Нолан Росс - Семья. История об отцах и детях, и чужаках

И не знаю, было ли причиной моё внезапное сострадание и беспокойство за Джейка Брамса, но, готов поклясться, что следующее, что я увидел после «обещанного» света в конце тоннеля, было именно лицо этого мальчишки: такого на себя не похожего, но без колебаний мною узнанного. Он смотрел на меня без укора или обиды – он словно прощал меня. И именно это осознание позволило мне наконец отдаться тьме.

Странная вещь надежда. Но ещё более странная – предчувствие.

Эндрю сидел в машине и делал совершенно не свойственные для него вещи: смотрел на то, как восходит солнце, вдыхал прохладный утренний воздух и мало помалу, но давал всему своему существу наполнится тем, что люди так любят называть «чувством жизни», «необходимостью жить дальше».

Нет, он не потерял надежду отыскать своего сына, но глядя на восходящее солнце, чувствуя запах свежей выпечки, которую с утра пораньше решил купить для дочери, которая нуждалась в нём не меньше, но была словно из другого мира – того самого, в котором Эндрю так отчаянно не желал пребывать, постоянно гоняясь за несуществующими тенями, зацепками… живя в прошлом.

В то время, как его семилетняя дочь жила в настоящем, нуждалась в его внимании и заботе и едва ли получала всё это. Холли искала путь к своему отцу – точно так же, как и Эндрю искал путь к своему сыну, который (и Эндрю давно бы следовало начать рассматривать эту возможность) мог быть уже мёртв. А значит он гонялся за призраком.

Да, надежда странная вещь. Ведь, несмотря на все заверения (в первую очередь самого себя) в том, что он продолжит искать сына, в том, что не сдастся… Несмотря на все эти мысли, Эндрю всё же это сделал. В то утро, глядя, как первые лучи солнца касаются парковки у круглосуточного супермаркета, он почувствовал, как сдался, как окончательно утратил надежду найти и Джейка, и того монстра, который похитил.

Тогда, сидя в машине и ощущая запах выпечки, Эндрю ещё не знал, что его сын уже сам нашёл дорогу домой, и что, придя, обнаружил место, где мог наконец ощутить себя в безопасности, запертым… Джейк нашёл это место запертым и, быть может, даже чужим. А Эндрю ничего не почувствовал тем утром, ни один отцовский инстинкт не заставил его вдавить педаль газа до упора и мчаться домой, из которого ему вообще не следовало уезжать. Ни сегодня, ни в тот проклятый вечер, когда всё и случилось.

В то утро не было ни надежды, ни предчувствия, лишь глупое и неуместное ощущение, будто он – один из тех, кто хоть когда-нибудь сможет начать снова жить, делать это, отпустив прошлое. Вот только Эндрю не был одним из этих людей и звонок из полицейского участка уже на полпути к дому смог доказать ему это:

– Эндрю, тебе надо срочно приехать.

– Я не могу, дома…

– Холли? Она у нас, учит Джереда правильно уплетать пончики. Приезжай, как можно быстрее.

Да, Эндрю не был тем, кто может отпустить прошлое. Потому что, когда он наконец решил сделать это, оно само заявило о себе. И уже через каких-то полчаса он с полной уверенностью мог заявить о том, что он самый счастливый на Земле человек. Самый счастливый, мать его, человек.

Джейк не хотел просыпаться. Чувствовал это отчаянное нежелание даже во сне, который состоял лишь из одной тьмы. Джейк надеялся заблудиться, потеряться в ней навсегда – сделать это так же, как остатки его надежды в тот момент, когда сильный удар по голове настиг его в том месте, где Джейк за бесконечно долгое время наконец почувствовал себя в безопасности.

И, падая на землю у крыльца родного дома, Джейк совершенно точно понял: когда наступит пробуждение, он больше не сможет подняться, поэтому Джейку очень хотелось, чтобы это пробуждение не наступало и вовсе.

Джейка даже не удивлял тот факт, что его мучитель, решив сыграть с ним такую штуку – свою очередную психологическую игру – не побоялся привезти его прямо к дому. Видимо, знал, что дом в это время пуст? Или просто рассчитывал на удачу? Джейку было всё равно, он давно уже бросил попытки разобраться и понять этого человека. Потому что никакого человека и не было, ведь так?

Единственное, что Джейка удивило, прежде чем его сознание погрузилось во тьму – он был готов поклясться, что на мгновение увидел ангела рядом с собой. Наверное, именно это и вызывало уже другое удивление, граничащее со страшным разочарованием, стоило Джейку начать приходить в себя: он не умер. Он до сих пор жив.

Но эти мысли и чувства были настолько малодушными на фоне всех данных себе обещаний не сдаваться, что Джейк от злости на себя всё же распахнул глаза. Сделал это так резко, что тут же вынужден был сомкнуть их снова: слишком много света, слишком много белого, слишком много… свободы и совершенно не давящей тишины подвала.

И, стоило Джейку об этом подумать, как место, где он находился, тут же наполнилось шумом приближающихся ног, взволнованных голосов… И всё это был не просто шум. Это были звуки самой настоящей надежды, самого настоящего спасения.

– Я очень плохо поступила, офицер.

Небольшой, но обжигающий глоток кофе застрял у офицера Дженсена в горле и вынудил начать кашлять. Хорошо – не смеяться, потому что это был первый позыв, возникший в тот момент, когда дочь Эндрю Брамса, обычно весёлая и болтливая, сперва молчала всю дорогу до участка, а теперь заговорила настолько серьёзно, будто подвела весь мир и готова была сейчас в этом сознаться.

– О чём это ты, Холли?

– Это я виновата в том, что случилось с папиным сыном, с моим братом, с Джейкобом.

Офицер видел проявляющееся нетерпение на лице этой девочки, вынужденной объяснять, кого именно она имеет в виду. Ведь на какое-то мгновение он действительно ухватился за произнесённые слова, как за новую возможную зацепку.

Эндрю Брамс этого не знал, но, наверное, каждый в участке – из тех, кто работал здесь семь лет назад – невольно, работая над тем или иным делом, выезжая на те или иные места преступлений, тоже искал его сына. Искал зацепки, кусочки пазла и к той головоломке, которая полностью увлекла за собой их товарища.

Да, его горе и мания поисков в какой-то мере охватила и каждого из них. Пусть они и не отрицали вину того, кто сидел теперь в тюрьме за убийство мальчика, но тело… Как минимум, тело своего сына Эндрю Брамс заслуживал найти и похоронить. Сделать это по-настоящему. Пусть и причины убийства этого ребёнка сукин сын никогда бы так и не озвучил.

Дженсен пытался помочь и здесь… Даже несколько раз обращался к своим не самым приятным связям, что имелись у него в тюрьме – всё тщётно. Хотя офицер был уверен, люди в том месте имеют достаточное количество опыта и нездорового воображения, чтобы выпытать у кого угодно и что угодно. Но этот ублюдок на протяжении стольких лет не желал ничего говорить – напротив, он даже в какой-то момент начал отрицать свою вину!.. Этот ублюдок…