Анне Ханкок - Питбуль

Элоиза повернула голову на звук приближающейся машины — кто-то быстро ехал по главной дороге.

Грязно-белый «Рейндж Ровер» с присохшей глиной на боках влетел во двор и резко затормозил на гравии. Пожилой мужчина с грузом в виде объемного живота выскочил из машины и короткими, решительными шагами направился к ней.

Элоиза попросила Рут сообщить, если Фишхоф вечером проснется, и положила трубку.

Подошедший мужчина был одет в свитер камуфляжной расцветки, темно-синие джинсы и резиновые сапоги до колен. Лицо у него было широким и загорелым. Прищуренные глаза весело сверкали, а серебристо-серые пряди волнами падали на лоб, который казался абсолютно неподвижным.

В Галлахере было что-то обезоруживающее, подумала Элоиза. Вся его фигура так и излучала тепло.

— Мойн! [19] Местное приветствие, распространенное на юге Дании. — сказал он, весело улыбаясь. Он протянул руку, и Элоиза пожала ее. Его кожа показалась ей грубой и теплой, а рукопожатие было таким крепким, что у нее чуть не подогнулись колени.

— Ханс Галлахер, — прокаркал он. — Извините за опоздание. Вы издалека, как я могу догадаться?

Он отпустил ее руку.

— Да, — кивнула Элоиза и осторожно расправила пальцы, проверяя, все ли кости целы. — Я из Копенгагена.

— Неужели? Городская девушка! Вы, стало быть, крепкий орешек? — Он поморщился от силосного запаха, улыбаясь всем своим видом.

Элоиза огляделась и тихонько вздохнула.

— Пахнет немного как в центре Копенгагена ранним утром в воскресенье, так что я рискну предположить, что нахожусь на утренней тренировке, — сказала она и улыбнулась.

Ханс Галлахер громко рассмеялся и хлопнул Элоизу по спине, отчего она едва не потеряла равновесие.

— Это хорошо, — сказал он, кивком приглашая ее пойти с ним. — Я сейчас немного занят, так что, если вас не смутит запах, не сходите ли вы со мной до загона, пока мы будем разговаривать?

— Да, конечно.

— Многозадачность, да? Ведь вы, женщины, утверждаете, что у вас это очень хорошо получается?

Он направился к большому ангару на другой стороне двора, и Элоизе пришлось перейти на бег, чтобы успеть за ним.

— Значит, вы знаете Яна Фишхофа — так? — спросил он через плечо и толкнул дверь в свинарник размером с футбольное поле.

Шум внутри был нечеловеческим, словно десять тысяч ножей скрежетали по фарфору, а из-за аммиачного запаха Элоизе пришлось изо всех сил сдержать рвотный рефлекс.

Ханс Галлахер посмотрел на нее краем глаза, и уголки его рта приподнялись в улыбке.

— Все в порядке?

Элоиза собралась с силами и кивнула. Она посмотрела на пол ангара в поисках места, куда можно было бы ступить, не перепачкав белые «Конверс» свиным навозом.

— Мы с Яном Фишхофом хорошие друзья, — сказала она.

— Как он? — спросил Ханс Галлахер и зашагал по проходу. — Последний раз я видел его много лет назад.

— Он не очень хорошо.

Галлахер остановился и обернулся к ней, нахмурившись.

— У него рак легких в терминальной стадии, так что ему осталось недолго, — сказала Элоиза.

Галлахер перевел взгляд на свои резиновые сапоги, сложил руки на груди и покачал головой.

— Черт бы его побрал, этот рак. Он отнял у меня дочь — да, а у Яна жену, кстати. Рак груди, у обеих. — Он слегка прикусил нижнюю губу и устремил взгляд в пространство, размышляя. — Для нас с ним это было очень тяжелое время. Теперь, когда мы достигли определенного возраста, люди вокруг начинают чаще умирать, и у большинства из них этот гребаный рак, ну. Черт бы его побрал!

— Да, это действительно ужасно, — согласилась Элоиза. — Помимо рака, у Яна началась деменция, поэтому я здесь, чтобы попытаться помочь ему вспомнить жизнь, какой она была в Бенниксгорде в его время. Вы тогда работали вместе?

— Я не работал на ферме, как Ян, если вы это имеете в виду, но у меня была доля в норковом бизнесе, ферма находилась там несколько лет, поэтому я ездил туда время от времени, а Ян работал на меня какое-то время, но это было уже очень давно. Что бы вы хотели узнать?

— Вы помните парня по имени Том Мазорек?

— Том Питбуль? Конечно! А что?

Элоиза нахмурилась.

— Почему вы его так назвали?

— Питбуль?

— Да.

Он пожал плечами.

— Ну это просто имя. Как Красный в «Монополии». Как Йонке и Макрель [20] Клички Йорна Нильсена и Хеннинга Норберта Кнудсена, датских байкеров, участников громкой криминальной истории 1970–1980-х годов. . Просто так все говорили. Мазорек, Том, Питбуль — это все был один тип.

— Что вы можете сказать о нем?

— Ну, что я могу сказать? — Он почесал шею ладонью размером с медвежью лапу. — Он был забавным персонажем, надо отдать ему должное. Он, к сожалению, очень рано умер.

— Разве ему было не за сорок?

— Да, вероятно, так и было, — сказал Галлахер. — Но это же не возраст.

— Насколько хорошо вы его знали?

— Мы не общались с ним с глазу на глаз, если вы это имеете в виду, но он работал и в Бенниксгорде, и в Блансе, так что я регулярно с ним сталкивался.

— Вы имеете в виду скотобойню? — Элоиза вспомнила резюме, которое прислал ей Мунк. — В Блансе?

Ханс Галлахер кивнул.

— Он не отлынивал от работы, за это его можно было похвалить. В наши дни с рабочей силой дела обстоят совсем иначе. Молодые датские парни превращаются в истеричек, когда их просят взяться за дело, и все это идет в профсоюзы, к членам комитетов, они требуют возмещения за сломанные ногти, за грубость, как по делу, так и не по делу. У Тома Питбуля было по несколько дел одновременно, и он никогда не хныкал. Он был человеком старой закалки.

— А каким еще он был?

Ханс Галлахер опустил уголки рта и пожал плечами.

— Он был веселым. С чувством юмора, притом довольно черного. Он был достаточно приятным, по крайней мере, всегда вежливо здоровался и все такое, но при этом немного бандитом, так что мы вращались в разных кругах.

— Вы говорите, бандитом. В каком смысле?

— Он всегда участвовал в драках и тому подобном. В конце концов, Гростен — маленький город, и люди болтают, так что все знали, что он был смутьяном.

— А каковы были его отношения с Яном Фишхофом, вы знаете?

Ханс Галлахер прищурился и приподнял подбородок.

— Что значит «отношения»?

— Они были друзьями?

— О, в этом смысле. — Он с облегчением рассмеялся. — Ну, я не знаю… Друзья ли, нет ли. Они оба работали несколько лет на ферме, поэтому они все время сталкивались друг с другом, но виделись ли они вне работы? — Он покачал головой. — Вполне возможно, что они иногда могли выпить пива после работы, я не могу этого утверждать. Но чтобы более того? Нет, не думаю. Ян всегда был очень хорошим парнем. Наши дочери ходили в одну школу, а жены время от времени пили вместе кофе. Я часто думал эти годы, чтобы связаться с ним, но вы же знаете, как это бывает. Один день сменяет другой, и вот… — Он с сожалением поджал губы.