Любовь Паршина - Сломанный крест. История чёрного серебра

***

Как ни странно, Савин оказался шустрее и отчитался по «Маркизу» первым. Быть может, сыграла роль здоровая конкуренция. Уже ближе к девяти часам, когда Андрей Павлович только собрался уходить, тот позвонил и со скрытой неохотой сообщил, что Федька, оказывается, был прав.

– Игошин уже несколько раз бывал в этом клубе. Столик и комнату заказывал через подставных лиц – сотрудников своей же бухгалтерии, которые официально не являются членами его церкви. Сейчас то же самое – комната и столик у самой сцены заказаны на имя мужика, который вообще на больничном.

– Молодчина, Савин! Хвалю за оперативность.

– А что от вашего Фёдора – есть информация?

– Пока нет. Он… в процессе. До завтра, Володя.

– До завтра, Андрей Павлович.

Впрочем, этот день еще долго не кончался. Едва Андрей Павлович зашел в лифт, из-за поворота коридора появился полковник Марченко и, прибавив шагу, попросил подождать его. «Чего ж я не Федя?» – подумал Кречетов и с любезной улыбкой нажал кнопку открытия дверей.

Марченко вскочил в лифт, поблагодарил, перевел дух. Двери закрылись, лифт двинулся вниз.

– Вы – порядочный человек, Кречетов. Поэтому и решился говорить с вами открыто, – быстро заговорил Марченко. – Ваши порядочность и ответственность подвели вас к очень опасной черте. Кротов передал вам информацию по некоему давнему проекту, верно?..

– Если честно, не понимаю, о чем вы, – пробормотал Андрей Павлович.

– О том, о чем он всю жизнь не имел права вымолвить ни одного лишнего слова. Но я был рядом, наблюдал, догадывался…

Лифт остановился на первом этаже, двери открылись, но за ними был лишь пустой холл. Марченко решительно нажал на кнопку закрытия дверей. Они вдвоем оказались в глухой, стальной кабине.

– А в какой-то момент, Кречетов, я понял, что не только я – что за мной наблюдают. И мое любопытство не понравилось этому существу. Я бы не стал говорить об этом с кем-то другим – побоялся бы, что меня примут за сумасшедшего. Но вы знаете все! Поймите – Кротов провел жизнь в постоянном страхе, и вас ждет то же самое. А ведь у вас семья! Ох, я просто знаю, что будет происходить дальше. И мне страшно. За себя, Кречетов, прежде всего – за самого себя. Когда у меня забрали дело, над которым я работал несколько лет, я уже не стал спорить. Я понимал, что это лишь начало…

– Григорий Олегович, мне очень жаль, что дело у вас забрали. Вы знаете, что я никоим образом не настаивал и был удивлен не меньше вашего…

– Погодите, Кречетов. Не спешите с выводами и с ответом. Давайте встретимся в воскресенье. Я весь день проведу здесь, в Управлении. Приходите вечером, попозже – к девяти. Будет безлюдно и спокойно. Пока просто подумайте.

Он быстро нажал кнопку, выскочил из лифта и засеменил через холл к проходной.

В половине одиннадцатого, наконец, позвонил Федька.

Андрей Павлович с женой уже лежали в кровати – каждый на своей половине, со своей книгой, под своей лампой на прикроватном столике.

Взглянув на экран, Андрей Павлович, подумав секунду, вышел с телефоном в коридор.

– Да.

– Андрей Павлович, можете разговаривать? – Федька говорил вполголоса, едва ли не шептал. На заднем фоне слышался постоянный гулкий шум.

– Могу.

– Вы меня хорошо слышите?

– Терпимо. Ты где?

– В душе. Сегодня возможности позвонить может больше не представиться.

– Ты уверен, что нас не слышат?

– Абсолютно. Информация на счет «Маркиза» подтвердилась. Для руководства, оказывается, вообще не секрет, кто время от времени гостит у них, и это давно стало предметом для приколов. В субботу Игошин снова придет. Причем у них бронь на две комнаты. Вы в жизни таких бабок не видели, сколько они заплатили за вторую. А меня в субботу пустят на сцену.

– Куда тебя пустят?!

– Думаете, это для дела не пригодится?

– Пригодится, думаю. Только, чего ты там будешь делать? В одежде ты на девку, конечно, похож, но там же стриптиз…

– Обижаете, Андрей Палыч! Там одна мужская роль есть. По сюжету у меня будут рабыни. Нынешнего «рабовладельца» обещали штрафануть за что-нибудь и на субботу отстранить от работы. А еще я попросил забронировать столик для друзей. Можете с Савиным сесть, можете наружку посадить. Не знаю, далеко ли от наших пасторов – не стал уточнять, чтобы особо не светиться.

Кречетов слушал, пытаясь прикинуть, насколько пригодится все, что удалось Федьке устроить на субботу. Но в голову настойчиво лезли слова Марченко. Странно, он ведь только начал верить Федьке, а Марченко ему не нравился никогда. Но если довериться логике, простому здравому смыслу – кому стоит доверять: полковнику ФСБ с десятками лет безупречной службы за плечами или странному, дикому существу, которого официально нет?..

– Андрей Палыч, вы меня слышите?..

– Да, Федя. Извини. Ты – молодчина. Нам все очень пригодится. Жду завтра в то же время.

– Спокойной ночи, Андрей Палыч.

– И тебе, Федя.

– Да не дай Бог! Целую.

Андрей Павлович усмехнулся, взвешивая мобильник на ладони, и вернулся в комнату. Марина взглянула на него.

– Со службы звонили?

– Нет, любовница. Скучает. Ну ты же ее видела – высокая, стройная блондинка. Только зовут ее Фёдор.

Марина с ледяным лицом захлопнула книгу, выключила свою лампу и укрылась одеялом.

***

Это было строгое и в общем-то неприметное здание. Стояло оно не на самом проспекте, а в переулке, напротив некоего объекта вечной стройки. Четыре строгих этажа с наглухо закрытыми окнами. В переулке дверь без каких-либо опознавательных знаков, только с глазком и кнопкой звонка – вход для персонала. Основной вход был во дворе – там была такая же дверь, но на ней уже имелась медная табличка с единственным словом: « Marquis ».

Имелся у здания и еще один этаж – под землей. Не просто подвал – этаж, где располагалось хозяйственно-бытовое сердце всего заведения. Не только котельная, щитовая и склад с морозильником, но и подсобки, кабинеты и отдельная столовая – никакая часть этой примитивной, обыденной жизни не касалась тех, кто развлекался и развлекал наверху. Руководство клуба вообще старалось не вмешиваться в то, что происходило на подземном этаже, полностью положившись на заведующего хозяйственной частью. Тот добросовестно выполнял свои обязанности, получал неплохой оклад и не тревожил хозяев по пустякам.

Конечно, интерес спецслужб к их заведению пустяком назвать было нельзя, но об этом он также ничего не сообщил. За время его работы в «Маркизе» да и вообще в течение всей жизни у него накопилось достаточно темных секретов, которые оказалось возможным превратить в рычаги воздействия.

Он отлично понимал, что этот вечер может стать последним для него в этом хлебном, престижном заведении. Пусть даже на «минусовом» этаже.