Эшли Одрейн - Ты знала

– Что с мамой?

Отец готовил кофе. На нем была та же одежда, что и вчера. Он молча забрал с крыльца газету и положил ее на стол.

– Папа!

– Ей пришлось сделать операцию.

Я залила хлопья молоком и принялась завтракать, доделывая уроки. Зазвонил телефон. Папа рассеянно переворачивал страницы. Я встала, чтобы ответить.

– Не подходи, Блайт.

– Себ !

Папа со вздохом поднялся с места, налил маме кофе и вышел из кухни. Телефон снова зазвонил. Не раздумывая я взяла трубку.

– Мне нужно с ней поговорить, – раздался мужской голос.

– Что? – Я хорошо расслышала, просто не знала, что сказать.

– Это кто?

– Блайт.

– Извините, ошибся номером. – Незнакомец повесил трубку.

На лестнице послышались папины шаги. Я уселась обратно за стол.

– Ты брала трубку?

– Нет.

Папа посмотрел на меня долгим взглядом. Он знал, что я лгу.

Прежде чем уйти в школу, я постучалась к маме. Мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке.

– Заходи. – Она пила кофе, глядя в окно. – Ты так в школу опоздаешь.

Я застыла в дверях, вспоминая, как сидела рядом с миссис Эллингтон и она показывала мне свой припухший живот. От мамы исходил такой же странный запах. На тумбочке стояли два новых пузырька с таблетками, не похожие на те, которые она обычно принимала. Мама выглядела усталой и опухшей. Больничного браслета на запястье уже не было, на сгибе локтя темнел синяк.

– У тебя все хорошо?

– Да, – отозвалась мама, не отводя глаз от окна.

– Я видела кровь в ванной.

Мама удивилась, будто забыла, что я тоже здесь живу.

– Не обращай внимания.

– Это из-за ребенка?

Она взглянула на потолок и судорожно сглотнула.

– Откуда ты знаешь?

– У миссис Эллингтон был ребенок, который не родился.

Мама наконец посмотрела на меня, точнее, сквозь меня, прерывисто вздохнула и снова отвернулась к окну.

– Не говори ерунды.

Я тут же пожалела, что выболтала чужую тайну. Мне не хотелось, чтобы мама знала о моих отношениях с миссис Эллингтон: я дорожила ее дружбой больше всего на свете. Я ушла в школу, а когда вернулась, все было почти как прежде: мама на кухне готовила ужин. Зазвонил телефон. Папа снял трубку, сбросил звонок и положил ее рядом с аппаратом. Весь вечер мы слушали короткие гудки.

За день до гибели Сэма мы все вместе пошли в зоопарк.

Погода стояла необычайно теплая, по прогнозу обещали солнце.

В машине я включила детям музыку. «Зоопарк, зоопарк, место лучшее на свете». Мы уложили в корзину ланч и взяли хороший фотоаппарат, но так ничего и не сфотографировали.

Вайолет весь день висела у тебя на руке, побуждая обогнать нас с Сэмом. Ей вечно хотелось быть впереди. Я не возражала; мне нравилось смотреть на вас сзади. Вы непроизвольно склонялись друг к другу, она щекой терлась о твой локоть.

Мы остановились рядом с вольером белого медведя. Я покормила Сэма. Вайолет уговорила тебя купить ей яблочный сок в автомате – дескать, тот, который мы взяли из дома, странный на вкус. Белка стащила печенье из кармана коляски. Вайолет расплакалась, потому что не хотела надевать шапку. Сэм облился молоком, а я забыла влажные салфетки: пришлось отчищать коричневыми бумажными полотенцами из общественного туалета. Я нарисовала пальцем кружок ему на ладошке и пощекотала под подбородком. Он радостно взвизгнул, и его смех был мне всего дороже. Пожилая женщина, ведущая за руку мальчика постарше, заметила: «Какой у вас славный малыш!» Спасибо, это мой сын, ответила я, ему уже год. Сэм был неотъемлемой частью меня: он еще не успевал заплакать, а в груди уже все сжималось, словно там надувался воздушный шарик.

– Погоди, сейчас увидишь! – Ты заговорщически подмигнул Вайолет.

Мы вошли в холодный гулкий подвал. Вы вплотную приблизились к стеклянной стене аквариума. Ваши силуэты резко выделялись на фоне подсвеченной зеленой воды. Я встала поодаль, держа Сэма на руках. Казалось, передо мной чужая семья. Вы оба были такие красивые. Белый медведь с той стороны стекла прижал лапу прямо к лицу Вайолет. Она ахнула и уткнулась тебе в живот в ужасе, удивлении и восхищении. Нечасто удается поймать столько эмоций на лице ребенка – напоминание о том, что дети лишь недавно появились на свет и еще не понимают, стоит ли бояться.

В сувенирном магазине мы купили детям пару игрушечных львов. По пути домой Вайолет выбросила своего из окна машины. Я в ужасе оглянулась на дорогу, ведь пластиковая игрушка могла попасть в лобовое стекло другого автомобиля. Ты сердито сказал ей, что так поступать нельзя, это опасно.

– Не хочу маму-львицу. Ненавижу маму.

Я взглянула на тебя и со вздохом отвернулась. Не надо обострять. Сэм заплакал. Вайолет достала кролика, которого он уронил между сиденьями, и протянула ему. Ты похвалил ее: «Вот умница».

Нос у нее обгорел на солнце – кто бы мог подумать, что в феврале нужен крем от загара? Я выдавила из полупустого тюбика немного крема и помазала ей нос, а потом сосчитала вслух веснушки, надеясь продлить редкий момент близости. Вайолет смотрела так, будто впервые услышала, как произносятся цифры. Мне почудилось, что ей хочется обнять меня, и все мое тело сжалось, готовясь принять ласку, однако она отвела взгляд.

Вайолет внимательно наблюдала, как я купаю Сэма перед сном, потом села рядом со мной на пол и погладила ему животик. «Он ведь хороший малыш, правда?» – спросила она. Я позволила ей надеть Сэму пижаму – урок терпения для нас обеих, но она так редко предлагала помощь, что я решила ее поощрить. Закончив, она произнесла: «Сэмми мне больше не нужен». Я сердито щелкнула языком и пощекотала Сэма. Он улыбнулся Вайолет и задрыгал пухлыми ножками. Тем не менее она поцеловала его, уселась на унитаз с закрытой крышкой и принялась наблюдать, как я протираю ему десны.

– Опять режутся зубки, – пояснила я. – У тебя зубы выпадают, а у Сэма растут. Скоро у него будет их больше, чем у тебя.

Вайолет пожала плечами и ушла к тебе.

Вечером ты был необычайно ласков. Перед сном мы вместе заглянули сначала к Вайолет, потом к Сэму, умиляясь на них, спящих.

В тот день мы вышли на улицу раньше обычного. За завтраком никто не запачкался, Вайолет без скандала позволила расчесать ей волосы, и мне не пришлось выкрикивать слова, которые не полагается говорить маленьким детям: Давай живей! Мое терпение кончилось! Утро выдалось на удивление мирным.

Мы редко ходили куда-то втроем в будний день, но школу Вайолет закрыли на профилактику, так что мы отправились в парк, а по пути заглянули в кафе к Джо. Тот, как обычно, поболтал с Вайолет, пока я добавляла мед в чай. Джо помог мне перенести коляску через две высокие ступеньки у выхода, помахал нам на прощанье, и мы направились к пешеходному переходу. В лицо дул свежий зимний ветер.