Марина Серова - Варшавская вендетта

— Привет, — выдавила я улыбку, — что за новости?

— Звонил Ян, он возвращается назад! И у адвоката грандиозные подвижки в расследовании!

Я выдохнула, значит, о смерти Людвига Марек пока не знает.

— Он смог найти свидетельницу? — улыбаясь, высказала я предположение.

— Да! Правда, Мария Ясиновская не слишком хорошо себя чувствует. У женщины что-то там с ногами. Поэтому к нам в город она ехать отказалась. Но это не главное! Ян долго разговаривал с женщиной и расспросил ее подробно обо всем. Выяснилось, что она очень хорошо запомнила тот день. И страшные события врезались в память обоих супругов накрепко. Так что после они частенько между собой обсуждали многое. И про встречную машину они, как выяснилось, вспоминали постоянно. В полиции не упоминали о паре, что, похоже, проехала мимо горящей машины, и ребенка без сознания, лежащего неподалеку, потому что о них не спрашивали. И это тогда казалось не особо важным. Но супругов Мария запомнила. И по фотографии уверенно опознала Людвига Збигнева. Сказала только, что он довольно сильно постарел.

— Таких показаний может быть недостаточно, их слишком легко оспорить, — начала я. Потом сама себя одернула: — Впрочем, это уже неважно.

— Конечно, неважно! Потому что в этом деле главное же зацепиться! Мы вначале всего лишь хотели, чтобы дело открыли. А теперь полицейские начнут Людвига подозревать! И не спорь со мной, начнут обязательно! Ковальский со свидетельницей поехали в местное отделение полиции. И Мария дала показания. Кроме того, они устроили опознание по всем правилам. Мария узнала фотографию Людвига среди фото других, похожих мужчин. И дала четкое описание Ядвиги.

— Марек, — за время тирады молодого человека я несколько раз открывала рот, чтобы прервать его. Но так и не успела вставить ни слова, — это уже не важно. То есть важно, конечно, но больше не имеет такого значения.

— Почему? — оторопел парнишка.

— Потому что сегодня ночью твой дядя Людвиг умер.

— Умер? Как это?! — растерялся Марек.

— Скоро тебе позвонят из полиции и скажут, что Людвиг покончил с собой в своей квартире в городе. Может быть, попросят подъехать прямо туда. Может, в полицейский участок.

Молодой человек запустил пальцы в курчавую шевелюру и как стоял на нижней ступеньке лестницы, так и сел на нее.

— Как это случилось? Я имею в виду, от чего он умер?

— Застрелился.

— Сам? — Марек поднял на меня пронзительно синие глаза. — Это точно?

— Рядом с телом на столе полицейские найдут записку, написанную рукой Людвига. Так что да, все выглядит именно так.

— А на самом деле?

Я выразительно пожала плечами, что могло означать как недостаток информации, так и нежелание ее сообщать.

— А ты откуда об этом знаешь, если из полиции еще не звонили? — наконец насторожился молодой человек.

Я молчала.

— Ты отпросилась вчера вечером! — В тоне Марека отразилась вся палитра чувств, что он сейчас, видимо, переживал.

— Я ездила отдохнуть. Поиграть в казино, поужинать в ресторане. И тому есть не один десяток свидетелей.

— Женя, я ни в чем тебя не обвиняю. И, разумеется, ничего никому не стану сообщать. Но мне ты можешь сказать правду? Пожалуйста! Это для меня важно!

— Я отправилась с ним поговорить. Потому как не видела другого выхода. И хоть была готова на многое, но я его не убивала. Людвиг уже был мертв.

— И ты думаешь, что это он сам себя? — почему-то прошептал Марек.

— Все похоже на то. Очень похоже. — Я немного помолчала. И хотела еще что-то добавить, но не стала.

— Но ты сомневаешься?!

Я снова пожала плечами. И понимать этот жест можно было как угодно.

Да, сейчас можно было рассказать Мареку абсолютно все. Про то, что родной дядя действительно заказал его убийство в таинственной организации. Что, судя по информации, которую мне удалось узнать о ней, ее агенты продолжали бы охоту и не остановились бы, пока объект, в данном случае Марек, не окажется мертв. И что Марек был бы в опасности до конца своих дней независимо от того, удалось бы ему отправить Людвига в тюрьму или нет. И что я не видела другого выхода, кроме как развязать полномасштабную войну. И уничтожить столько агентов и кураторов организации, сколько получится. И, возможно, развалить ее всю до основания. И что я нашла способы сообщить это кураторам организации. А они, вероятно, навели обо мне справки, оценили степень угрозы и предпочли «уладить конфликт интересов». А для этого устранили главный камень преткновения на пути — Людвига Збигнева.

Я могла все это рассказать Мареку, но сочла, что не стоит.

Паренек никогда не останется прежним, если услышит такое. Он не сможет больше доверять людям. И будет постоянно ждать нападения и видеть угрозу во всем и во всех.

Я не могу этого допустить. И не желаю быть виновной в подобных переменах. Не могу уничтожить то светлое и чистое, что, несмотря на все жизненные испытания и невзгоды, есть внутри этого чудаковатого милого парнишки.

Все утро и часть дня мы провели в тревожном ожидании.

Марек нервничал и выражал беспокойство. Мне едва удавалось сдерживать нетерпение молодого человека. И то и дело напоминать, что мы не можем подъехать или позвонить в полицейский участок. Чтобы, как бы невзначай, поинтересоваться свежими новостями. Ибо это прозвучит слишком подозрительно. Ведь нам неоткуда знать о смерти Людвига. Как и о том, что вообще есть свежие новости.

К обеду подъехал Ян и подробно рассказал о своих приключениях и передвижениях во время поисков Марии Ясиновской. А я, в свою очередь, рассказала о покушениях на Марека, наших злоключениях в полиции. А также призналась, что никогда не была невестой Марека. И являюсь нанятым им частным детективом, что вызвало шквал новых вопросов и объяснений.

Разумеется, я рассказала только то, что могла или что посчитала нужным.

Когда парни немного поутихли и в комнате повисла пауза, я начала всерьез опасаться, что Марек не выдержит и проболтается Яну о новости более значимой. И попытается поговорить о том, что его сейчас больше всего беспокоит.

Адвокат, конечно, был на нашей стороне. И Ян хороший парень, но как он отреагирует на мои приключения и достаточно вольную трактовку законов, я не знала. И полагала, что в данном случае неведение, в котором прибывает пан Ковальский, на пользу и мне и Мареку.

Но тут, словно читая мои мысли, появилась Мария Карловна и доложила, что стол с горячими блюдами сервирован в малой гостиной. И господа могут переместиться туда, чтобы отобедать.

Еда отвлекла обоих парней в степени, необходимой для того, чтобы сменить тему. И поговорить об особенностях польской и русской кухни, а также их отличиях.

Я старательно поддерживала гастрономическую тему, задавала море вопросов и с искренним интересом выслушивала ответы. А иногда давала пояснения, которые требовались от меня, как от представителя другой культуры. Или знатока кухонь разных стран мира, где мне доводилось бывать.