Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

Эту песню Марго пела на Острове, в ту ночь у костра. «В честь Мэри», — сказала она тогда, взяв первый аккорд. До этого Мэри чувствовала себя какой-то лишней. Она была всего лишь вожатой-стажером, так что детишки совсем ее не слушались. Зачем вообще она туда пошла? Но потом Марго запела, Мэри подхватила, их голоса слились в надвигающейся ночи. Она даже не возражала, когда к ним присоединилась Аманда, хотя это слегка покоробило ее. Но потом, продолжая песню и уставившись в огонь, она почувствовала себя по-настоящему счастливой.

Счастливой. Когда в последний раз она ощущала счастье?

Они свернули на дорожку, ведущую в лагерь. Луна скрылась за тучами, остро торчали силуэты деревьев.

— Я останусь тут, — сказала она Лидди.

— На конюшне что ли?

— Я не успела покормить Корицу. Она, должно быть, ужасно голодна.

Лидди остановила машину. Мэри вылезла и даже не оглянулась. Ее сердце так и колотилось, хотя она даже не понимала, почему. Наверное, из-за оставшегося в крови адреналина.

Бастер стоял перед дверью, словно часовой. Мэри наклонилась и похлопала его по затылку. Над своими прежними страхами она уже практически смеялась. Один шажок — и привет. А вы разве не знали, что можете довести себя до сумасшествия самостоятельно, если только очень постараетесь?

Она подняла тяжелый деревянный засов на боковой двери конюшни и вошла. Теперь ей стало спокойнее. Она ведь просто сроднилась с этим местом. Вокруг было только сено и животные, которые не испытывали ни малейшей враждебности по отношению к ней. Мэри миновала ряд пустовавших стойл. Над каждым из них, на балках, висело по масляной лампе — своего рода резервная система на случай, если возникнут перебои с электричеством. Корица стояла в своем загоне, глаза ее были прикрыты — она явно дремала от недопоя. Ее кормушка была пуста, пусты были даже сенные ясли. Напевая про себя, Мэри стала чистить и кормить Корицу, бормоча ей, что все будет хорошо. А та, надо сказать, умела неплохо общаться, хоть и не так, как принято у людей — она дружески подталкивала Мэри задом, и от этого Мэри уже не казалась себе такой чужой в кругу ее настоящей семьи.

— Ах, вот ты где!

Она уронила щетку, а ее сердце сжалось — должно быть, так же, как у Райана вчера. Это Джей-Эф , сказала она себе. Это может быть только Джей-Эф . У нее вспотели ладони.

— Ну ты меня и напугал, — сказала она, выждав несколько мгновений, прежде чем встретиться с ним взглядом.

— А ты продолжаешь держать меня на взводе.

Наконец она обернулась. На нем были джинсы и белая рубашка с длинными рукавами. Эдакий классический ковбой. В его волосах даже торчало сено. Все, чего не хватало — сапог и шляпы.

— Я это не нарочно.

— Ты что, совсем позабыла обо мне?

Мэри тупо уставилась в землю. Вот оно, это чувство, снова. Наполовину паника, наполовину острое желание. Боже, как тут овладеть собой?

— У моего брата случился сердечный приступ. Или что-то вроде того. Я только что из больницы.

— Мне очень жаль.

Она подняла голову.

— С ним все будет хорошо.

Он шагнул к ней.

— Пусть так и будет.

Мэри не ответила.

— Я там уснул, — сказал он. — Прямо на сеновале.

— Тогда все становится понятно.

— Что именно?

Она протянула руку и вытащила из его волос клочок сена.

— Вот это.

— Да уж. На крутизну это не тянет.

Он полез в карман рубашки и достал пачку сигарет. Мэри почти автоматически выбила ее у него из рук.

— Ты зачем это сделала?

— Не позволю курить на конюшне!

— Ладно-ладно, chérie [8] Дорогая ( фр .) , угомонись.

— Посмотри вверх, — сказала Мэри. Он поднял глаза. Вверху было складировано сено на зиму. Оно было сухим как трут. — Все это место — один большой костер, только спичку поднеси.

— Это как-то не пришло мне в голову.

— Ладно, проехали.

— А тебе приходилось видеть здесь пожар?

— Нет… но я видела другие пожары.

Пару лет назад у одного из соседей вспыхнул амбар. Причиной стала не спичка, а удар молнии, но от этого все стало только хуже. Кошмарная вонь горелой конины. Ошеломленные взгляды детей. Ни за что на свете ей не хотелось бы снова пережить подобное.

— Прости, я сглупил.

Он подошел ближе. Она почувствовала исходящий от него запах табака и даже передернулась при мысли о том, сколько сигарет он успел тут выкурить.

— Ты куда девал окурки?

— Чего?

— Окурки, говорю! Пока ждал меня.

— В бочку с дождевой водой.

— А вода там хоть была?

— Естественно.

Мэри глубоко вздохнула.

— Тогда все в порядке.

Он провел большим пальцем по ее подбородку.

— Мне что, уйти?

— Ты же наверняка устал.

— Да не особо. А ты?

— А вот я немного устала.

— Все равно можно продолжить.

Он наклонился и прижался губами к ее рту. Оказалось, что этого достаточно — она, казалось, сама была костром, готовым вспыхнуть.

Когда все закончилось, они улеглись в пустовавшем стойле по соседству с Корицей. Их одежда была разбросана вокруг. Мэри была словно в тумане, Джей-Эф тяжело дышал. Какой же живой она себя чувствовала — в ней вибрировала каждая клеточка, каждый нерв. И почему она избегала таких встреч раньше? Правда, он немного смущал ее. Ну и ладно, дело того стоило.

— Как мы очутились здесь, в стойле? — наконец спросила она.

Он усмехнулся.

— Почту эти слова за комплимент.

— Будь уж так любезен.

Они повернулись друг к другу и поцеловались. Мэри чувствовала их смешавшиеся запахи.

— О чем ты думаешь? — глуповато, по-девичьи спросила она.

— Главным образом я старался не гадать, что думает о происходящем Корица.

— Как-то… странновато.

— Да ну?

— Ага.

Он привлек ее к себе. — Ну…

— Ну.

— А я и забыл об этом.

— О чем забыл?

— О том, как ты все повторяешь за мной после того, как мы трахнемся.

Мэри вздрогнула. Она ненавидела это слово. От него несло холодом. А теперь холодом веяло и от Джей-Эфа.

— Думаю, мы оба кое о чем забыли.

Она села и натянула рубашку. Неожиданно ей захотелось, чтобы одежда оказалась на ней так же быстро, как и тогда, когда ее с нее срывали.

— Уже уходишь?

— Через несколько часов сюда на поминки нагрянет целая толпа. Мне нужно подготовиться.

Они молча оделись. Мэри избегала смотреть ему в глаза, она стыдилась своих поступков и даже возникавших у нее мыслей. Каждая предмет одежды, казалось, укоризненно напоминала, какой сумбур внес в ее жизнь этот человек. А сколько было еще подобных ей?

Она натянула свитер и вздрогнула.

Почему-то в одежде ей было холоднее, чем без нее.

23 июля 1998 года, 2:00

Алкоголь стер все границы.

Я уже не думала о времени. О том, с кем я была. О том, какой представляла себе эту ночь. Не то чтобы я забыла, что рядом со мной уже не Райан, а Шон. Словно все это время я знала, что это будет он. Меня уже не волновали различия между этими двумя парнями — скорее, я думала, сколько же в них сходства. Они ведь примерно одного роста. У обоих непослушные волосы, которые лохматятся после трудового дня. А поскольку от лагеря постоянно несло своеобразным мускусным запахом, от них даже пахло одинаково. Это был смешанные ароматы леса, костров, масла, которым заправляли спасательную лодку. Ими несло от Райана, но и Шон, казалось, стал пахнуть так же, когда мы осушили половину фляги.