Марина Серова - Варшавская вендетта

После обеда мы переместились назад в библиотеку, чтобы выпить чай с корицей и травами у горящего камина. Сосновые бревна шипели и потрескивали, распространяя дивный аромат.

Ян заговорил о наступающем Рождестве и предстоящей предпраздничной суете. О подарках, елках и традициях разных стран, с ними связанных.

Я тихо радовалась оживленной болтовне, а также тому, что тема снова сменилась на довольно нейтральную и безопасную. И можно лишь поддакивать, вставлять иногда реплику или задать вопрос. И беседа потечет с новой силой. Ибо каждому в этой связи было что вспомнить и сказать.

Наконец, позвонили из полиции и попросили подъехать в отделение. Разумеется, Ян увязался вместе с нами, мотивируя, что присутствие адвоката обязательно, какие бы ни были причины приглашения в полицию.

Кроме того, он и так собирался в отделение, чтобы завезти показания свидетельницы. После этих слов мы с Мареком лишь коротко переглянулись. И, разумеется, не стали говорить, что эти показания уже не понадобятся.

В отделение мы прошли без каких-либо препятствий, потому как нас уже ждали.

— Соблаговолите сообщить нам, пан Збигнев, где вы были сегодня ночью, — попросил лейтенант после приветствия, когда мы все вошли в его кабинет и расселись на предложенных стульях.

— Я был у себя дома. Работал до позднего часа, потом лег спать. Это может подтвердить моя горничная Павла. Она приносила чистую сорочку, и экономка Мария Карловна, она чуть позже, примерно, когда я уже спать собирался, приносила теплого молока с медом и печенье, чтобы я мог перекусить перед сном. А вы с какой целью интересуетесь?

Но лейтенант проигнорировал вопрос Марека и задал свой, обращаясь уже ко мне:

— А вы, пани Охотникова? Где были вы прошлой ночью?

— Пан Збигнев дал мне плановый выходной. И я отправилась смотреть достопримечательности города и развлекаться.

— Что вы имеете в виду? Поясните, пожалуйста.

— Сначала я немного прогулялась по городу. Потом, когда поняла, что вечер уже достаточно поздний, не рискнула возвращаться в поместье. А сняла номер в отеле рядом с казино. И продолжила развлекаться. Так как выходной у меня был до следующего утра, а спать еще не хотелось.

— Понимаю, сообщите мне название этого казино, чтобы я мог проверить ваши слова.

— Французский отель, рядом с казино, название у него такое же, — спокойно уточнила, — я расплачивалась банковской картой. Кроме того, ужинала в местном ресторане и посетила казино. Полагаю, во всех этих заведениях найдется много людей, что видели меня. Будь то служащие или гости.

— Понимаю, — кивнул лейтенант, — что было потом? Как пошла игра? Много выиграли? Или, наоборот, проиграли?

— Пожалуй, осталась при своих, — я улыбнулась, — не могу назвать себя слишком азартным человеком. И никогда не теряю голову. Мне сначала везло, потом не слишком, а потом снова улыбнулась удача. На это все обычно уходит много времени, так что я играла в казино до позднего вечера. Пока не устала, прикинула свои финансовые активы, решила, что пора сворачиваться. Потом поднялась в свой номер, приняла ванну и легла спать. А утром выписалась и отправилась в поместье к своему работодателю.

— А почему, собственно, вы задаете все эти вопросы?! — не выдержав, рванул в атаку Ян. — Я вот, например, в это время как раз был в дороге. Возвращался в город после поисков свидетелей того, что Людвиг и Ядвига Збигневы убили родителей Марека Збигнева! Я почти всю ночь провел за рулем и был один в машине. Так что подтвердить это никто не может!

— Скажем, это не совсем так, — начала я, но вовремя прикусила язык.

Не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы выдавать свою осведомленность в вопросах подтверждения или создания алиби.

— Если вы ехали по крупной трассе или останавливались на заправках, ваши слова легко подтвердить, — заверил лейтенант. — В этом помогут камеры видеонаблюдения. Более того, ваше алиби нам и не требовалось. И вообще мы поинтересовались лишь алиби пана Збигнева как человека заинтересованного. А заодно и особы, что выдавала себя за его невесту, а потом мистическим образом оказалась телохранителем. И, кроме того, специалистом экстра-класса, как говорят нам наши источники. Есть мнение, что от таких можно ожидать буквально чего угодно.

— Если вы нас в чем-то обвиняете, — начал кипятиться Марек, — то потрудитесь объясниться! А также озвучить свои обвинения!

— Нет никаких обвинений. У меня для вас важное сообщение. Сегодня ночью Людвиг Збигнев покончил с собой.

— Этого не может быть! — неожиданно выдал Марек.

— Может. Мы уже провели расследование. Все подтвердилось. Ваш дядя не просто покончил с собой, он признался во всех преступлениях. В тех, что вы его обвиняли. А также в том, что они с женой десятки лет подряд обворовывали вас, пан Марек.

— А как же убийство Ядвиги? — недоумевал Ян.

— Это тоже вина Людвига. Жена хотела уйти от него, предварительно обвинив в убийстве Златы и Льва Збигневых. Одно-временно полностью отрицая свое участие. Как вы понимаете, Людвиг не мог этого позволить и убил жену в порыве ярости во время ссоры. Она произошла в машине, когда они ехали в поместье с намерением поговорить с Мареком.

— Какой кошмар, — негромко выдохнула я в повисшей тишине.

— Скажите, а что побудило Людвига к этому действию?

— В записке он пишет, что муки совести, терзающие на протяжении многих лет. Но мы думаем, что в первую очередь страх перед заключением. Ибо в той же записке Людвиг говорит, что боится расследования смерти брата и его жены. И уверяет, что не позволит арестовать себя, отправить в тюрьму и так далее. То есть Людвиг принял меры, чтобы этого не случилось.

— Я могу увидеть предсмертную записку? — поинтересовался Марек.

— Это целое письмо. И сейчас с ним работают эксперты. На всякий случай, проверяют, нет ли посторонних отпечатков. Но я могу показать вам фотокопии, как и снимки с места преступления, если пожелаете.

— Да, будьте любезны, — кивнул Марек.

И некоторое время мы все молча рассматривали фотографии.

Криминалисты очень тщательно подошли к своему заданию. И охватили практически весь интерьер кабинета.

Разумеется, они сделали и кадры самого тела, чтобы было понятно расположение рук и оружия, а также ножа и самой записки.

— Не смотри этот, не нужно, — достаточно громко прошептала я, склонившись над Мареком, который как раз взял в руки фото с входным отверстием, снятым крупным планом.

Он торопливо перевернул снимок.

— Пожалуй, ты права. Этого мне видеть не стоит.

— Я должен сообщить кое-что еще, — добавил лейтенант.

— Мы вас внимательно слушаем, — заверил Марек.

— Думаю, эта информация относится к разряду конфиденциальных, — с нажимом возразил следователь.