— Ей можно помочь? — спросил он с мольбой в голосе.

Его собеседники пожали плечами.

— Помочь практически нечем, — сказал старший из присутствующих. — Нам крайне редко удавалось кого-то оттуда выцарапать. Почему мы должны идти на крайний риск из-за человека, о котором ничего не знаем: ни кто он, ни зачем прибыл сюда и чего хотел?!

Тор кивнул: вполне логично. Поэтому пришлось объяснить:

— Сольвейг Лундегаард — радистка, фактически она находится в составе сражающихся войск. Я был ее непосредственным командиром. И моя заинтересованность в ее судьбе совершенно естественна.

— Мы разработали несколько способов вызволять людей из тюрьмы политической полиции. А насчет женщин… дважды нам удалось вытащить девушек оттуда с помощью приема на первый взгляд сомнительного. Использовали для этого шефа гражданской полиции Осло. Этот Якобсен был прежде заправским хирдовским начальником. Но в последнее время он как будто одумался. Словом, он разрешил подбросить девушкам записки следующего содержания: пусть на допросе в политической полиции выдадут себя за проституток… ну, и чтобы вели себя соответствующим образом. И этот маскарад удался. А когда они вдобавок согласились сотрудничать в будущем с политической полицией, их передали в руки гражданской полиции. А потом оттуда отпустили. И тут мы совершили ошибку: немедленно переправили девушек в Швецию. Когда политическая полиция захотела выяснить, где же ее «птички», те давным-давно улетели. Боюсь на этот раз нам не поверят.

— Надо попробовать! — вскочил Тор, хотя сам совершенно не верил, чтобы гордая провинциальная девушка смогла бы убедительно сыграть роль проститутки на глазах людей, прошедших огонь, воду и медные трубы, не говоря уже о грязных портовых притонах.

— Ни в коем случае! — ответили ему.

— Ну, посмотрим, — Нильсен перевел разговор на другую тему и объяснил, зачем прислан в Осло майором Хаммереном. В этом отношении особых сложностей не предвиделось. У Патриотического фронта был надежный канал связи с эмигрантским правительством в Лондоне. И установить постоянный контакт по линии Осло — Хардангская Видда будет нетрудно.

— С тех пор, как немцев начали бить в России, многое упростилось, — сказал один из собеседников. — И хотя террор ужесточился, люди стали чаще выражать готовность помочь нам. Ощущение такое, будто с мыслью о победе и умирать легче. Даже у квислинговских подонков пыла явно поубавилось, они уже не так зверствуют. Шеф полиции — один из примеров. Если по-честному, мы этим обязаны Красной Армии. Я, видит бог, не люблю ее, но что правда, то правда…

— Что у вас есть об этом полицейском? Ну, насчет его личных дел, как он живет, и так далее…

Сообщив Тору то немногое, что им было известно, они договорились о дне следующей встречи.

Вечером того же дня Тор перешел шведскую границу и поездом добрался до Стокгольма. В местной британской военной миссии он попросил выдать ему форму лейтенанта королевских ВВС и соответствующие документы. С последним номером «Таймс» в кармане и новеньким, с иголочки, мундиром в чемоданчике он вернулся в Осло. В гостинице переоделся в форму английского летчика, накинул сверху пальто, запахнул шарф и отправился на Мансеруд-аллее. Некоторое время он прохаживался перед виллой шефа гражданской полиции. Наконец показалась легковая машина, из которой вышел грузный мужчина лет сорока пяти в кожаном пальто. Подождав минут десять-пятнадцать, Нильсен позвонил в дверь. На вопрос служанки ответил, что он — доктор Дальгрен, который просит принять его по делу конфиденциальному и весьма спешному. Ему предложили подождать в курительной комнате. К своему явному неудовольствию, Тор обнаружил там потягивавшегося в кожаном кресле высокорослого детину, вид которого не вызывал сомнений относительно его профессии: телохранитель. Вернулась служанка: хозяин сожалеет, но… Тор передал ей конверт, в котором лежал первый лист «Таймс», с жирно подчеркнутой красным карандашом датой. Ждать ли ответа?..

Прошли две тягостные минуты, в течение которых Тор лихорадочно обдумывал все возможные варианты бегства. Но вот снова появилась служанка: хозяин просит пройти.

Якобсен при его появлении из-за письменного стола не поднялся. Указательный палец левой руки лежал на кнопке, а правая словно нарочито покоилась на вздувшемся кармане пиджака.

— Что вам угодно? — тихо спросил он.

— Я здесь по поручению короля. И снимите, пожалуйста, палец с кнопки, поскольку короля принимают по всей форме, — проговорив это, Тор расстегнул пальто.

Шеф полиции глазам своим не поверил.

— Да это же… — безвольно пробормотал он.

— Вы не ошиблись. Офицерская форма королевских ВВС. А вот и удостоверение: лейтенант Асбьорн Мидскан, тридцать первая группа Ройал Эр Форс. Все чин по чину.

— Что вам угодно? — повторил шеф полиции.

— Не подумайте, что я вас шантажирую, если скажу, что моему здесь появлению вы обязаны некоторыми услугами, которые вы оказали свободной Норвегии.

Шеф полиции сплел руки на животе.

— Я вас по-прежнему не понимаю.

— Это уж как угодно. Однако да будет вам известно, что ваше поведение в случаях с Ингой Эриксен и Барбарой Фарсберг не могло не вызвать у нас благорасположения по отношению к вам.

— Что вам угодно? — повторил он опять, причем на этот раз в его голосе звучал скорее страх, нежели угроза.

Тор Нильсен изложил суть дела, и Якобсен тяжело вздохнул.

— Если я еще раз помогу вашим, — прошептал он, — мне конец. А насчет фокуса с «проституткой» и думать нечего! А вот почему бы вашей фрекен Лундегаард, прежде чем подписать соглашение в отделе кадров, не зайти в профком? Ведь узнать поподробнее об условиях найма на работу она могла именно там. Если она не дура, она все именно так и объяснила. И еще: если бы мы, например, получили донесение из полиции Рьюкана, что Сольвейг Лундегаард находится под подозрением в совершении кражи, — это было бы вполне понятным объяснением ее желания бежать в столицу и затеряться там. Тогда я смог бы затребовать ее у политической полиции и отправить под конвоем обратно в Рьюкан. Но все должно пройти по официальным каналам! Министр Ли глаз с меня не спускает…

— Каждый из нас чем-нибудь да рискует, земляк, — беззлобно проговорил Нильсен.

А Якобсен все никак не мог отвести глаз от его формы.

— Вижу! Среди белого дня в Осло! Лихо, нечего сказать! Но как-то придает мужества… Но мы с вами в разном положении. Я в глазах ваших друзей навсегда останусь шефом гражданской полиции в Осло времен Видкуна Квислинга.

Нильсен покачал головой:

— Если Сольвейг Лундегаард окажется на свободе, на следующий же день те, кому это следует знать, узнают о вас.