Анне Ханкок - Питбуль

— Что говорят о смерти Тома Мазорека?

— Что говорят?

— Да, вы сказали, что это маленький город и что люди болтают. Так что они говорят?

— В эти дни мало чего говорят. Это было так давно, и… — Галлахер нерешительно пожал плечами. — Ну, это был несчастный случай. Трагический!

— А что еще? — Элоиза держала ручку наготове и выжидающе смотрела на него.

Ханс Галлахер глубоко вздохнул и слегка почесал нос.

— Ну, что там произошло? У него была какая-то парусная лодка. Нет, наверно, моторная, не помню. Как бы то ни было, на воде у «Провиденс» возникла какая-то проблема, и…

— «Провиденс»?

— Это ресторан, расположенный у Страндереда, рядом с фьордом.

Элоиза записала в блокнот название.

— Как я уже сказал, возникла какая-то проблема. Мотор заклинило, что-то в этом роде. И это было до того, как у всех появились мобильные телефоны, имейте в виду. — Он поднял вверх палец. Затем опустил руку и покачал головой. — Неизвестно, что случилось потом. Может быть, он пытался починить двигатель — как знать? По крайней мере, какая-то хрень загорелась, и… да! — Он всплеснул руками. — И случилось то, что случилось. Это трагический эпизод, но такое, конечно, периодически случается в местах, подобных нашему, которые находятся у воды.

— Вы имеете в виду, что люди тонут?

— Да.

— И часто это случается?

— Часто ли, нет ли… По крайней мере, здесь это случается чаще, чем в Сахаре. Это простая математика.

Молодой парень, одетый во что-то похожее на болотные сапоги, подошел к Галлахеру и протянул ему спиртовой маркер и планшет с документом. Показывая на разные стойла, они обменялись несколькими словами, которых Элоиза не поняла.

Галлахер кивнул и что-то написал на документе. Он протянул планшет обратно парню и перевел взгляд на Элоизу:

— Еще что-нибудь?

— Да, в некрологе, который семья опубликовала через несколько дней после смерти Мазорека, есть два имени, — она пролистала блокнот, чтобы найти их, — Рената и Кьельд. Вам они что-нибудь говорят?

Галлахер кивнул:

— Это мать Тома и его старший брат.

— Они еще живы? Я ничего не смогла найти по фамилии.

Он покачал головой:

— Мать умерла пару лет назад. Под конец она была уже очень пожилой и не совсем в здравом уме, хотя я думаю, что на самом деле она никогда в нем не была.

— А брат?

— Кьельд?

— Да.

— Он умер через несколько лет после Тома.

— Как это случилось?

— Это была дорожная авария. Водитель-призрак сбил его на скорости полторы сотни километров в час где-то на трассе Е45.

— Значит, других членов семьи не осталось?

— Насколько я знаю, нет.

— И у него не осталось ни жены, ни сожительницы?

— У Тома?

— Да.

— Нет, в Дании нет.

Элоиза оторвала взгляд от блокнота.

— Что вы имеете в виду?

— У него несколько лет была постоянная девушка. Я не знаю, были ли они женаты. Они вместе поехали в Таиланд и прожили там несколько лет, но Том не выдержал жары и вернулся домой.

Элоиза подумала об обзоре, который ей прислал Мунк, с адресами местожительства Мазорека и о тех годах, когда он ничего не мог найти о нем.

— А девушка? — спросила она.

— Она осталась там.

— Вы помните ее имя?

— Ммм, Вики, я думаю. Или Бекки. Что-то вроде того. Я встречался с ней всего раз или два, и на ее месте потом оказывались многие женщины. В этой области Том тоже очень преуспевал, — сказал Ханс Галлахер и захлопал глазами.

— Но на момент смерти он жил один?

— Да, он ночевал то тут, то там, в зависимости от того, с какой дамой встречался, но в основном жил с матерью. У нее был старый загородный дом, рядом стоял небольшой гостевой домик, и вот там он прожил много лет.

— А вы знаете, где этот дом?

— Да, это не так далеко отсюда. — Галлахер дал Элоизе адрес.

— Дом был выставлен на продажу после того, как умерла Рената, но я не могу представить себе, чтобы сейчас кто-то захотел его купить. Он просто стоит и разваливается. Теперь это государственная собственность.

Элоиза пролистала свой блокнот.

— Что-нибудь еще? — спросил Галлахер, взглянув на часы. — Скоро время обедать. — Он похлопал себя по животу.

— Да, в своем расследовании я наткнулась на несколько статей о молодой женщине, которая тогда исчезла. Вам это о чем-нибудь говорит?

— Да, Нина? А что?

— Нет, Мия, — сказала Элоиза, отрываясь от блокнота. — Ее звали Мия Сарк.

— А, вы про Сарк. Да, я помню эту историю.

Элоиза нахмурилась.

— А вы подумали, что я кого имею в виду?

— Я думал, вы имеете в виду Нину Далсфорт, — Ханс Галлахер неопределенно махнул рукой в сторону Бенниксгорда, — потому что мы только что говорили о норковой ферме.

Элоиза смотрела на него не мигая, и по шее у нее забегали мурашки.

— Нина Далсфорт?

— Да, это был еще один случай, нашумевший в прессе.

— Что случилось?

— С Ниной?

— Да.

— Она сбежала.

Ханс Галлахер высыпал ведро корма в корыто.

— Сбежала?

— Да, она была из группы молодых идеалистов, которые занимались тем, что заводили друг друга и искали неприятностей. Какие-то фанатики PETA, которые вымещали свою злость на нас, норковых фермерах. Тогда все бесчинства были направлены на меховое производство, сами понимаете. Я никогда не думал, что скажу это, но на самом деле я скучаю по тем временам, потому что в наши дни невозможно ни поесть мяса, ни слетать в Прагу, ни купить букет роз своей жене, не будучи линчеванным за тот углеродный след, который оставляет твой образ жизни. Нельзя также присвистывать при виде женщин, распевать старинные датские песенки или ругать детей, потому что тогда на тебя будут жаловаться за сексуальные домогательства, расизм и психологическое насилие. Сегодня осуждение распространяется на всех и каждого, но тогда мишенью становились только мы, норковые фермеры.

Элоиза склонила голову и снисходительно улыбнулась.

Галлахер встретился с ней взглядом и слегка усмехнулся.

— Я не жалуюсь, я просто объясняю вам, как оно было, — сказал он. — Эта группа активистов планировала акции против двух норковых ферм в нашем районе — Бенниксгорда и Падборг Минка. Их план заключался в том, чтобы выпустить животных и поджечь фермы, но так далеко они не зашли. По крайней мере, у нас. Мы узнали об их планах и были наготове, когда они пробрались во двор посреди ночи.

— Что произошло?

Ханс Галлахер прокашлялся.

— Их арестовали. Всех четверых. По обвинению в вандализме и попытках освобождения норок во время акций в трех других местах Ютландии. Их также обвинили в поджоге и угрозах убийства.

— Угрозах убийства?

— Да, когда их арестовали, у этой Далсфорт оказались при себе письма, которые они собирались оставить нам на ферме. Обращенные лично к нам — тем, кто там работал.