Харриет Уокер - Новая девушка

Мы с Марго были единственными, кто знал правду о причине падения Хелен, и мы тащили на себе этот груз, как могильщики тащат на плечах гроб. И хотя мы никогда не обсуждали этого, теперь я понимаю, что в нашем чувстве вины было и успокоение, общее, хотя и не одинаковое для каждой из нас. И наша дружба, обосновавшаяся на пороховой бочке, могла сохраниться лишь в том случае, если мы обе выполним взятые на себя обязательства.

Именно поэтому мы не теряли друг друга из виду все эти годы. Мы были похожи, у нас имелись общие интересы, мы беспокоились друг о друге — но объединяла нас все-таки совместная вина. Я старалась дистанцироваться от Марго, насколько это было возможно, но у нас уже выработались определенные стереотипы в общении — я не могла отказать ей в случае необходимости.

Когда она сообщила мне, что беременна, всего через несколько месяцев после моего сообщения о том же, мне показалось, что это возможность начать все с чистого листа. Цветы часто вырастают на мусорных кучах. И пока обменивались посланиями, вместе ходили за покупками и что-то планировали, мы вновь становились ближе друг другу. Стали подругами неразлейвода, к нам вернулась наша старая телепатическая связь. Однажды Марго позвонила мне сразу же после того, как у меня начались схватки Бракстона-Хикса [39] Ложные схватки у некоторых женщин на 6-м месяце беременности, которые часто путают с истинно родовыми схватками. .

Но после смерти Джека все испарилось за одну ночь. Я не хотела, чтобы она ко мне приближалась. Ненавидела ее. Проклинала ее за ее неосознанное самодовольство, за то, что она ведет жизнь, которую должна была вести я, и за то, что в ее теле зреет плод, в то время как мое превратилось в стерильную скорлупу, полную ощущения невос-полнимой утраты.

Смерть Джека затронула нечто, спрятанное очень глубоко у меня в душе — так дождевые капли, падающие на гладкую поверхность пруда, рано или поздно взбаламучивают ил на дне. Те чувства, которые я глубоко прятала с самой школы, вдруг выплеснулись на поверхность. Давно знакомое негодование и прошлые ошибки преследовали меня, как эринии [40] В древнегреческой мифологии богини мщения. .

Увидев фото Лайлы, которое Марго разместила в Инстаграме, я убедила себя, что меня разозлило именно ее недомыслие — то, что она, ничуть не смутившись, стала размахивать фотографией своей здоровой и жизнерадостной малышки, как флагом. Но в тот момент я лгала себе самой. Я не злилась — я была в ярости.

Корона из растущих пучками волосиков цвета сена под крохотным шерстяным капюшоном. Лицо Ника и глаза Марго. Я, наверное, всю жизнь провела, глядя в эти глаза, а им вечно что-то было от меня нужно. Сейчас им требовалась моя преданность. Я поняла, что девочка в кафе — их дочь, и в тот же самый момент она навсегда завоевала мое сердце — пушистое существо, одетое в дорогой вязаный комбинезончик. По одному виду вещи я догадалась, с каким удовольствием мать покупала ее. При этом я разозлилась еще больше, потому что это простое удовольствие было доступно Марго и недоступно для меня. И это после всего, что она сделала…

В случаях какой-то тяжелой утраты вам обычно говорят, что время — лучший лекарь, что большое видится на расстоянии. Но это не работает, когда вы потеряли ребенка. Его смерть настолько невообразима, что время и расстояние просто дают вам возможность еще больше возмутиться по поводу несправедливости произошедшего и поразмышлять по поводу того, кем мог бы стать ваш ребенок и чего он мог бы достичь в жизни. В некоторых группах поддержки, куда я пыталась ходить в самом начале, имелись ветераны, посещавшие собрания вот уже тридцать лет.

Нет, единственное, что может примирить вас с потерей ребенка, — это появление нового.

Выйдя из дома Марго и дойдя до главной улицы, Мэгги услышала, как ее окликнула какая-то женщина. В голосе слышался сильный местный акцент с глубокой хрипотцой, которую можно было объяснить холодом на улице: «Простите! Послушайте!»

Мэгги повернулась к женщине лицом. И увидела ту, что сидела в кафе, — она шла в ее сторону, запахивая потуже зеленую парку и слегка наклоняясь навстречу легкому ветерку.

— Я вас разыскивала, — сказала женщина. — Вы оставили это на столе, и я надеялась вас догнать.

И женщина протянула ей чашку-поильник Лайлы кислотного фиолетового цвета. Мэгги считала, что она убрала ее на дно коляски, но, по-видимому, забыла взять, запутавшись во множестве вещей девочки. Решив, что Марго не будет слишком злиться из-за исчезновения какой-то чашки, Мэгги решила захватить ее с собой на обед на следующей неделе. А сейчас лучше дать Марго немного успокоиться после всего, что только что произошло.

— Спасибо! Как это мило с вашей стороны! — ответила Мэгги. — Я совсем не привыкла таскать с собой все эти детские причиндалы — это была дочка подруги… Я уже вернула ее маме.

И она пожала плечами, надеясь, что в этом движении достаточно и любви к ребенку, и облегчения от того, что она от него избавилась.

— Простите меня, пожалуйста, — женщина нервно переступала с ноги на ногу, — а вы не та женщина — вы только правда простите меня, если я слишком назойлива, — которая была на обложке последнего номера «От»? — Она улыбнулась с извиняющимся видом и покрепче ухватилась за рукав своей куртки армейского кроя.

Вот оно! Мэгги не стала скрывать, что ей невероятно приятно быть узнанной. Это случилось с ней впервые. Если б у нее был хвост как у павлина, то она распустила бы его от восторга.

— Ну да, это я, — призналась она и протянула руку. — Мэгги Бичер. Надеюсь, вам понравился материал?

Женщина коротко хохотнула. Было видно, как она расслабилась, и смущение от того, что ей пришлось задать столь прямой вопрос, куда-то испарилось. Она крепко пожала протянутую руку Мэгги.

— Винни Кло. Действительно понравился. То есть, я хочу сказать, сама замужем, а там было так много всякого, с чем я уже сталкивалась. А то, что вам не нужен…

Мимо промчалась «Скорая помощь». Винни замолчала и посмотрела на часы.

— Что ж, не буду вас задерживать…

— Приятно было познакомиться. И еще раз спасибо за это, — ответила Мэгги, приподняв пластиковый поильник, и они разошлись в разные стороны.

Честно говоря, Мэгги не хотелось провести весь вечер в баре с Тимом, выслушивая его рассказы о Марго. Ей так же надоела женщина, с которой она, кажется, делила свою жизнь, как и Марго, должно быть, надоела ее «замена». Эта психологическая эквилибристика продолжалась теперь не только на работе, но и дома.

Иногда ей казалось, что минуты не проходит без того, чтобы она не думала о женщине, чье место заняла на время ее декретного отпуска. Мэгги размышляла о том, что Марго о ней думает, освободится ли она когда-нибудь от ее тени, проведет ли она с ней следующий вечер или утро, выпьет ли вместе с ней кофе или пойдет на ланч, или они займутся уходом за крошкой.