Тараксандра - Судьба Хеопса

«Ты победил, Снофру, – с усмешкой проговорил Заземанх. – Вы, египетские фараоны, считаете себя потомками богов, однако женитесь на смертных. Я проклинаю тебя и прекращаю твой род. Теперь, если ты вздумаешь сойтись с обычной женщиной, она умрет в твоих объятиях. Тебе не удастся произвести наследника, конечно, – засмеялся негодяй, – если только твоя избранница не окажется подлинной богиней».

Меритенса, как воин, привел приговор в исполнение. Потом мы сожгли мертвое тело и развеяли его прах над песками пустыни. Псамметих уничтожил сердце, и, при помощи магии, убил душу двойника и прочие составляющие человеческой сущности. Но проклятие подлого чародея он так и не смог преодолеть.

Юная жена Снофру умерла в ту же ночь. Фараон тяжело переживал ее смерть. Потом царь еще несколько раз пытался сблизиться с женщинами, но едва он приводил избранницу к себе на ложе, как бедняжка вскоре погибала, не произведя на свет наследника. Так бы род Снофру и угас, но внезапно скончался его брат и супруга брата, оставив тебя, мой царь, сиротой. Снофру взял тебя и во дворец и воспитал как сына.

Хеопс, бледный и взволнованный, слушал этот печальный рассказ.

– Великие боги! – воскликнул он. – Почему от меня скрыли эту историю?

– Мы поклялись хранить все в тайне и никогда не вспоминать подлого Заземанха. Но, видно, наступило к тому время.

Двойник печально замолчал.

– Мы благодарны тебе, «ка» Меритенсы, за твое откровение, – поклонился Мелонис. – Пусть твоя душа ликует в царстве Озириса, а тело избегнет тления.

– Вечного спокойствия тебе, честный человек, – проговорил Хеопс.

Двойник исчез.

– Бедный мой дядюшка, – тяжело вздохнул Хеопс, – он жил, словно с ножом в теле. А я ничего не знал…

– Эта история прошлая и поправить уже ничего нельзя, – сказал Мелонис. – Однако уверен, что Заземанх, хоть и был могущественным жрецом, но к нынешнему покушению на тебя, мой царь, он не имеет причастности.

– Почему ты так думаешь?

– Заземанх не был уж столь велик, иначе бы он одержал победу. Более сильным оказался Псамметих, хотя и у него не хватило знаний, чтобы разрушить заклятие… Сейчас я поговорю с этим таинственным жрецом таинственного бога.

– Ты хочешь обратиться к Заземанху? – воскликнул удивленно Хеопс. – Но разве это возможно? У проклятого нет даже гробницы.

– Возможно, мой царь. Двойник Меритенсы рассказал нам, что Псамметих казнил и душу, и тело предателя, а прах развеял где-то в пустыне. Но, раз у Псамметиха не получилось освободить фараона от чар, значит, какая – то частичка злодея осталась жить. Подозреваю, что этой уцелевшей составляющей Заземанха явилась его жизненная сила, или, как ее называют в Египте, «сехем».

– Но где ты найдешь ее?

– Увы, «сехем» этого предателя теперь везде. Она носится в воздухе, ища покоя. Надо лишь позвать ее… Заземанх, проклятый жрец, – сказал Мелонис, – я, верховный служитель бога богов, приказываю тебе явиться сюда.

Мелонис встал к правителю спиной и чуть приоткрыл грудь. Из-под одежды серебряным светом блеснул «крест» – анх. Жрец убрал «крест» и вновь повернулся к Хеопсу. И тут же рядом с фараоном и жрецом раздался испуганный умоляющий голос:

– Спаси меня, могущественный господин.

– Чего ты хочешь? – сурово спросил Мелонис.

– Покоя, только покоя, – ответил голос. – Я знаю, мне нет места в раю пресветлого Озириса, но отправь меня в Дуат, египетский ад. Я изнемог в бесконечных скитаниях, гонимый волей ветра.

– Я исполню твое желание, если назовешь имя предателя, совершившего покушение на фараона Хеопса, племянника твоего друга и хозяина Снофру.

– Я ничего не знаю, клянусь, великий Мелонис, я ничего не знаю. Для меня есть только прошлое.

– Но именно твое прошлое, а точнее, твои деяния, совершенные в прошлом, привели тебя к такому плачевному состоянию.

– Я наказан уже за них, помоги мне, Мелонис.

– Какому богу ты служил при жизни?

– Никакому, мой господин.

– То есть как, никакому? Где обучился ты своим знаниям? Назови мне этот храм.

– Я нигде не учился, господин Мелонис. Есть такие люди, наделенные необычными способностями от рождения. Ты меня понимаешь, ты же сам из числа таких людей. Я еще ребенком умел передвигать предметы, просто смотря на них, силой мысли разбивать камни, оживлять прикосновением увядшие растения.

– Тем больше твое преступление, если ты свой уникальный дар, который тебе дали боги, употребил во зло.

– Я возомнил себя богом. Я дерзко мыслил. Прости меня, прости!

– Ты испортил жизнь своему другу, мудрейшему и добрейшему фараону Снофру.

– Я не знал, что так получится, клянусь, не знал. Я проклинал в запальчивости, в сердцах. Потом, когда я видел страдания Снофру, я еще большими проклятиями осыпал себя. Я не хотел таких мучений для него, но уже изменить ничего не мог. Слишком сильным оказалось проклятие. Лучезарный Хеопс, прости меня.

Хеопс поморщился.

– Мелонис, – обратился фараон к жрецу. – Мне кажется, Заземанх действительно не виноват в покушении на меня. Он ничего не знает и не может знать. Помоги ему попасть в Дута

– Слушай меня, Заземанх, – проговорил Мелонис, – ныне буду я судить тебя. Ты не жрец, и не чародей, и даже не преступник. Потому что единственное, в чем можно обвинять тебя – это в глупости. Но отсутствие ума не является преступлением. Ты должен был приумножать и совершенствовать свои способности, чтобы честно служить богам, а ты раздулся от гордости, и сам возомнил себя богом. Тебе даны были очень большие силы, но ты не удосужился обучиться управлять ими. Твое заклятие удалось случайно, ты выплеснул поток неконтролируемой злобы, сам не зная, что будет такой результат. Если бы ты был подлинным посвященным, обученным жрецом, то не нашлось бы никого, ни на земле, ни над землей, ни под землей, простившего тебя. Но ты – всего лишь глупец и неуч, вставший на путь зла. Что ж, место грешников во тьме Дуата. Я отправляю тебя туда. Если великий змей Апопис, царь Дуата, простит тебя когда – нибудь, то, возможно, ты даже обретешь иное пристанище. А теперь же, ступай туда, где надлежит находиться подобным тебе.

– О, Мелонис, бог среди людей, – воскликнул голос, – пусть только радость и счастье сопутствуют тебе! И тебе, тысячу милостей, лучезарный Хеопс.

Послышался стремительный свист, словно стрела прорезала воздух, и все стихло. Фараон вытер вспотевший лоб.

– Великие боги, сколько впечатлений за один день, – пробормотал он.

– И это только начало, – печально вздохнул Мелонис.

Еще до восхода солнца покинув дворец, только к вечеру прибыла Анукет к каменоломням, находящимся далеко за стенами Мемфиса. Старая женщина шла, увязая по колено в песке, сгибаясь под тяжестью огромного мешка, который лежал у нее на плечах. Наконец она подошла к одной из пещер, здесь танцовщица остановилась и испуганно огляделась по сторонам, но в этот час Анукет была совсем одна среди пустыни. Вздохнув, словно собираясь с силами, бывшая танцовщица вошла в пещеру. Женщина сделала еще несколько шагов, повернула за какой – то выступ в стене и оказалась в непроглядной тьме. В этот момент солнце зашло, а луна еще не успела заменить дневное светило. Анукет опустила свою ношу на колючий песок, после чего упала на колени.