Василий Боярков - Легенда о капитане Бероевой

– Картина была аналогичной, – проговорил научный сотрудник, чуть стушевавшись, что также не ускользнуло от глаз умудренной опытом сыщицы.

Кроме этого, не осталось не замеченным и то ошеломление, что «неприятной волной» пробежало по лицу профессора геологии. «Что-то этот американский «хлыщ» явно недоговаривает – надо обязательно, причем непременно отдельно ото всех, «попытать» последнего, оставшегося в живых, россиянина», – размышляла Бероева, анализируя про себя увиденную ею сейчас мимику.

– Что ж, тогда мне все ясно, что ничего снова не ясно, – сотрудница МУРа решила заканчивать это бесполезное совещание, – все могут идти отдыхать.

Она даже не стала удерживать Джонни, чтобы спросить его мнение (во время последнего его монолога оперативница четко определила занимаемую им в своей основе позицию); для себя же она твердо решила, что ей позарез необходимо пообщаться с геологом, причем сделать это как можно скорее и обязательно без лишних свидетелей.

«Как здорово получается, что они все разместились по разным кубрикам, значит, можно будет поговорить без свидетелей», – раздумывала Оксана, направляясь в комнату профессора. Она располагалась между двумя опустевшими помещениями, где раньше проживали умерший Попов и исчезнувший Григорович. Достигнув его двери, она неожиданно замерла, уловив легкое движение в конце коридора. «За мной уже начинают следить», – сделала она вполне осознанный вывод, просившийся сам собой. Покрутив головой из стороны в сторону и никого, соответственно, не увидев, оперативница бесцеремонно толкнула преграду, отделявшую ее от ученого; однако не все оказалось так просто, как ей бы того хотелось, – она была надежно заперта изнутри.

– Кто там? – раздался голос Веремчука, слегка дрожащий, видимо, от волнения.

– Капитан Бероева, – четко отчеканила Ксюша, – Константин Георгиевич откройте, пожалуйста, мне нужно задать Вам пару вопросов.

Два раза щелкнул отпирающийся замок, и девушка уверенным шагом зашла внутрь небольшого, но уютного помещения. Хозяин этой скромной каморки сел на кровати, а незваной гостье указал место на стуле, предложив разместиться прямо напротив своей ученой персоны. Усевшись на предложенный табурет, оперуполномоченная сразу же перешла к интересовавшему ее делу:

– Я так понимаю, к рассказу Вашего американского коллеги Рамиреса у Вас имеются какие-то уточнения – наверное, он рассказал не все?

– Вы знаете, милая девушка, – не скрывая тревожных эмоций, вполголоса промолвил профессор, – много странного творится на этой станции.

– Неужели? – скривив левый край своих красивейших губ, заметила российская сыщица. – И что же?.. Давайте конкретней.

– Куда уж яснее, – не в силах сдерживать дрожь в руках, продолжил геолог, – после того как был обнаружен второй труп, я стал замечать, что мои российские коллеги как-то стали от меня отдаляться и, напротив, сильно сблизились с учеными заокеанского представительства; сначала это необычное явление меня беспокоило вроде бы крайне мало, но сейчас – когда сначала был убит Попов, затем пропал Григорович, а потом Рамирес зачем-то сказал неправду – я начал подозревать, что мы втянуты в какую-то жуткую и нелепую интригу, которой сопутствуют сплошь одни жуткие опасности и чудовищные убийства.

– Возможно, – подтвердила Бероева, глядя прямо в глаза собеседнику и намереваясь уже уточнить то, зачем именно сюда прибыла, – вот Вы сейчас озвучили «сказал неправду» – что это значит?

– Делом в том, что, действительно, – ответил Веремчук, покрываясь холодным потом, – с утра проход в нишу, где мы все вместе, с остальными, работаем, был почти полностью занесен свежевыпавшим снегом, и его пришлось долго откидывать. Впоследствии пурга несколько поутихла и можно было не беспокоиться, что выход чересчур уж сильно завалит; таким образом, в этом отношении мы работали совершенно спокойно; однако, к моему большому удивлению, ровно за час до окончания трудового дня Григорович вызвался идти освобождать выходное отверстие – зачем, непонятно? – но к расчистке так и не приступал.

– То есть? – не сообразила сразу сотрудница уголовного розыска.

– В противовес словам Рамиреса, снега нанесло немного, – капли на лице ученного становились всё только крупнее, – и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса; Григорович же, как я уже говорил, его совершенно не трогал, а направился прямиком к са́мому выходу; там его следы обрывались, но зато имелись – пусть и запорошенные, но вполне различимые – отпечатки гусениц небольшого, скорее всего двухместного, снегохода – и что странно? – мои американские коллеги не придали этому никакого значения, как будто бы им отлично было известно все, что там до нашего появления приключилось.

– Интересно, – «оборвала» Бероева речь рассказчика, лицо которого к этому времени уже полностью обтекало холодным потом; заметив эту особенность, девушка, проявляя участие, невольно спросила: – Константин Георгиевич, Вы как себя чувствуете? Вам плохо? Может, сходить за доктором?

Тот ничего не ответил, а только сильно закашлял, хватая ртом воздух и схватившись обеими руками за горло, – было очевидно, что он умирает. «Только не сейчас!» – в сердцах подумала Оксана, подхватив руками ученого, заваливавшегося с кровати на половое покрытие. «Он ведь готов был мне все рассказать», – мысленно причитала оперативница.

Веремчук же, начиная хрипеть, замахал рукой, приглашая девушку сблизиться лицами; сквозь душившую его хрипоту, он смог произнести только одно странное изречение: «Тарелка», – и тут же скончался. Сотрудница МУРа закрыла покойнику глаза и пошла из комнаты прочь, чтобы разыскать Джордана и позвать его на констатацию смерти – и какого же было ее удивление, когда, едва только выйдя в коридор, она столкнулась с Майклом, который и сам активно ее искал, находясь при этом в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один так страстно желал обнаружить оперативницу – вместе с ним по базе рыскал Уоркен, причем он держал в руках небольшую бумажку. Увидев ее, оба громко воскликнули:

– Ксюша, нам срочно нужно поговорить!

– Лично с Вами, Док, мне тоже, – энергично ответила девушка.

Прекрасно понимая, что оба их дела для «лишних ушей» пока что не предназначены, вначале было предложено высказаться радисту. Тот сразу же воспользовался предоставленной возможностью и, передавая радиограмму, проговорил коротко, но притом и отчетливо:

– Пришел ответ из России.

Поблагодарив его за исполнительность, сыщица быстро пробежала глазами текст и отчетливо себе уяснила основную суть его содержания, немного ее, впрочем, обескуражившего: