Эмма Хоутон - Тьма [litres]

Я выдерживаю паузу, а затем задаю вопрос, который, наверное, не стоило озвучивать.

– То, что сказал Люк раньше про Алекса – он имел в виду, что тот курит много травы?

– Время от времени, – подтверждает Дрю.

– А ты?

– Это не мое. Видел слишком много людей, испорченных наркотиками, которые отбили у меня желание увлечься этим.

Он одаривает меня долгим взглядом, и я чувствую, как краснею – я снова вспоминаю таблетки, выпавшие из кармана. Думает ли он, что у меня серьезная зависимость?

Есть ли она у меня?

Я робко соскальзываю с койки и тянусь за своими вещами в полутьме.

– Мне нужно поспать. На это нет шансов, если мы вдвоем останемся на этой кровати.

– Да уж, эти койки точно отбивают желание.

– Послушай, Дрю, – начинаю я, поворачиваясь к нему, но потом замолкаю, пытаясь разобраться в путанице мыслей и чувств.

– Это звучит зловеще. – Его улыбка бесследно исчезает.

Я колеблюсь, осторожно подбирая слова.

– Не пойми меня неправильно, ты мне действительно нравишься, и я польщена. Но нам не стоило допускать этого. Я доктор станции, а значит, я должна оставаться полностью беспристрастной, и я не хочу, чтобы что-то этому помешало.

На несколько секунд повисает тишина.

– Непохоже, чтобы недавно тебя это волновало, – говорит он, избегая смотреть мне в глаза. – Мне показалось, тебе вроде бы нравилось, по крайней мере, поначалу.

– Я… мне не стоило так много пить. Я не думала, что творю, извини.

– Ты была пьяна. Ну, спасибо за комплимент. – Он моргает, обиженно глядя на меня.

О Господи, я плохо с этим справляюсь.

– Дрю, я не это имею в виду. Ты же знаешь.

Он несколько секунд разглядывает мое лицо.

– Без проблем, Кейт. Давай просто останемся друзьями.

– Тебя это устроит? – Я стою, чувствуя, что все прошло плохо, несмотря на его слова. А чего я ожидала?

Мне казалось, его это не побеспокоит, поняла я. Мне никогда не приходило в голову, что это может быть чем-то помимо сиюминутного отвлечения от монотонной жизни на базе.

Но он выглядит… подавленным. Я укоряю себя за беззаботность. За глупые предположения. Тот факт, что Дрю хорошо выглядит, вовсе не значит, что у него нет чувств. Это было глупо позволить нашей дружбе скатиться к легкомысленному сексу, последнее, чего я хотела, так это усложнить наши отношения.

– Мне жаль, – снова говорю я, на самом деле имея это в виду.

– Мне тоже. – Дрю одаривает меня печальной улыбкой. – Но все в порядке. Мы не позволим этому все испортить, ладно?

– Хорошо. – Я быстро обнимаю его, прежде чем уйти. Только когда я крадусь по коридорам, надеясь, что никого не встречу по пути, меня вдруг осеняет вопрос: делал ли Дрю это раньше?

Являюсь ли я последней в его череде завоеваний? В конце концов, летом здесь было достаточно женщин.

Это едва ли имеет значение, решаю я, входя в спальню. Я выпиваю несколько таблеток снотворного и падаю на кровать, мигрень уже дает о себе знать.

В любом случае это ошибка, которую не стоит повторять.

Сначала, я чувствую ее вес на груди. Два карих глаза с темными щелями посередине глядят в мои.

Эта узкая хитрая морда.

Я открываю рот, пытаясь закричать, но ничего не выходит.

Лиса исчезает. Я просыпаюсь, сердце колотится. Резко сажусь, все еще не придя в себя ото сна. Поначалу чувствую головную боль. Подкрадывающийся страх, предвещающий по-настоящему жуткое похмелье.

Потом вспоминаю прошлую ночь.

Я издаю стон. На кой черт я это сделала? Правило номер один по выживанию в маленькой группе посреди ледяной глуши – не трахаться ни с кем, Кейт. Не рисковать испортить дружбу, не становиться источником ненужных слухов. Кто угодно, проходящий мимо, мог услышать нас.

Как я могла быть такой колоссально, монументально, поразительно глупой?

Пару минут я всерьез намереваюсь остаться в кровати. Видит Бог, я чувствую себя ужасно и заслуживаю выходной. Но это было бы трусостью и попросту откладыванием неизбежного. Кроме того, мне нужно осмотреть Алекса, поговорить с Каро.

Не остается ничего, кроме как надеяться, что никто не прознал о случившемся.

Я проглатываю несколько таблеток «Гидрокодона», а потом открываю жалюзи и смотрю во тьму. Никакого рассвета не ожидается, только сумеречный свет несколько часов кряду. Теперь все, что мне остается – резкое белое сияние светодиодных ламп, освещающих станцию.

К моему удивлению и облегчению, в столовой сидит только Арне, смотря что-то на своем планшете и поедая мюсли.

– Не отвлекайся на меня, – говорю я, когда он поднимает взгляд.

– Не переживай. – Он выключает видео. – Я уже три раза смотрел.

– Это что?

– Фильм, называется «Солярис».

– Андрей Тарковский, – улыбаюсь я. – Одна из его лучших работ.

На лице Арне появляется радостное выражение.

– Тебе нравятся его фильмы?

– Очень. – Любовь к Тарковскому я переняла от Бена, который взял меня на ретроспективу его работ в инди-кинотеатр в Бристоле, вскоре после того, как мы обручились. Я быстро попала под чары этих западающих в память изображений, длинных, бесконечно тянущихся планов, нависающего ощущения непостижимого.

Я хорошо помню «Солярис». Меланхоличная история о психологе, которого отправили на отдаленную космическую станцию, населенную тремя учеными, впавшими в глубокий эмоциональный кризис. Психолог быстро обнаруживает, что база населена монстрами, элементами подсознательного, обретшими телесную форму благодаря разумной планете, вокруг которой вращается корабль.

О параллелях с этим местом и думать не стоит.

– Как ты себя чувствуешь? – Арне пристально изучает меня. Но в его взгляде нет ничего, кроме беспокойства, решаю я. Он просто один из тех парней, которым нравится наблюдать за людьми.

– У меня похмелье, – признаю я. – Слишком налегала на вино вчера.

– Ну, это был непростой вечер. – Он задумчиво поджимает губы. – Алекс в плохом состоянии. Я за него беспокоюсь.

Я отпиваю кофе.

– Ты много с ним общаешься? – Если не считать Каро, Арне кажется единственным человеком, с которым я замечала Алекса.

– Немного. Но он… ну, типичный тюрбан.

– Тюрбан? – растерянно нахмуриваюсь я.

– Ну, знаешь, мужик?

– А, – посмеиваюсь я. – Чурбан. Ты имеешь в виду, что он довольно замкнутый?

– Именно.

Я удивленно моргаю. Честно говоря, именно так я бы описала самого Арне.

– Значит, Алекс рассказывал тебе, что его беспокоит?

– Этого я не говорил. – Арне внимательно разглядывает меня.

Я собираюсь спросить, что он имеет в виду, когда появляется Элис с Робом.

– Доброе утро, – весело говорит она, ставя чайник. Роб кивает, а затем идет накладывать завтрак.

Никаких признаков того, что кто-то что-то подозревает, понимаю я облегченно. Я очищаю тарелки и мою их на кухне, планируя свое расписание. Первым делом мне нужно увидеться с Алексом. И с Томом – то, как поспешно он вчера удалился, не дает мне покоя.