Василий Боярков - Пираты, или Тайна Бермудского острова

– Мы согласны, – провозгласил разбойничий капитан, придав себе горделивую позу, – только огласи, сэр, – озарился пират зловредной усмешкой, сделав презрительное ударение на последнее слово, – нам, пожалуйста, остальные условия.

– Они простые и нисколечко не затейливые, – Липкен-старший облегчено вздохнул, тем самым выдавая, что он никак не ожидал достигнуть взаимного понимания на удивление неестественно быстро, – вы плаваете на собственный страх и добровольческий риск, но, выполняя наши приказы, получаете продовольствие, оружие, снаряжение, боеприпасы и военных специалистов, необходимых для проведения успешных диверсионных провокаций и боевых операций…

– Кстати, касаясь последних, – неожиданно прервал родителя Джеймс, нахмурившись, словно бы вспомнив что-то не очень приятное, – наш, слишком патриотичный, механик «забарикадировался» в машинном отсеке и, не принимая во внимание никакие увещевания, выказывает полное нежелание начать сотрудничать, заявляя – наглец! – что говорить будет только с главнокомандующим, получается, с тобой… отец. Как быть с поставленным вопросом, наиболее сейчас насущным, а кроме того, и самым немаловажным?

– Нет ничего проще, сынок, – в чём-то недоброжелательно, но где-то и ласково, усмехнулся военачальник, наконец-таки успокоившись за дальнейшую судьбу единственного, невероятно любимого, сына, – сейчас, как я немногим ранее успел вам заметить, на дворе стоит двадцать первый век – время высоких технологий, мобильных телефонов и полетов через видимое пространство, – высказывался он с неприкрытой иронией и, скорее всего, подразумевал перемещение в будущее пиратов, хотя, возможно, намекал и на что-то другое, – что само по себе не должно вызывать существенных затруднений – что я имею в виду? – да только то простое условие, что вы подходите к машинному отсеку, звоните оттуда мне и даете поговорить с преданным флоту механиком Нельсоном. Ручаюсь: не пройдет и секунды, а он будет в полном вашем распоряжении. Да и!.. Не советую вам от него избавляться: лучшего судомеханика вы навряд ли найдете.

Как предложено, точно так же и сделано; в итоге отважному патриоту, рьяно относившемуся к порученным обязанностям и к поставленным высшим руководством задач, ничего другого не оставалось, как повести сверхсовременное, секретно судно, захваченное пиратами, на первое, обозначенное ему самим адмиралом, задание. Бешеный Фрэнк временно простил отважного мореплавателя, посчитав его упорство больше заслугой, подтверждавшей истинную преданность, нежели чем-нибудь оскорбительным, заслуживавшим немедленного раскаяния, или попросту казни; он любезно предоставил Теодору возможность вести новейший тримаран к поставленной цели, нисколько потом в принятом решении не раскаявшись, – старослужащий машинист (как никто другой) знал подведомственное судно до самого последнего винтика.

Волею судьбы оказавшись на самом обычном, хотя и давно устаревшем, бриге, молодые люди, оставленные капитаном, изрядно опьяневшим, вследствие чего ушедшим в каюту сладостно почивать, не сидели без полезного дела… Однако, перед тем как рассказывать, чем же они действительно занимались, справедливо будет заметить, что Калипо (даже вопреки тому, что оставил пиратское дело и что поклялся в последующем жить честно, как сказал его воспитанник, по закону) посчитал необходимым обучить подрастающего сына первостепенным премудростям корабельного дела; стало быть, благодарный ученик без особого труда включился в управление судном и уверенно вел его по назначенному маршруту, успешно ориентируясь как по палящему солнцу, так в точности и по другим ориентирам – и по компасу, и по птицам, и по доставшейся от пиратки-матери поразительной интуиции. Время клонилось к полудню, они беспечно болтали о насущных проблемах… Но вдруг! Очевидно устав от бессмысленного времяпрепровождения, озорная блондинка резко вскочила на обе ноги и живописно извлекла из ножен присвоенную абордажную саблю; острый конец она наставила на внезапно образовавшегося предполагаемого противника.

– Быть может, юноша, – обратилась она к молодому Риду, ошарашенному ее неожиданным поведением, и не позабыла игриво состроить плутоватые глазки, – ты немножечко поучишь меня фехтованию, ведь, видя, как ты управляешься с судном, без обиняков заявляю, что твой воспитатель – закоренелый разбойник! – обучил тебя не только одному навигационному делу… или, скажешь, я ошибаюсь?

– Нет, – молодой человек не торопясь извлек массивную шпагу, подаренную боцманом и принесенную им чуть раньше (презентованное оружие было захвачено у одного французского аристократа и хранилось среди личных вещей Бесстрашного Ричарда; он почему-то посчитал, что «благородный клинок» больше подходит для юного, а соответственно амбициозного, храбреца, нежели для зрелого, вполне состоявшегося, мужчины, предпочитающего красоте и изяществу поражающие и рубящие особенности, отлично выраженные в форме турецкого ятагана), – воспитатель, и правда, – он продолжал называть отца пока ещё по старой привычке, – обучил меня некоторым приемам, применяемым в обиходе с холодных и огнестрельным оружием.

– Тогда, возможно, ты не откажешься показать мне парочку коронных финтов? – улыбалась лукавая красотка подозрительно дружелюбно, придавая распрекрасному личику во всех отношениях невинное выражение. – Сам должен понимать, что я явилась к вам – «хрен» его знает откуда! – и что мне, принимая во внимание царящие в современном времени нравы, просто необходимо уметь защищать и совсем «ищё» юную жизнь, и хрупкую де́вичью честь, – на последних словах Валерия усмехнулась, отлично помня своеобразие прошлой «профессии»; на самом же деле мысленно она подразумевала, что не желает отдавать бесподобное, несравненное тело кому бы то ни было – вот так просто, без собственного на то дозволения.

– Чем смогу, – послушным голосом отозвался сын прославленного пирата, как и его очаровательная противница, занимая оборонительную позицию и выставляя перед собой острый, более чем длинный, клинок, – тем помогу, и сделаю все, что окажется в моих силах.

Мисс Доджер (как ее окрестил Умертвитель, добавив к звучной фамилии, ею же лично и выдуманной, и больше напоминавшей пиратское прозвище, обозначение девушки, не вышедшей замуж) досталась арабская сабля, кроме всего прочего отличавшаяся поблескивавшим семидесятисантиметровым клинком, позолоченным, заточенным по внешнему краю, а ещё и полностью скрывавшим миниатюрную руку красивым эфесом; к ней прилагались изящные ножны, украшенные удивительной резьбой, изображенной как на конце, так в точности и вначале. Она сделала резкий, совсем нешуточный, выпад, намереваясь поразить назначенного неприятеля в худощавую грудь и не переставая одномоментно расспрашивать: