Нолан Росс - Семья. История об отцах и детях, и чужаках

Поэтому Джейка немного пугала необходимость несколько раз в неделю проводить по часу с незнакомым человеком. Но эти размышления были прерваны прозвучавшим тонким голосом, обернувшись на который Джейк увидел, как в приоткрытую дверь заглядывает девочка лет восьми на вид. У Джейка как-то была такая приятельница из соседского дома. Джейку было тогда шесть с половиной, и он жутко комплексовал по этому поводу. Кому понравится быть малявкой в компании?

– Привет… – так же робко произнёс Джейк, пытаясь понять, где он уже видел эту девочку. Как и пытаясь привыкнуть к тому, что, несмотря бесконечную протяжённость ада в плену, он теперь почти что взрослый. Эта девочка, наверняка, видит его таковым.

– Я Холли.

– А я…

– Да, знаю, ты Джейкоб. Ты здесь, вроде как, из-за меня.

– Из-за тебя?

– Ну-у-у… На самом деле об этом никто не знает…

– О чём?

– Я никому не сказала, потому что поступила неправильно и боялась, что папа разозлится…

– Так. Стоп-стоп-стоп, – Джейк попытался прервать поток слов девочки, которая с каждым словом всё больше и больше нервничала (если не готова была расплакаться!), – Давай по-порядку, хорошо?

– Это я ударила тебя, когда ты сидел на крыльце. Я не знала, что это… Ты. Ну, может, я бы и догадалась, я, знаешь ли, очень не глупая и лучшая ученица в любой школе! Но твои волосы… Они слишком длинные, а одежда – слишком грязная, и ты.. Ты был не такой большой на тех фотографиях, что стоят у тебя в комнате на полке… И…

И вот теперь Джейк понял, почему эта девочка показалась ему знакомой. Её лицо он видел прежде, чем потерять сознание у дома! Вот только Джейк не мог сейчас понять уже другую вещь:

– А что ты вообще делала у меня дома?

– Ой!

– Ой?

– Папа меня убьёт!..

– Ты – моя сестра, – вырвалось у Джейка прежде, чем он успел обдумать эту мысль и отсечь её.

– Ты сильно расстроен? Клянусь, я ничего не трогала в твоей комнате…

Совершенно не понимая, как ему реагировать на эту новость, но отчего-то не желая расстраивать эту девочку… свою сестру какой-либо негативной реакцией, Джейк увидел на её запястье браслет, и хотя ему не было особенно интересно, он спросил:

– Что это у тебя?

Лишь бы не молчать. Ведь в тишине в его голове непременно начали бы появляться нежеланные, приносящие возможную боль мысли.

– Я хожу на айкидо для детей. Хотя мне не нравится, что если говорится «для детей», то это что-то не серьёзное. Ведь это очень серьёзно: уметь постоять за себя.

– Не представляешь как… – произнёс Джейк, слыша в коридоре приближающиеся к палате голоса и готовясь к последствиям того, что когда-то он сам не сумел за себя постоять.

Джейк не был уверен, что готов к расспросам полиции, к воскрешению всех воспоминаний и событий, о которых он мечтал забыть так же сильно, как и вернуться к родителям. Но, наверное, нельзя получить всё, ведь так?

– Я ничего не менял здесь… Только вот не знаю, что делать с кроватью: её доставят только послезавтра.

Медленно и осторожно Джейк вошёл в комнату следом за отцом. Но, переступив порог, замер в нерешительности. Джейк будто находился не в своей комнате, а в музее, где каждый экспонат был слишком хрупким, чтобы позволить себе даже громко говорить, не то, что прикасаться к чему-то, бегать или раскидывать вещи – чем и занимался Джейк, когда был совсем маленьким: эта комната была вечным местом погрома, за который мама не раз лишала его поездки в любимый магазин игрушек или десерта.

Лишь к десяти годам в Джейке внезапно проснулась любовь в порядку и некой организованности. Быть может потому, что открыв для себя мир чтения, устраивать погромы было уже некогда. Да и книги нужно было вовремя сдавать в библиотеку, а для этого ни в коем случае нельзя было их терять.

– Но это ничего, – продолжал отец, не замечая его ступора, – мы что-нибудь придумаем. Ты мог бы спать пока во второй комнате для гостей, а потом…

– Когда вы с мамой развелись?

– Джейк…

Пока Джейк лежал в больнице, он уже успел принять этот очевидный факт. Но никак не мог понять, что именно он чувствует по этому поводу. Хотя одно Джейк ощущал точно: его возвращение ничего не изменит. И новоявленная младшая сестра будто являла собой живое доказательство того, что после его пропажи жизнь родителей пошла своим чередом, включив в этот черёд и развод. И даже, когда мама приедет (и Джейку с трудом получилось проигнорировать «если»), и они все окажутся под одной крышей – это больше не будет ничего значить.

Так же было с его комнатой. Всё действительно было на своих предполагаемых местах, всё застыло во времени, но это было, кажется, единственным, что осталось прежним. И Джейк не знал, была ли эта часть дома, равно как и он сам, неким музейным экспонатом, который надо оберегать (и все несомненно так и будут делать, словно не веря своему счастью в обретении такой важной, и казалось бы навсегда потерянной части их семьи) или же напротив: эта часть дома, как и он сам, были той самой частью, которая несмотря на всю свою ценность, начала тянуть весь остальной дом с его новым ремонтом, правилами и обитателями на глубочайшее дно – вниз?

– Может, ты сперва отдохнёшь, переоденешься и осознаешь, что ты наконец дома, как думаешь? А потом мы обо всём поговорим, хорошо? Скоро снова приедут из полиции, мне надо ещё кое-что…

– Я всё понимаю. Правда. Вы с мамой развелись из-за меня. И полицейские сюда тоже приедут из-за меня.

Джейк постарался говорить так, чтобы его слова не сделали сказанное жалким и предсказуемым: «может, вы теперь сойдётесь обратно, сделав это тоже из-за меня?»

– Но ты прав, пап. Я пока осмотрюсь здесь… Всё кажется таким маленьким. Помнишь, я не доставал до тех книг на верхней полке? И мы поставили их туда специально, зная, что я всё равно не захочу их читать. Но, когда мне некому было помочь их достать, я всегда хотел именно их. А теперь…. Раз! И вот читай – не хочу. Ощущение, будто… Будто я перенёсся во времени или спал в специальной временной капсуле. Раз – и вот мне уже никаких не одиннадцать лет, и я могу достать книги с верхней полки!..

Джейк обернулся на отца, который, казалось, совершенно не находил слов и, как и сам Джейк, мечтал о том, чтобы здесь сейчас была и мама, ведь она всегда знала, что сказать, как утешить.

– Отдыхай… – скомкано произнёс отец, выходя из комнаты, но Джейк, сам не зная зачем, добавил:

– Вот только я не спал. И это всё… что со мной случилось, было по-настоящему.

Отец ушёл, и Джейк не мог его винить в этом. Не мог винить за его вид, который ясно говорил: отцу нужна эта короткая передышка. Ведь Джейк и сам был ей рад.

И это казалось таким странным. Столько лет мечтать вернуться домой, увидеть родителей, засыпать в своей постели (а желательно, вообще проснуться с осознанием, что всё с ним случившееся – просто кошмар, просто сон, о котором можно легко забыть, и который совершенно ни на что не способен повлиять). Вот только, как Джейк и сам успел сказать: это не было сном. И всё, случившееся с ним, повлияло на огромное число вещей и судеб.