Василий Боярков - Пираты, или Тайна Бермудского острова

– Не иначе сюда плывет мой всемогущий родитель, главнокомандующий ВМС США, – ответил молодой лейтенант, немного подумав и припомнив обычаи, существовавшие на флоте, невзирая на его разнузданное беспутство, сумевшие найти отражение в его неразумной головушке, беспечной и легкомысленной, – чтобы обговорить с Вами, сэр, условия моего освобождения и возможной, – здесь лейтенант осекся, сообразив, что городит лишнее, но, уловив суровый взгляд капитана, осторожно продолжил: – В том числе и вашей, – имея в виду всех пиратов, – капитуляции.

– Хм, – усмехнулся грозный разбойник, словно и не обращая внимания на последнее слово, – и как это теперь происходит? В мое время, бывало, – Уойн был неглуп и, даже принимая во внимание огромную отсталость в его провальных познаниях, сумел смышлено сообразить, что он каким-то невероятным (не исключено, что и мистическим?) образом телепортировался через столетия в будущее (или настоящее – кому как удобнее), поэтому без предубеждений уверенно констатировал, – с двух кораблей высылали навстречу друг другу шлюпки и встречались где-то посередине.

– Точно так же происходит в том числе и сейчас, – учтиво поддакнул непутевый повеса, полностью «растворившийся» во влиянии грозного морского разбойника и возносивший пиратский авторитет практически выше собственного высокопоставленного родителя, – ничего не изменилось: они доплывут примерно до середины, а остановившись, в течении получаса будут намеренно ожидать, пока мы, – подразумевал он, конечно же, захваченный тримаран, – вышлем им навстречу знатных парламентеров; не дождавшись же, они вернуться обратно – и вот тогда! – станут вести огонь на полное поражение.

– Даже несмотря на то весомое обстоятельство, что здесь находится сынок са́мого главного адмирала? – недоверчиво усмехнулся прагматичный разбойник, не допускавший себе и мысли, что верховный военачальник пойдет на сумасшедший, ни в коей мере не осознанный, шаг.

– Возможно, – пожал плечами молодой лейтенант, недостаточно разбиравшийся в подобных армейских тонкостях, – кто его знает, какие ему сверху отданы́ серьёзные приказания?

– Вы чего разлеглись?! – заорал капитан на подручных пиратов, лежавших на палубе и только-только начинавших поднимать зачумлённые головы, предусмотрительно прижатые во время обстрела поближе к обшивке. – Ни за что не поверю – Дэви Джонс мне в приятели! – что верные мне люди, прошедшие со мной ни через одну дьявольски треклятую задницу, смогли бы чего-нибудь испугаться? Всё, ребятки, обстрел закончился и пришла пора решительно действовать: Скупой и Бродяга прыгают в шлюпку – остальные остаются прикрывать наши тылы, и ежели что… впрочем, загадывать пока еще рано.

Исполняя приказание грозного предводителя, морские разбойники повскакали с мокрой палубы и едва-едва не выстроились перед ним в единую линию, готовые исполнить любое поручение злобного командира, пусть даже оно окажется сумасбродным и самым последним в их жизни. В дальнейшем, следуя общепринятым правилам, с «Независимости – 2» тоже был спущен «на́ воду» маленький катер, свободно вместивший в себя и Уойна, и двух неразлучных пиратов и, разумеется, Липкена-младшего, после чего небольшая процессия, ведомая молодым офицером, взявшимся за управление небольшого моторного средства, выдвинулась на скорую встречу с американским главным военачальником. Сопровождаемый Смолом и еще двумя подчинёнными «кэ́птанами», адмирал терпеливо дожидался отпетых бандитов, остановившись, как оно и полагается, ровно посередине расстояния, разделявшего два вражеских корабля – в рассматриваемом случае военный эсминец «Колумбус» и захваченный «террористами» таинственный тримаран. Наконец, они повстречались, почти коснувшись друг друга бортами, а значит, можно было приступать к основной части мероприятия – проведению парламентёрских переговоров.

– Отлично, мистер, – пользуясь наиболее выгодным положением, первым заговорил предводитель свободолюбивого братства, для пущей убедительности (показывая, что настроен крайне решительно) продолжавший удерживать клинок у горла «папенькиного сыночка», – вы очень наглядно продемонстрировали нам огневую, несокрушимую мощь, но что ты скажешь на случай, если я неожиданно разозлюсь и «отпилю» твоему неразумному отпрыску голову, причем прямо сейчас, у тебя, так сказать, на глазах.

– Тогда тебя, точно, ничто уже не спасет! – ответил ему главнокомандующий в том же самом грубом почине, в каком с ним начал общаться беспощадный разбойник, слишком самоуверенный и невиданно своенравный. – Ты, вообще, кто такой, раз позволяешь вести себя с нами, непобедимой американской армией, подобным, сверх наглым, образом? Мы с террористами переговоров сейчас не ведем – не боишься, что затеянный блеф не сработает?

– Ха-ха! – зловеще ощерился главарь морской бандитской общины, не почувствовавший никакого испуга. – Если бы ты мог, то мы бы – дьявол мне в ядра! – давно уже… кто кормил рыб, а кто болтался на рее! Но, судя по всему, ты, адмирал, предпочитаешь переговоры, а следовательно, решительная атака в твои основные планы не входит. Что же касается моего имени? Тут я отвечу тебе и незатейливо, и на́чисто откровенно: я – Бешеный Фрэнк, гроза Саргассова и Карибских морей.

– Да ты в своем ли, безумец, уме?! – несмотря на подобающий вид, ужасную вонь, не растворявшуюся даже под действием свежести моря, подобное утверждение вызвало у Джеральдина закономерное недоверие и, как следствие, нездоровое возмущение. – Этот пират умер ещё в восемнадцатом веке, а сейчас, слава Богу, давно уже двадцать первый.

– Постой, отец! – вмешался в ведомый спор непутевый отпрыск, судьба которого разыгрывалась сейчас двумя, без сомнения стоившими друг друга, людьми. – Возможно, обстоятельства складываются так неожиданно, что человек этот не так уж неправ – знал бы ты, что нам всем довелось пережить? – ты бы ему, бесспорно, поверил.

– Что твои слова означают? – высший офицер американского флота продолжал выказывать подозрительность, но уже обозначившись многозначительной миной сомнения. – Пожалуйста, объяснись.

– Прошлой ночью, – машинально Джеймс скосил глаза на опасный предмет, находившийся в непосредственной близости к его дрожавшему горлу, как бы призывая его стать негласным свидетелем, – мы попали в сильнейший шторм, больше похожий на убийственный ураган, но совмещенный ещё с ужасным торнадо. Остервенело борясь со стихией, мы стали свидетелям необычайнейшего явления: из черной воронки, уходившей окончанием в самое небо, буквально выпрыгнул деревянный корабль. С него на нашу палубу буквально «посыпались» свирепые и безудержные пираты. Не больше чем за двадцать минут они захватили наш современнейший тримаран, а следующим шагом подчинили себе всю выжившую команду – необъяснимо как? – сумевшую уцелеть в ходе непродолжительной, но очень отчаянной схватки…