Марк Крам - Сны, колеблющие разум пустотой кошмаров

Стоя на коленях в полумраке, Эдди всхлипнул. Вкус воспоминаний еще сохранился в нем. Даже сейчас, при мысли о ней, он почувствовал, как приятное тепло разливается внизу живота; как все твердеет, болезненно подрагивает – у него невольно вставал, и он ничего не мог с собой поделать. Но разумеется то была всего-навсего иллюзия, многолетний выработанный рефлекс, который, возможно, будет преследовать его до скончания жизни.

Сердце налилось ненавистью. Он ненавидел себя и все еще пребывал в своем ужасе. Из глаз брызнули слезы. Это были слезы раскаяния. Эдди слизал соленые капли с мягких губ.

– Сын мой, успокойся и расскажи мне, – заботливо говорил святой отец. – Нет ничего, что не может быть прощенным Богом.

– Я трахнул дьявола… – дрожащими губами выдавил Кэш. И снова судорожный всхлип.

За той перегородкой воцарилась немая тишина. Для Эдди это был словно сигнал, и он, вытирая слезы, продолжил свою исповедь:

– Да, я знаю… он не был в том обличье, который вы обычно нам описываете… я расскажу… я все расскажу… о Боже милостивый, если бы я знал… – Он сцепил пальцы обеих рук вместе, проглотил слезы и начал рассказывать.

***

Он сидел в баре «Разбитые мозги», уже который час подряд растягивая полупустую пинту с дешевым пивом. На большее ему бы не хватило денег, поэтому он, по возможности, старался изображать из себя скромного посетителя, наблюдая за тем, как другие вливали в свою горло очередную порцию огнедышащей цветной штуки, пили до одури, пока не достигали нужного эффекта. Кого-то выпроваживали из заведения из-за его не в меру пьяного вида, когда он только и мог, что ошалело мычать да блеять, как животное.

К барной стойке, рядом с Эдди, подсел Фрэнк и ударил его по спине.

– Тебе нужно расслабиться, – сказал он, пытаясь перекричать шум музыки.

– Что я и пытаюсь делать…

– … думая об экзамене, – закончил за него Фрэнк. – Если ты оставишь это, хотя бы на некоторое время, тебе станет легче.

– Не могу. Если я не сдам этот чертов экзамен, меня выпрут из университета.

– Всего одна ночь. Будет весело! Смотри сколько здесь сексапильных девчонок.

Выразительно виляя бедрами, мимо них прошла блондинка в коротких джинсовых шортах и голубой блузке до пупка. Она обольстительно улыбнулась Фрэнку, тот проводил ее жадным взглядом.

– По твоему я не умею веселиться? – возмутился Кэш.

– Штудировать Гете или писать курсовую по проблеме бытия в философии Хайдегера – вот уж где веселье!

– Острить ты умеешь.

– Я умею пить, и тебя научу. – Фрэнк сделал знак бармену и заказал две рюмки виски, которые запросто ввели бы Эдди в долговую яму.

– Я угощаю, – Фрэнк любезно поставил перед ним рюмку. Эдди не стал спорить, бросив несчастливый взгляд на свою жалкую пинту с пивом, только кивнул и залпом осушил крепкий напиток, после чего поморщился. Фрэнк велел повторить.

– Погляди на них, – сказал он, разворачиваясь к танцполу и указывая на весело пляшущую толпу, бьющуюся, как рыба на суше, в едином порыве экстаза, словно одно извивающееся гадкое чудище – исполинский спрут. – Это удивительно.

– Что именно?

– Такая связь. Где ты еще можешь увидеть подобное?

– На Брокенне, – после короткой паузы высказался Эдди.

– Где?

– Кровавые оргии ведьминого шабаша.

Фрэнк прыснул:

– Да ты извращенец, друг, – сказал он и после пары секунд колебаний спокойно добавил: – У нас с тобой разные представления… Хотя ведьму бы я не отказался трахнуть. Сжигать бы не стал. С нечистью нужно бороться любовью, – заключил он и опрокинул в себя еще один стакан виски.

Эдди слабо усмехнулся, глядя на своего пьяного друга.

– Ты был бы незаменимым инквизитором. Но почему я думаю, что кардинал скорее отправил бы на костер тебя, плута и богохульника.

– Пускай так, – согласился с ним друг. – Уж лучше гореть звездой, чем ежедневно тлеть. Кстати, я тут познакомился с одной «ведьмочкой», могу представить тебя ее подруге.

– Это заманчивое предложение, но я пас, – Кэш улыбнулся, но вышло ненатурально.

– Вот как? Ну как знаешь, а мне нужно на пару минут удалиться. Долг зовет.

Когда Фрэнк оставил его, Кэш взъерошил свои темно-каштановые волосы и хмуро уставился на пинту с пивом, погружаясь в затяжные, можно сказать, обыкновенные для его философского ума размышления. Он совсем не заметил, как стихла музыка. Однако его внимание привлекли события, разворачивающиеся потом. Кто-то взял в руки рупор.

– Аукцион свободных парней! – возбужденно возгласил ведущий. – Только сегодня, дамы, у вас предоставляется шанс приобрести у нас свободного парня! Он будет полностью ваш на эту ночь. Ну что, есть у нас смельчаки в зале?

На заднем фоне включили соблазнительную музыку, из толпы донесся смех и свист. На центр площадки, освещенной светодиодными прожекторами, вышли трое уже подвыпивших добровольцев – крепкие, атлетического телосложения, как на показе мод. Первым был юноша в черной рубашке, который только робко улыбался – за него устроили нешуточную схватку две какие-то азартные девицы, предлагая сумму большую ее соперницы. Это могло перерасти в настоящую войну. Но все же парень был продан за тринадцать долларов привлекательной шатенке в черном платье, которая от радости по-детски захлопала в ладоши, стреляя взором в свою выигранную жертву. Другой участник, видимо поддавшись коварным действиям в его организме бренди, расстегнул свою фланелевую рубашку и одним простым легким движением смело отбросил в сторону, обнажая загорелый мускулистый торс. Женская треть зала восторженно завизжала. Вдобавок ко всему, окончательно завладев публикой, парень начал откровенно позировать, тем самым повышая ставки. Ведущий неистовствовал. Вакханалия достигла своего апогея. Финалом ей был Фрэнк, который возникнув у стойки бара и поддавшись всеобщему разгульному веселью, потащил Эдди в толпу.

– Что ты делаешь? – воспротивился Кэш. Но Фрэнк был непреклонен.

– Веду тебя на эшафот, парень. Расслабься, Эдди, и выйди уже, наконец, из своего солипсизма. Вокруг столько всего происходит! Сейчас мы тебе кого-нибудь подцепим.

Он буквально вытолкнул его вперед.

– Ну надо же! У нас есть еще две свежие жертвы! – ликующе воскликнул ведущий и захихикал. – Кто готов отдать за них пару долларов?

И хоть Фрэнк стоял рядом, выпятив вперед грудь и комично раскинув в стороны руки, точно фанатик-экстрасенс, готовый соединиться со вселенной сей же час, Эдди было неловко. Он понятия не имел, что должен делать. Его мрачноватая помятая физиономия, как у вампира выступившего на свет, выражала и страх, и ненависть, и презрение, граничащее со стыдом. Он колебался.

Кэш сфокусировал взгляд на одной девушке, стоявшей у прохода. Она тоже смотрела на него, но как-то по особенному, словно чего-то ждала от него. Пристально. Глаза лукаво блеснули в полумраке ядовито-ледяным блеском, а затем она вдруг развернулась и скрылась в проеме. Его сердце ударялось о стенки грудной клетки, как будто напичканное адреналином. Он еще никогда не испытывал подобных ощущений. А потом он вернулся обратно – спустился с небес на землю и увидел, что все еще находится на виду у всех. Он растеряно огляделся. Ведущий продолжал что-то говорить, кто-то кричал, звучала музыка, но приглушено, как и другие голоса. Он видел только лица, безликие, наполненные какой-то разрушительной энергией, вожделением и одержимостью. Они кричали от восторга, но, если бы он не был наделен даром слуха или оглох, то с легкостью бы подумал, что они вопят от нескончаемой адской боли, словно… словно находятся в огне. Это странное сочетание вызвало у Эдди отвращение к этому буйству. Ему поплохело. Он хотел покинуть вакхический праздник.