Анне Ханкок - Питбуль

Ингеборг Сарк кивнула.

— Он так и не оправился от случившегося.

— А где он сейчас, вы не знаете?

— Он все еще живет здесь. У него автомастерская недалеко отсюда. Милый мальчик. Каждый год на годовщину он приходит проведать меня. Думаю, нам обоим приятно поговорить с кем-то, кто знал Мию. Кто помнит ее такой, какой она была до того, как стала исчезнувшей девушкой. — Последние два слова она произнесла, рисуя в воздухе кавычки пальцами. — Нас осталось не так много.

— А та девушка, которая пошла с ними гулять в тот вечер? Их же было трое, верно? Девушка по имени Мария Луиза?

— Малу Янг, — кивнула она. — Тогда никто не называл ее Марией Луизой.

— Они дружили с Мией?

— Еще как. Они были почти неразлучны в течение нескольких лет. — Ингеборг Сарк устремила взгляд на камин, находившийся с другой стороны от журнального столика. Камин был похож на открытую пасть, пустую и черную от копоти.

— Звучит глупо, когда я говорю об этом, но я ужасно ревновала к тому, насколько они были близки — они почти что вели себя так, будто были влюблены друг в друга. Но с возрастом все изменилось. Они начали вырастать из этих отношений и отдаляться друг от друга в последний год или около того. По крайней мере, так Малу сказала тогда полиции. И именно она рассказала им, что той весной Мия встречалась с каким-то парнем.

— Это был ее молодой человек?

Ингеборг Сарк пожала плечами.

— Его допрашивали по этому делу?

— Нет, потому что мы не знали, кто он. Малу просто видела их вместе несколькими неделями ранее и сказала, что Мия держала все в секрете. Она думала, что они могли уехать вместе, но… нет. — Она покачала головой. — Ничего мне не сказав? И не зайдя домой? Нет. Она бы никогда так не поступила.

— Она тоже навещает вас, эта Малу? — спросила Элоиза.

Ингеборг Сарк слегка фыркнула и покачала головой.

— Она поступила в медицинское училище в августе того года, когда пропала Мия, и с тех пор я ее не видела. Я слышала, она теперь работает в больнице в Видовре. Что она педиатр . — Она произнесла это слово с издевкой и засмеялась тихим, безрадостным смехом. — Я часто ловлю себя на мысли: как бы мне хотелось, чтобы это была она. Лучше бы тогда пропала Малу, а не моя дочь. А потом я представляю себе Мию в белом врачебном халате со стетоскопом на шее в детской палате какой-нибудь больницы. Меня можно назвать из-за этого плохим человеком, как вы думаете?

Элоиза покачала головой:

— Вас можно назвать человеком.

— Иногда, когда я бываю в Бругсене, я встречаю матерей бывших одноклассниц Мии и вижу по их лицам, что они думают: «Хорошо, что это случилось с дочерью Ингеборг, а не с моей. Хорошо , что это не я!»

— Они тоже всего лишь люди, — сказала Элоиза. — Я уверена, что они не имеют в виду ничего плохого.

— Ну, не знаю… — Ингеборг Сарк опустила глаза и глотнула вина.

Элоиза просмотрела свои записи.

— В одной из первых статей, посвященных этому делу, есть свидетель из таверны, который назвался Томом Мазореком. Это имя вам что-нибудь говорит?

Ингеборг Сарк подняла голову и несколько раз моргнула.

— Том?

— Да. Вы его знали?

— Да, я… — Она прищурилась и озадаченно посмотрела на Элоизу: — Почему вы спрашиваете о нем?

— Как вы познакомились?

Ингеборг Сарк слегка пожала плечами, и на ее щеках проступили красные пятна.

— Он помогал искать Мию, когда она исчезла, и он был рядом со мной после этого.

— Вы встречались?

— Нет, между нами не было того, что обычно ассоциируется с отношениями. Наши отношения выглядели более нетрадиционно.

— Но у вас была… — Элоиза подняла брови и кивнула, — …физическая связь?

Ингеборг Сарк закуталась плотнее в черный костюм и нерешительно покачала головой.

— Это были прежде всего духовные взаимоотношения. Том был очень взволнован случившимся, и это ненадолго связало нас. Честно говоря, я понятия не имею, как бы я пережила первые несколько месяцев без него. Он заботился обо мне, следил, чтобы у меня было что поесть, утешал, купал. Он помогал мне с бумагами, с общением с полицией — поддерживал меня во всем. Но шло время, и перерывы между его визитами становились все длиннее. — Она посмотрела на бокал. — Я не могу винить его. Это не его горе.

— Вы были в него влюблены?

Ингеборг Сарк вздернула подбородок, и ее взгляд стал жестче.

— Вас это, честно говоря, не касается!

Элоиза встретила ее взгляд примирительной улыбкой и несколько секунд помолчала, чтобы разрядить обстановку.

— Вы его уже знали? — спросила она. — До исчезновения Мии?

— Я знала о нем. Гростен — маленький городок.

— Вы не помните, работал ли он в Бенниксгорде в тот период, когда вы с ним виделись?

— Да, работал.

— А вы не помните Яна Фишхофа, который тоже там работал?

Ингеборг Сарк вздрогнула. Она долго смотрела на Элоизу и сглотнула так громко, что было слышно.

— Вы не знаете, была ли Мия с ним знакома? — спросила Элоиза. — Или, может быть, слышали, как она его упоминала?

— Что вы о себе возомнили? — прошептала Ингеборг Сарк. — Стучитесь в мою дверь. Притворяетесь, что хотите помочь.

Элоиза подняла брови.

— Я не понимаю, что вы…

Ингеборг Сарк встала.

— Пожалуйста, уходите, — сказала она.

— Если вы присядете, Ингеборг, то я все объясню…

Стакан с водой вдребезги разлетелся в камине.

— УБИРАЙТЕСЬ!

Элоиза встала, взяла со стола диктофон и вышла в прихожую.

В дверях она обернулась.

— Если вы передумаете, — сказала она, протягивая свою визитку. — Я пробуду здесь еще несколько дней, если вы все же захотите поговорить…

Ингеборг Сарк посмотрела на карточку, не беря ее. Она устремила затуманенный взгляд на Элоизу, и ее подбородок задрожал.

— Мия где-то там, — сказала она. — Понятно вам? Она где-то там!

Элоиза не успела ничего сказать, и Ингеборг Сарк закрыла дверь.

— Ну, тогда пойдите разбудите его. Это очень важно! — сказала Элоиза в трубку.

Она вышла из машины и захлопнула за собой дверь.

— Нет, не буду, — сказала Рут на другом конце провода. — Он был очень встревожен с тех пор, как вы с ним поговорили сегодня утром. У него были приступы сильной тревоги, ему что-то мерещилось, слышалось и все в этом духе. Это было жутко наблюдать, честное слово. Так что, чем бы вы там ни занимались в Ютландии, я не уверена, что это идет ему на пользу.

— Мне просто нужно поговорить с ним одну минуту, — сказала Элоиза. — Я должна задать ему несколько вопросов.

— По-моему, это плохая идея.

— Да, я уже уяснила это. Не могли бы вы его разбудить?

— Нет, я просто не могу этого сделать! Приходил доктор, сделал ему какой-то укол, чтобы он успокоился, и теперь он наконец уснул, так что все остальное должно подождать до завтра.