Николай Волынский - Год беспощадного солнца

Здравствуй, дорогой наш Дима!

Если бы ты не был моим начальником, учителем и другом, то я сказала бы, что ты – большая свинья.

Как так можно?! Четыре месяца ни слуху, ни духу! Неужели так трудно хотя бы позвонить? И Валера – тот вообще негодяй. Знал, где ты, и молчал. Правда, он придумал две с половиной тысячи причин, но ни одну из них я не признала уважительной…

…Конечно, поначалу все думали, что в сгоревшей волге был ты. Я все глаза выревела, работать не могла несколько дней. Стоматологический статус ничего не дал, и только после экспертизы ДНК выяснилось, что погиб Толя Клюкин. Сомнений нет, потому что у него митохондрическая ДНК имела уникальную мутацию, которая совпала после сравнения с его образцом, взятым с его щетки, которой Толя всегда причесывал бороду.

Никому не пришло бы в голову искать тебя за границей. Все знали, что заграничный паспорт у тебя украли, новый ты не получал. В Вену не улетел, Демидов меня туда собирался отправить, но раздумал, потому что некого оставить на хозяйстве. И только совсем недавно выяснилось, что у тебя приглашение правительства Исландии и шенгенская виза, а по дороге ты заболел. Мне рассказал об этом профессор Эли Андерсон – неделю назад он звонил мне по твоей просьбе. Сказал также, что твои дела пошли на поправку и попросил написать тебе, потому что ты давно ждешь от меня письмо. Я бы сделала это еще раньше. Но как я могла знать, где ты и жив ли вообще! Валера, как ты уже знаешь, развернул тайны мадридского двора, хотя потом утверждал, будто затеял всю эту идиотскую конспирацию, чтоб не навредить тебе и себе тоже. Впрочем, это теперь совершенно не важно, раз ты объявился живой и почти здоровый.

С тех пор, как ты уехал, произошло несколько печальных событий. Три месяца назад мы похоронили Сергея Сергеевича Демидова. Какая-то дикая смерть: литваковский питон, о котором мы думали, что он пропал навсегда, неожиданно вынырнул из унитаза в его кабинете, в бытовой комнате, когда Демидов решил облегчиться, и вцепился ему в известное место. Профессор Демидов скончался от болевого шока и кровотечения там же. Он даже не смог позвать на помощь. А сам Какашка, когда вошли в туалет, прыгнул в унитаз и с тех пор о нем ничего. Как и почему он там оказался, никто объяснить не может. Скорее всего, случайно, хотя есть версия (Валера принес), что на это дело его каким-то образом навострил Литвак, который поклялся (кому поклялся? когда? – на эти вопросы ответов он почему-то не нашел) отомстить главному за свое увольнение. По-моему, все это басни, я так Валере и сказала, но, тем не менее, не прошло и двух недель, как и Литвака настигла злая судьба.

Конечно, многих опечалила смерть Демидова, на панихиду в крематорий явилось столько народу, что там пришлось остановить все остальные траурные церемонии. Но больше всех горевала Мирра Периклес – помнишь, в горздраве работала такая симпатичная евреечка, не очень молодая, но очень красивая? Оказывается, у них с Демидовым был роман. На панихиде не узнала ее: сгорбленная, худющая, совершенно седая и ничего не соображающая старуха. Слезы лила без перерыва. А ведь еще за неделю я ее видела, была такая аппетитная булочка, хотя, конечно, не сорок лет. Говорят, сдала за один день. Жалко мне ее, хорошая тетка, только счастье испытала, и вдруг – бац и жизнь кончена.

А у Литвака вышло так, что даже я огорчилась. Через две недели после Демидова уехал наш Литвак в Израиль. И не один, с новой (бывшей) женой. Только самолет сел в Бен-Гурионе и Литвак радостный сошел на землю предков, как его арестовала израильская полиция. Прямо в аэропорту надели наручники. И то ли от местной жары, то ли от шока он тут и свалился: ишемический инфаркт головного мозга. Помер по дороге в больницу. Тогда задержали и его жену, точнее новоиспеченную вдову. Три недели ее непрерывно допрашивали, пытали, лишая сна. В конце концов, выпустили, возвратили паспорт – у нее русский, израильского не было. И предложили покинуть Израиль в течение тридцати шести часов. Даже билет на самолет выдали за счет правительства.

В чем Литвака хотели обвинить, так никто толком и не знает. Единственное, что сказал Валера, арестовало его местное отделение Интерпола. И наряду с другими обвинениями ему намеревались инкриминировать убийство Толи Клюкина или соучастие в убийстве.

Но вот, что я тебе хочу сказать.

Ты знаешь, какие у нас с Литваком были отношения, я могу поверить многим гадостям о нем. Но никогда не поверю, что он хоть в микроскопической степени виноват в смерти Толи. Подозрение скорее вызывает бывший начальник охраны клиники Костин или Константинов – точно не помню, как его. Но и тут ничего не прояснилось, потому что этот Костогрызов таинственным образом исчез сразу после похорон Демидова.

Такие вот дела. Приезжай, если можешь, поскорее. Надоело мне здесь пахать за всех, устаю к вечеру безумно.

Да, вот еще – чуть не забыла! Коньяк, Дима, я тебе проиграла, но не жалею и готова сделать свой проигрыш перманентным, но только после твоего возвращения.

Жду с нетерпением.

Татьяна Туманова.

PS!!!!! Ой, Дима! Только что приходила молодая и красивая дама, спрашивала о тебе. Вот она приписала.

«Я помню: счастье есть просто отсутствие горя. И я – здесь. М.»