Александр Черенов - Одиночка в толпе «часов пик», или Я иду убивать

Товарищ не успевает «развернуться в боевые порядки»: мой инструмент делает это раньше. Зато товарищ успевает презрительно ухмыльнуться. Но это – последнее, что он успевает: дальше успевать надлежит только нам с «боевым другом». В итоге каждый получает своё: клиент – воздаяние, я – удовлетворение. Дело сделано – и мне пора. Нет, не на покой: на другой объект. Я выполняю последнюю рекогносцировку – и получаю дополнительную порцию удовлетворения: наш мимолётный тет-а-тет не привлёк себе ни малейшего внимания редких прохожих.

Опять смотрю на часы: с момента предыдущей акции прошло всего сорок минут. С учётом того, что желающих «засвидетельствовать своё почтение» и на горизонте не видно, а наша судмедэкспертиза, в отличие от киношной, свидетельствует только день смерти, я могу спокойно отправляться на автобусную остановку. Путь мой лежит в район, соседний с этим: такое же захолустье, но со своими «хозяевами жизни». По дороге я исполняюсь чувства гордости за нас обоих: за себя и свой труд. Загадка «пинкертонам» загадана в срок, в нужном количестве и качестве.

До соседнего района автобусу – минут десять ходу. До того места, где «водятся крутые» – ещё минут десять. Дважды успеваю похвалить автобусный парк: машины идут точно по графику – и даже с превышением. «На рубеж атаки» я выхожу с запасом в пять минут. А, значит, у меня есть время оглядеться, сделать выбор и не ошибиться с ним. Все три дела я укладываю в лимит. И, главное: цель – как на заказ. За исключением одного нюанса: она – «трёхголовая». Значит, мне придётся слегка «превысить лимит» – а моему пусковому устройству отработать в режиме «разделяющихся головных частей индивидуального наведения».

Привередничать уже некогда: время пошло. Да и «патронов» особенно нечего жалеть: я использую не «подарочную» обойму, а ту, что «для повседневной носки». Оно и для дела алиби полезней: ведь пока я «храню верность». Поэтому я имею законное основание усомниться в том, что местным «шерлокам» удастся выйти на изготовителя. Но если они ещё и состав сплава не установят, я буду смертельно разочарован. Прошу пардону – но иметь дело с совсем уже дураками, хоть и выгодно, но неинтересно! Ну, вот, не тот выброс адреналина в кровь! Ни по качеству, ни по количеству!

Всё проходит точно по сценарию – даже скучно: дюжина матерков, демонстрация силы – и финал. Занавес опускается – и не на сцену: на глаза и мозги. Я задерживаюсь взглядом на павших лишь для того, чтобы убедиться в качестве работы. Убеждаюсь: работа проделана качественно – посредством дырок в черепах. На лирику у меня опять нет времени – не говоря уже о желании – и я смотрю на часы: один час пять минут от первой «зачистки».

Кажется, укладываюсь в норматив: три акции – в пределах часа. Для Руси – почти одновременно. А тут ещё информаторы пособят «родной милиции»: дадут минутный разнобой. И точное время станет приблизительным – что и требовалось доказать. Расхождение будет в пределах допуска: «плюс-минус».

Выдыхаю полной грудью – и шагом стахановца, идущего со смены, направляюсь к автобусу. Мне пора домой. По дороге никого не встречаю: уже стемнело, а в этом, Богом забытом, крае, народ полчаса, как рассредоточился по домам. Кстати, дурная слава обоих районов мне кстати. Где ещё и трудиться «операм», как не в проблемных районах? Тем паче, что я подбросил им свежих проблем.

Итак, я сделал сегодня, аж, три добрых дела «о семи головах». Предвижу вопрос: «Ну, чего ты привязался к этим автовладельцам?». Его задаст человек, не обременённый мозгами. Тот, до которого не доходит сермяжная правда: надо доводить. Довожу: дело – не в авто, а в типах. Потому что они не просто типы: типажи. Они – олицетворение неправедного бытия, его квинтэссенция и средоточие всех пороков режима. Режима «эксклюзивно-бесчеловечного». Ибо режим этот исключает человека из бытия. Ибо он – для одних человеков за счёт других. И тех, других – подавляющее большинство. И пусть я – не от их имени, но из их числа. Поэтому, воздавая нарушителям ПДД, я воздаю всему режиму. Воздаю, даже не ставя перед собой цели воздаяния.

Но критик мой неправ ещё и по другой причине. В своей работе я не ограничиваю себя искусственными рамками. Я – «многостаночник широкого профиля». И не от природы – от жизни такой. Жизнь не даёт состояться избирательности. Ведь, в таком случае, обойдёнными вниманием окажутся не менее достойные лица из числа потенциальных клиентов. Увы, но хрестоматийная логия «много званых – да мало избранных» нуждается в существенной редакции. В такой: «сколько званых – столько и избранных».

Значит, «выхожу один я на дорогу» не для того, чтобы за деревьями не видеть леса. И пусть меня не хватает для этой работы, этой работы хватает для меня. Ведь даже в Год собаки, или, там, обезьяны, наш век – Век Негодяя! И нашего века на наш век хватит!

Поэтому «товарищ» может быть спокоен: «будет вам и дудка, будет и свисток». Имейте снисхождение: я ведь только вхожу в курс дела. И, потом: невозможно объять необъятное. А я всегда готов к дополнению: «но возможное нужно объять!». И вот – итог: «пока свободою горим… идут „избранники“ дровами!». Или, как говорил незабвенный Глеб Жеглов: «Так будем же рубить эти головы, пока меч не затупится!». А я – значительно ближе к буквальному истолкованию завета, чем сам его автор! Так, что, если мне потребуется критика – я сам в своём распоряжении. И не праздного критиканства ради, но для «исправления линии».

«Ищут пожарные, ищет милиция…», как писал один товарищ. Люди моих лет помнят, чем заканчивались эти поиски и эти строки: «Ищут везде – и не могут найти…». Этот стихотворный рапорт о поисках касался неизвестного героя. Я с полным основанием могу отнести его и к себе. И не с одним основанием: со многими. Во-первых, меня тоже ищут. Во-вторых – именно милиция. В-третьих, ищут за совершение героического поступка в количестве трёх на семь единиц. Неважно, что героического – только в моём понимании. В-четвёртых, ищут меня – и не могут найти.

И не потому, что плохо ищут: потому, что я помогаю меня не найти. Ведь, если героя стихотворения искали, пусть и по скудным, но всё же приметам: типовая наружность, типовые штаны, то в моём случае у сыщиков и этого нет. Ну, вот, не предоставил я ничего в их распоряжение.

Поэтому мне доставляет безусловное эстетическое удовольствие заслушивать по телевизору жалобные просьбы милиции об оказании ей содействия в поисках неизвестного злоумышленника. Из этого «плача Ярославны» нетрудно сделать вывод, который до меня уже сделали не единожды: «неизвестный старался остаться незамеченным – и это ему удалось». Стенания милиционеров – лишний довод «за». Это укрепляет и поднимает, но, в тоже время, и не позволяет.