Карен Макманус - Кузены [litres]

Летний бал… Для меня это всегда было что-то волшебное, вершина роскоши и шика. Я любила рассматривать фотографии мамы в белом платье, представляла себя на ее месте… И вот я наконец здесь, но в голове лишь одна мысль – надеюсь только, ей тогда было не так паршиво, как мне сейчас.

– Привет, Милли.

Вздрогнув от раздавшегося рядом тихого голоса, я оборачиваюсь и вижу Хейзел Бакстер-Клемент, в винно-красном платье, с убранными в высокую прическу темными волосами и бокалом шампанского в руке. Вид у девушки усталый.

– Господи, Хейзел! – Я хватаю ее за руку. – Мне так жаль, что не получилось поговорить тогда в церкви! – Сами похороны после службы были закрытыми, только для близких. – Соболезную твоей утрате. Доктор Бакстер был замечательным человеком.

– Спасибо, – кивает Хейзел. – Он прожил долгую жизнь, и его деменция прогрессировала, так что, наверное… – Она вздыхает. – Мама говорит, это к лучшему, что он был избавлен от поздних стадий. Не знаю… Я бы только хотела, чтобы он ушел как-то более мирно – во сне, например.

Не знаю, чем ее утешить, потому что сама думаю так же. Утонуть в лесных зарослях позади собственного дома – это ужасно. Наконец я придумываю, что сказать:

– Я, конечно, встречалась с ним всего пару раз, но успела понять, как он тобой гордится. А ты очень о нем заботилась.

Она мрачнеет.

– Не уверена. Я отпустила его одного тем утром, а не следовало бы. Но ему было как раз лучше, и он сказал, что должен встретиться с каким-то другом, так что…

У меня пробегают мурашки по шее.

– А с кем, не знаешь?

– Нет, хотя очень бы хотела. Узнать бы, как дедушка провел последние часы… Но никто не признался, что встречался с ним.

Я медлю, думая о письме доктора Бакстера. «Я давно должен был многое тебе рассказать».

– А он, э-э… не упоминал в последнее время о моем дяде Арчере?

Хейзел удивленно моргает:

– О том, что тот, возможно, снова в городе? – В ее голосе чувствуется энергия. – Это действительно так? Некоторые продолжают утверждать, что видели его в прошлую пятницу, но с тех пор он пропал. Не уверена, правда, что дедушка слышал. Он ничего такого не говорил. А вы его видели? Арчера, в смысле?

Я колеблюсь. После нашего с ним разговора прошло уже больше недели. Обри уверена, что дядя сделал ноги с острова. Мы пару раз были возле бунгало, но жалюзи на окнах всегда оказывались опущены, а на стук никто не открывал. Так что, вероятно, она права, и я могу удовлетворить любопытство Хейзел – ей после такой недельки это не повредит.

– Да. Он занимал небольшое бунгало позади дома своего друга, Роба Валентайна, но…

– Солнышко… – Позади Хейзел возникает женщина – точная ее копия, только старше. – Один из дедушкиных сокурсников по медицинскому хочет с тобой познакомиться. Он за столиком миссис Стори. Можно тебя украсть?

Она поворачивается ко мне с извиняющейся улыбкой, и в ее глазах вспыхивает узнавание.

– Боже мой! К слову о Стори – ты ведь Милли, да? Я Кэтрин Бакстер, мама Хейзел. Я видела в нашей газете замечательное фото с тобой и твоими двоюродными братом и сестрой после похорон отца.

– Да, здравствуйте, – пожимаю я протянутую руку. – Рада познакомиться. Соболезную вашей утрате.

– Спасибо, весьма признательна. Простите, не хотела вас прерывать…

– Все в порядке, – уверяю я, даже радуясь нежданному избавлению. Хейзел мне по душе, но вокруг имени дяди Арчера и так уже столько слухов, что не стоит добавлять новые. Я, похоже, и без того сболтнула лишнего. Самое время поставить точку и удалиться. – Мне как раз нужно найти Обри и Джону. Мы с вами еще обязательно увидимся.

Я поскорее отхожу и едва не врезаюсь в официанта с бутылкой шампанского. Он наклоняет горлышко к моему бокалу.

– Налить вам?

Я не сразу отвечаю, пытаясь посчитать, сколько уже выпила. Мое молчание принимается за согласие.

Что ж, раз так… Я глотаю шипучие пузырьки, продолжая на ходу бесцельно блуждать взглядом по роскошно одетым людям. Прямо перед собой я замечаю знакомую блондинистую шевелюру – Рид Чилтон, сынок сенаторши, тоже из «Тауи». Говорить с ним я не имею ни малейшего желания, поэтому поскорее разворачиваюсь и тут же чуть не сталкиваюсь с кем-то позади меня.

– Эй. Извини. – Протянутая рука не дает мне упасть. – Я хотел только…

Смокинг Джоне идет. При виде меня глаза у него расширяются, он буквально теряет дар речи и несколько раз сглатывает, прежде чем наконец сказать:

– Сам не знаю что. Из головы вылетело… – Кадык у него дергается вверх-вниз. – Выглядишь просто сногсшибательно, Милли.

У меня в груди разливается трепещущее тепло.

– Спасибо. Ты тоже.

И это правда. Возможно, дело в том, что к его услугам всю неделю были лучшие портные Чаячьего острова, но Джона будто родился в смокинге. Темные волосы впервые за наше знакомство зачесаны назад – нет, обычный взъерошенный вид мне тоже нравится, но эта прическа, бесспорно, куда выгоднее подчеркивает точеные черты лица.

– Ты пробовал шампанское? – спрашиваю я, поднимая свой бокал для очередного глотка.

– Нет, я пил какао. – Я удивленно поднимаю бровь. Он пожимает плечами: – Ну, типа, не просто какао. Бобы доставлены самолетом прямо из Франции, смолоты вручную с корицей и мускатным орехом… И, кажется, там еще щепотка чили. Так Карсон сказал.

– И как оно?

– Лучше в жизни не пробовал, – с таким жаром говорит Джона, что я улыбаюсь.

– Милдред умеет закатывать вечеринки, надо отдать ей должное. – Впервые за вечер напряжение отпускает, и я с внезапно нахлынувшей симпатией касаюсь пальцами руки Джоны. – Я рада, что ты здесь.

Он улыбается довольно, но слегка озадаченно.

– Ну, где же еще мне быть, правда? Милдред так пожелала.

– Да, знаю, но я имела в виду не вот прямо здесь, а вообще. На острове. – Джона все еще не совсем понимает. Не могу его винить. Мысли разбегаются, хотя я бы предпочла сейчас иметь ясную голову. – В смысле, рада, что мы познакомились.

У меня тут же начинают гореть щеки. Обычно я такого не говорю, и не то чтобы теперь раскаиваюсь, что сказала, – нет, это правда… но, наверное, третий бокал шампанского был лишним.

Взгляд темно-карих глаз Джоны становится мягким.

– Я тоже рад, что мы познакомились. Очень рад.

Он облизывает губы, и мне вдруг нестерпимо хочется повторить движение, проведя по ним пальцем. Так, третий бокал точно был ошибкой. Осознание, однако, совершенно не мешает мне подхватить четвертый у проходящего официанта. Взгляд Джоны перемещается на шампанское у меня в руке, и он неловко подтягивает манжеты.

– Кстати…

– Вот вы где! – прерывает нас возглас сзади. – А я тебя всюду ищу, Милли. Привет, Джона.

Рид Чилтон, в огромной бабочке и с вкрадчивой улыбочкой на губах. Такой галстук, согласно «Джи-Кью», в этом году в тренде – сама себя ненавижу за то, что знаю такие вещи. Я годами собирала подобную бесполезную информацию, чтобы при случае блеснуть перед своей светской бабушкой, которой на меня плевать. Дура, просто дура!