Эмма Хоутон - Тьма [litres]

С другой стороны, бьет ли молния дважды в одно место? Может ли быть совпадением, что двое умерли под присмотром Алекса?

У меня есть соблазн спросить Каро, знает ли она что-то о том несчастном случае, но решаю сначала найти газету со статьей. Кроме того, если с кем мне и нужно говорить об этом, так это с самим Алексом.

Если он даст мне еще один шанс.

– Мне кажется, я расстроила его, – признаюсь я. – Я спросила его насчет курения марихуаны. Он принял это как какой-то упрек.

– Он не курит, – говорит Каро, нахмурившись. – Уже нет. Не после смерти Жан-Люка, да и до того употреблял редко.

– Ладно.

– Он хороший парень, – добавляет она почти яростно, как будто я предположила другое. – Я серьезно, Кейт. Он один из самых добрых, чутких людей, которых я когда-либо встречала. Он абсолютно разбит гибелью Жан-Люка. Они дружили, знаешь. Алекс был немного потерян, когда только приехал, и Жан-Люк взял его под свое крыло. Они кучу времени проводили вместе, прогуливаясь по льду летом, играя в покер, общаясь, когда были не на работе.

К моему удивлению, у нее на глазах выступают слезы. Каро действительно небезразличен Алекс, понимаю я, и это меня радует. Я чувствую, что ему нужны все друзья, которых он сможет достать в этом месте.

– Мне страшно, – шепчет она, ее голос звучит хрипло из-за эмоций. – Я не думаю, что он хорошо справляется.

– Я буду пристально за ним наблюдать и поддерживать так сильно, как смогу, хорошо? – Я сжимаю ее руку. – Уверена, он будет в порядке.

– Спасибо, – благодарно улыбается Каро. Она опускает взгляд на мои пальцы, затем смотрит мне в лицо. – Ты в норме, Кейт? Ты какая-то бледная, если позволишь сказать. И дрожишь. Все хорошо?

Я убираю руку из ее ладони, подавляя желание рассказать о случившемся. О шокирующем открытии.

– Просто похмелье, – говорю я, стараясь звучать оживленнее. – Перебрала вина вчера. Я после него всегда нервная.

– Я тоже, – Каро смотрит на меня с сочувствием. – Пойди возьми что-нибудь с кухни. Ничего не помогает справиться с похмельем лучше, чем добротная доза жиров и углеводов.

– Хороший план, – я встаю. – Только хочу сначала увидеться с Томом, а потом последую твоему предписанию.

Я нахожу Тома одного в связном пункте, сидящего за столом перед открытым ноутбуком. Его, кажется, застало врасплох мое появление, когда я стучу и просовываю голову в дверь.

– Ты в порядке? – спрашиваю я. – Мне показалось, тебя что-то выбило из колеи вчера.

– Выбило из колеи? – Том безразлично смотрит на меня, затем снова отворачивается, словно ему тяжело выдерживать мой взгляд.

– Расстроило, – объясняю я. – Извини. – Несмотря на высокий уровень английского у всех зимовщиков, невозможно иногда не натыкаться на непонятную идиому.

– Со мной все нормально, – говорит он резко.

– Я ни на что не намекаю, Том. Просто хотела проверить, все ли в порядке, вот и все. Я ответственна за благополучие каждого на базе.

– Я в порядке, Кейт. – Он не отрывается от экрана. – Спасибо, что спросила.

– Если ты так уверен, – пожимаю плечами я. – Но помни, ты можешь поговорить со мной в любое время, гарантирую полную конфиденциальность. И, пожалуйста, можешь зайти на анализ крови и закончить видеодневник? Я вижу, ты пропустил несколько последних недель. – Я удерживаюсь от очередных объяснений, почему они необходимы – уверена, Том, как информационный менеджер, понимает важность этого.

– Хорошо, – отвечает он, быстро взглянув на меня, и снова отводит глаза, явно намекая, что разговор окончен.

Может, это он, гадаю я, направляясь к кухне. Мог ли Том обыскать мою комнату?

Перестань, Кейт. Не начинай. Это мог быть кто угодно.

Я прислушиваюсь к совету Каро. Делаю себе большой сэндвич с сыром и солеными огурцами, завариваю чайник, пытаясь выкинуть все из головы, и иду в кладовку за новой пачкой чайных пакетиков. По пути обратно локтем задеваю поднос на стойке из нержавеющей стали.

Раздается оглушительный грохот, когда она ударяется о кухонный пол.

Вот дерьмо. Я с ужасом смотрю на беспорядок, блестящие бледные кусочки рыбы, раскиданные повсюду. Они, наверное, размораживались для сегодняшнего ужина. Я поднимаю поднос и подбираю каждое филе, промывая их в раковине, в надежде, что никто не заметит; все же это место безукоризненно чистое, и я не могу представить, что нам это как-то навредит.

– Что ты делаешь?

Я поворачиваюсь и вижу Раджива, наблюдающего за мной.

– Извини, – бормочу я, оцепенев от стыда. – Я заходила за чайными пакетиками и случайно перевернула поднос.

Он ничего не говорит. Просто разглядывает взваленную на поднос рыбу.

– Оставь, – резко говорит он.

– Раджив, я…

– Не нужно извиняться. – Он берет поднос и бросает все в мусорное ведро. – Я найду для Тома что-нибудь другое.

О боже. Я напрочь забыла, что у Тома сегодня день рождения. Даже не подумала упомянуть об этом, когда только что разговаривала с ним. Раджив, очевидно, планировал особый ужин, и я все испортила.

– Я помогу. – Я оглядываю кухню.

– Нет, – отрезает он. Я вижу, что он с трудом сдерживает злость.

– Просто позволь мне… – слезы щиплют глаза.

– Хватит, Кейт. Пожалуйста.

Я понимаю, что он действительно настроен серьезно. Оставив свой чай и сэндвич, я спешу обратно в клинику, запирая за собой дверь. Опустившись на стул, я роняю голову на руки, борясь с желанием расплакаться.

Возьми себя в руки, твердо приказываю я себе, глубоко дыша в попытке обуздать эмоции. Но это не работает. Я чувствую, как мое настроение, уже катившееся под откос, падает еще ниже. Похмелье, провальный разговор с Алексом, пропажа таблеток, инцидент на кухне – все это подталкивает меня к какому-то краю.

Прежде чем я могу остановиться, мысли возвращаются к той ссоре с Беном, которая разгорелась на пустом месте, в воскресенье накануне аварии.

Он был отстраненным и холодным, слонялся по квартире, практически не разговаривая. Я вспоминаю мою нарастающую растерянность и усиливающееся презрение; я работала в больнице по семьдесят часов в неделю, при этом ремонтируя нашу квартиру и планируя предстоящую свадьбу. Бен тоже много работал, но он никогда не предлагал помочь.

Невозможно забыть злость на его лице в тот вечер, когда я предъявила ему претензии, выплескивая свое недовольство.

– Да, я знаю, ты у нас святая, – огрызнулся он. – Все члены семьи Норт идеальны, никто не может с ними сравниться. Это данность.

Я пораженно уставилась на него. А это, черт возьми, откуда взялось? Бен никогда не говорил ничего плохого о моей семье. Напротив, он, казалось, отлично с ними ладил в те редкие разы, когда мы встречались.

– Какого хрена, Бен? Я пытаюсь все это устроить, удержать порядок, и это твой ответ?