Хассо Грабнер - Грань тьмы

Ноябрь на Хардангской Видде выдался не столько морозным, сколько сырым и промозглым. Положение, в котором оказалась группа «Ласточка», ухудшилось до последнего предела. Добыть дров стоило неимоверных трудов, потому что хижина находилась далеко от лесных массивов, а чтобы добраться до скромных березовых рощиц на скалах, надо было по несколько часов карабкаться вверх и ничуть не меньше усилий тратить на спуск. После таких трудов голод ощущался с особой остротой. Погодные условия осложняли радиосвязь, но и передавать-то, в сущности, было нечего, кроме того, что высылать самолет сейчас нет смысла.

Мужчины слабели день ото дня. Никто из них не походил больше на атлетов, которые десять месяцев назад спустились с неба у Скрикенватна. В довершение всего прибавился и шестой едок: Сольвейг Лундегаард. Но никому, конечно, не приходила мысль хоть в чем-то ее упрекнуть.

Декабрьским утром жители Еверланда проснулись от невообразимого грохота. В первую секунду почти каждый подумал о бомбардировке, хотя никто не уловил даже отдаленного шума моторов. Несколько минут спустя во всей долине Маана завыли сирены. Однако вскоре выяснилось, что ничего страшного не случилось. Просто несколько западнее города произошел обвал в горах. Глыбы весом в несколько тонн покатились вниз и рухнули в небольшое горное озеро. Места там совершенно безлюдные, так что никаких человеческих жертв не было.

Детлефа Бурмейстера так и подмывало пусть и с опозданием, но поглядеть на эту «шутку природы». Удобный случай, кстати, проверить, каков в деле рысак Лауры. Позвонив Паульссонам, он легко получил согласие хозяйки дома на такую прогулку.

Лаура не зря нахваливала орловского рысака. Детлеф на какое-то время даже забыл, что рядом с ним под медвежьей полстью сидит красивая женщина. Но вот он ощутил тепло ее тела. Пододвинулся чуть поближе — она этого как бы не заметила.

Лаура Паульссон отдавала себе полный отчет в двусмысленности своего положения. Женщина в ней готова была уступить, но честь наследницы дома Квернмо противилась этому. «В порядочном обществе ошибки определенного рода простительны только для мужчин», — часто повторяла Мария Квернмо в присутствии дочери. Однако папа Сигурд и мама Мария сейчас далеко, а красивый и властный мужчина — совсем близко. И при чем тут Эйнар! Белый медведь, простоватый и неловкий. Мелкий буржуа, диковатый и, к сожалению, склонный к разного рода нелепым и опасным решениям. Зато Детлеф — элегантный, светский человек, к тому же… истосковавшийся по женской ласке.

Бурмейстер понял, что одержал победу. И хотя он в этом и раньше не сомневался, маленькая победа доставляла ему явное удовольствие. Эта норвежка только внешне холодна, любовницей она будет страстной и пылкой…

Рысак пошел быстрее, чем того хотелось бы Бурмейстеру, и вскоре они оказались вблизи того места, куда рухнули многотонные скальные обломки. Тут уж стояло несколько легковушек и грузовик. Бурмейстер привязал рысака и направился к озеру.

Солдаты расступились, и, пройдя шагов двадцать, он увидел Кайзера, Зенфа и доктора Бадштюбнера, гарнизонного врача.

— Кого я вижу! Сам господин комендант! — воскликнул Кайзер.

А потом сделал небрежный жест рукой в сторону, где лежало что-то темное, и спросил с издевкой:

— Ну, что вы теперь скажете?

Подойдя поближе, Бурмейстер увидел обезображенное долгим пребыванием в воде тело человека в кожаном пальто.

— Убит двумя выстрелами в голову, — констатировал гарнизонный врач.

Бурмейстер ощутил, как болезненно сжался его желудок.

— Жду вашего подробного доклада, — сказал он Кайзеру и отвернулся.

Когда он возвращался к саням, у него было такое чувство, будто все видят, что он с трудом переставляет ноги.

Женская интуиция подсказала Лауре, что рядом с ней сел совсем не тот Бурмейстер, который всего несколько минут назад воспламенил ее. Он передал вожжи Лауре. Между ними словно встала ледяная решетка.

— Неприятности?.. — спросила она участливо, вложив в этот вопрос все тепло, на которое была способна.

— Чушь! — грубо оборвал ее Бурмейстер.

Лаура Паульссон откинулась на подлокотник. Ее начала колотить мелкая, противная дрожь. Она унизилась, она уже была готова на что угодно, она совершила неслыханный в их кругах поступок… Сколь это низко, постыдно. Поделом же ей!

Комиссар Кайзер вошел в кабинет Бурмейстера с видом человека, только что пообедавшего наедине с королем. Упав в кожаное кресло, он — победитель, да что там — триумфатор! — закурил сигару и пророкотал:

— Да, да, мой дорогой, каждый может ошибиться!

Это прозвучало так — и комендант все правильно понял, — как если бы он сказал: «Бурмейстер, ты паршивая, глупая свинья!»

— Зато теперь мы схватили этих мерзавцев, всех до единого! — продолжал Кайзер. Бурмейстер же должен был истолковать его слова так: «А тебе, голубчик, и пальцем против нас не шевельнуть». Но самообладания он не потерял: пока что комендант города — он!

— К делу! Несомненно, имело место убийство…

— Как вы угадали? — ухмыльнулся Кайзер.

— …И однако: кто же убийца?

— Если уж вы задаете столь глубокомысленные вопросы, вы, господин обер-лейтенант, сумеете на них и ответить?

Бурмейстер покусывал губу. Сукин ты кот, Кайзер!

— Будучи комендантом города, я вправе задать вам такой вопрос, господин комиссар! — проговорил он ледяным тоном.

— Не слишком ли поздно? Эрлинг Лунде убит больше года назад. Не разорви один из упавших камней мешка, в котором лежали он да дюжина кирпичей, этот вопрос не возник бы до Страшного суда.

Бурмейстер промолчал.

— Да, о британском агенте Лунде никто не вспомнил бы, — безжалостно продолжал Кайзер.

Бурмейстер и тут промолчал.

— Но согласны вы со мной хотя бы в том, что убийца — или убийцы — находится в Рьюкане?

— И как же вы собираетесь их найти?

— Избивать, снимать с них кожу живьем — лучший из всех известных способов расследования.

— Но, мой дорогой, в Нюрнберге любят повторять пословицу: «Пока не поймаешь — не повесишь!»

— Я родом из Ганновера. И кого надо схвачу сразу.

— Кого, например? — удивился Бурмейстер.

— Этого профсоюзного босса и бургомистра. Это был либо один из них, либо они оба. Через три дня, когда их родная мать не узнает, они нам все скажут. Можете на меня положиться, господин комендант.

Бургомистр! Кайзер сразу обнаружил болевую точку. Если бургомистр хоть в чем-нибудь повинен, арест Паульссона для него — начало неминуемого конца. «Выгнать его, выгнать ко всем чертям, да поживее!» — Детлеф как бы вновь услышал слова генерала. Он Паульссона не выгнал.

Отказ от выполнения приказа во имя убийцы и врага рейха! Трибунал, не меньше!